Есть миры внутри миров… Дневник сновидений – 2

– Давай «Европу», «Final of countdown» сможешь сыграть?

– Я все смогу.

Раздались вступительные аккорды клавикорда, один из скрипачей попытался поддержать мелодию. Такого необычного звучания этой музыки я не слышала. В зале прекратились шаги и шуршания платьев. Я ощутила на себе удивленные взоры и запела.

We’re leaving together…

Полностью отдавшись песне, я напрочь забыла о присутствующих. Я подпрыгивала, визжала в проигрышах, а в конце сбросила с себя модест, так как мне стало жарко.

Публика пребывала в шоковом состоянии. Музыка прекратилась, но люди продолжали стоять застывши, как манекены.

Крон встал из-за клавикорда и взял меня под руку.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

– А что случилось? – спросила, не желая лишаться очарованной мою публики.

Мы вышли в соседнюю комнату, и демон протянул мне записку.

– Вот тебе и приключения, – буркнул Крон.

В записке было следующее: «Жду Вас в два часа у городских ворот. Право выбора оружия оставляю за собой».

Я попыталась перечитать текст, но аккуратно выведенные буковки начали меняться местами. Во сне невозможно прочитать один и тот же текст дважды.

– И что это значит?

– Меня вызывают на дуэль! – он всплеснул руками.

– Кто?

– Понятия не имею.

– Ты пойдешь?

– Никуда я не пойду. Так вообще не делается. Ни имени, ни причины.

– Ну, любопытно же, давай сходим.

– Ты так хочешь увидеть мою смерть?

– Ой, да ладно тебе. Как будто в первый раз.

– Пойду, такси поймаю. Гондолу, то есть.

Демон оставил меня одну, я, было, хотела вернуться к гостям, но тут ко мне сзади подкрался маркиз деи Карлотти.

– Кажется, Вам не здоровится? – произнес он, надменно улыбаясь.

Хотела возразить, но поняла, что он прав. Мне действительно было нехорошо. Настолько нехорошо, что и вслух ничего произнести не удавалось.

Комната, она определенно вращается. Или я превратилась в колесо. Кажется, меня сейчас стошнит…

Темнота, обволакивающая влажная темнота. Тягучая, непроглядная, но как будто живая. Застилает глаза, проникает внутрь, разъедает изнутри.

– Ничего личного, – услышала тихий шепот, – Но мне срочно нужно решить свои проблемы.

Звук человеческого голоса вернул меня в реальный мир. Не слишком реальный, конечно, но все-таки наполненный красками и звуками, а не всепоглощающей тьмой.

Я лежала на небольшом красном диванчике на изогнутых ножках в полупустой комнате без окон, озаренной лишь желтоватым светом масляной лампы, притаившейся на книжных полках. Голос принадлежал маркизу деи Карлотти, только теперь он был уже не столь мерзко напомажен, волосы растрепаны, а из одежды только рубашка и кюлоты, да тапочки на босу ногу.

– Деи Карлотти? Как это понимать?

– Карлотти, – он неприятно усмехнулся, – Маркиз деи Карлотти. Хорошая фамилия, но жаль не моя. Впрочем, настоящего имени я Вам все равно не скажу. Зовите меня просто Маркиз, – он задумчиво уставился на потолок, – Есть в этом слове что-то возвышенное, аристократическое, обещающее власть…

– У меня кота так звали, – фыркнула, поднимаясь с диванчика, – Ты это как-нибудь объяснишь?

– А зачем? – он пожал плечами, – Мертвым ни к чему эти знания.

– А ты ничего не попутал? – от его самоуверенности во мне начала закипать ярость.

– Я бы с радостью отпустил Вас, но ты ведь уже видела мое лицо.

– Это ты написал Крону записку?

– Если Вы о своем друге, то он уже мертв.

– Ты – идиот! Тебя даже не существует! Ты мне приснился! – я рассмеялась, – Можешь делать, что хочешь, но я все равно проснусь, а вот ты сдох уже пару сотен лет назад!

– Сумасшедшая, – произнес он и ретировался к двери.

– Куда? – вскрикнула, схватила с полки книжку и бросила в Маркиза, но он успел выскользнуть за дверь.

Самое время проснуться, пожалуй. Без Кроноса, если этот недотепа и впрямь убил его, мне нечего делать в этой вычурной эпохе. Хотя… Я вдруг засомневалась. Любопытно же узнать, зачем он все это сделал.

Я подняла книгу с земляного пола и открыла ее на середине. Буквы заплясали в свете лампы и наотрез отказались складываться в слова. Что ж, скоротать одиночество за чтением во сне не выйдет.

Мир был слишком плотным, чтобы прогнуться под моими желаниями. Дверь не рассыпалась в пыль, а замок не проворачивался под моим взглядом. Некоторые сны бывают куда более упрямы, чем явь. И этот показался мне именно таким. Я все еще решала, стоит ли немедленно проснуться, когда замок заскрежетал и в темноте дверного проема вновь показалась фигура маркиза. В руках он держал поднос, который поставил прямо у ног, не найдя взглядом подходящей горизонтальной поверхности.

– Ваш ужин, – проговорил он и даже поклонился не то мне, не то подносу.

Во сне не часто просыпается аппетит, если конечно наяву не придерживаешься строгой диеты. Но это не мой случай, потому на пищу я взирала с равнодушием, граничащем с отвращением. Еще одно из свойств потусторонней реальности – психологический дискомфорт моментально переходит в физиологический. Например, злость может вылиться в лихорадочный жар, а обида – отзываться тошнотой. Собственно, в реальном мире эмоции работают также, разве что связь может быть менее заметна. Но доподлинно известно, что негативные переживания пагубно сказываются на здоровье.

Ненависть моя к маркизу не была обжигающей, яростной, она была тяжелой, как кусок свинца, холодной и крайне отвратительной мне самой. С одной стороны, смерть Кроноса не имела никакого значения. Это означало лишь то, что теперь он находится довольно далеко. С другой же, здесь и сейчас она была настоящей, как и эта когда-то прожитая кем-то жизнь. Некая вымышленная часть меня не знала другой реальности. Та часть, что танцевала менуэт и говорила на местном языке, испытала утрату близкого человека.

– У меня нет аппетита, заберите поднос, – ответила, глядя в сторону книжных полок.

Маркиз молча поднял поднос и снова оставил меня в одиночестве. Кажется, теперь точно пора проснуться. Я легла на диван и закрыла глаза. Иногда, чтобы сменить сон, стоит заснуть во сне. Говорят, таким путем еще можно проснуться в другой жизни, но ни об одном таком прецеденте я не слышала. И на себе этот метод испытывала не раз. Рано или поздно ты все равно проснешься там, где уснул.