Есть миры внутри миров… Дневник сновидений – 2

Прием организовала Элеонора Гонзаго, прибывшая из Вены. Ей было около тридцати, может чуть больше. Не могу сказать, что дама была красива лицом, к тому же пыталась скрыть некоторую полноту под корсетом, от чего напоминала заводную куклу, но улыбалась довольно мило и радушно. Мы обменялись нелепыми поклонами и дежурными любезностями.

Мое внимание привлек неуклюжий человек, жадно рассматривающий присутствующих дам. Он забавно передвигался, переваливаясь с боку на бок, как утка, поправляя временами, сползающий назад белесый парик.

– Это Бернардо Строцци, – пояснил Крон, – Художник, между прочим, весьма известный. Хочешь, представлю тебя?

– Лучше не надо.

– Зря ты судишь по внешности.

– Если бы я судила по внешности, то ни за что бы не отправилась сюда с тобой.

– Ну, до чего же ты все-таки консервативна! В другой раз непременно заявлюсь к тебе в джинсах, может, тогда я буду для тебя более эстетичен.

– Джинсы на тебе будут выглядеть не менее нелепо.

– Да тебе, я погляжу, не угодишь.

– Неужели тебе самому не кажется неуместным такое обилие кружев на мужчинах? А ноги в чулках? Да еще такие кривые, как у этого Строцци! А парики? А вон тот, – показала взглядом в сторону худого парня, притаившегося у клавикорда, – На нем косметики, как на престарелой проститутке!

– Ты обсуждаешь гостей, как настоящая светская дама.

Долговязый разукрашенный мальчик перестал обхаживать клавикорд и принялся наигрывать незамысловатую мелодию. Рядом образовались сразу три скрипача и подхватили ее. Одна из дам поддержала музыкантов флейтой. Присутствующие гости выстроились парами и принялись кланяться друг другу, как китайские болванчики.

Кронос встал в третью позицию, слегка склонив голову, и заговорил, приправляя речь излишними любезностями, видимо, пытаясь соответствовать духу времени.

– Ах, смею ли я, недостойный внимания, нижайше умалять столь восхитительную и благочестивую синьорину, быть столь любезной, дабы не отказать мне в маленькой просьбе? Не смея надеяться на согласие, я все же осмелюсь просить достопочтимую госпожу подарить мне этот менуэт, – свою речь он окончил поклоном, протягивая мне руку.

– Что?! – воскликнула я, но все же постаралась приглушить голос.

– Менуэт, – не разгибаясь, он поднял голову и с издевкой посмотрел на меня, – Это танец такой.

– Я в курсе, что такое менуэт, – возмутилась, даже, кажется, покраснела.

– Тогда ответь книксеном и возьми меня за пальцы, ну же, мне неудобно так стоять.

– Ты хоть раз видел, как я танцую? Есть вещи, которые я делать не способна в принципе.

– Доверься своему телу, это же сон. И ты здесь совсем не ты. Ну же, решайся быстрей, пока тебя никто другой не пригласил.

Бросив взгляд на одиноко слоняющегося художника, я выбрала меньшее из зол и, слегка приподняв верхний слой юбки, чуть согнула колени, радуясь, что положения ног под платьем все равно не видно, а после протянула руку Крону.

Подходить друг к другу слишком близко, а уж тем более прикасаться считалось в то время неприличным, а потому танцы не подразумевали более тесного контакта. Едва касаться руки – еще куда ни шло. Я снова ощутила нелепость своего положения, двигаясь к центру зала, цепляясь за пальцы Кроноса на расстоянии вытянутой руки.

– Просто повторяй за мной и постарайся не ржать, – шепотом посоветовал он, – это медленный танец и весьма простой.

– Ты просто решил поиздеваться.

– Не без этого, моя дорогая.

Что ж, улыбалась во время танца я вполне искренне. Это занятие оказалось невероятно забавным. Все эти позы, прыжки, движения не могли не вызывать улыбки, и мне все же требовались немалые усилия, чтобы не засмеяться в голос. Наверное, в этом и есть вся прелесть танцев XVIII века.

Несмотря на полную бездарность в хореографии наяву, наш менуэт вышел вполне сносным. Возможно, действительно имелась некая непостижимая память, присущая лишь телу. Телу, которое мне всего лишь снится.

Музыка перестала играть, и госпожа Элеонора предложила сыграть в карты. За столом образовалось четверо игроков, включая меня, Кроноса, саму Элеонору и не представленного мне ранее молодого человека с красивым, но излишне женственным лицом, в золотистых одеждах с аккуратно заплетенными в небольшую косичку светло-каштановыми волосами. Его образ показался мне слишком приторным и каким-то неприятным. Хотя, здесь все были такими, в том числе и Кронос. Парень ограничился кивком головы вместо размашистого поклона и назвался маркизом деи Карлотти. Имени он почему-то не назвал, обойдясь лишь фамилией и титулом.

Правила игры коротко объяснил Крон и сказал, что в процессе я все пойму. Игра представляла нечто похожее на бридж, но всех тонкостей игры так и не усекла. Играли парами, при этом пары постоянно менялись. Суть заключалась в том, что каждый клал карту в масть или козыря, а если не оставалось ни того ни другого, можно было класть любую карту. Это все, что я усвоила из игры, но, несмотря на это я почему-то выигрывала, хотя и не испытывала особого азарта, наверняка от того, что знала, выигрыш потратить все равно не успею.

Маркиз первым бросил карты, поскольку карманы его были пусты. На его лице отражалось беспокойство. Некоторое время я наблюдала за его терзаниями.

И снова была музыка, танцы, фальшивое пение какого-то тенора, вино в бокалах, от которого закружилась голова. Мир показался мне яркими обертками от давно съеденных конфет, которые мельтешили вокруг меня, сбивали с толку и страшно раздражали.

– Все-таки тебя и вправду тут никогда не было, – произнес Крон.

– Я говорила, что это не мое время.

– Тебе совсем не нравится? – разочаровано спросил он.

– Тут не так уж и плохо в целом, – ответила ему. – Просто от корсета у меня скоро кишки лопнут.

– Не слышал ни об одно таком случае, – он рассмеялся звонко и холодно, и этот смех бы единственной знакомой деталью в новом образе демона. От этого леденящего звука мне сразу стало спокойнее в чужой эпохе.

Худенькая девушка с мертвенно-бледным лицом исполняла старинный романс, слегка не попадая в ноты, хотя, наверняка это был не старинный романс, а новомодный хит XVIII века.

Когда она закончила, Крон схватил меня за руку и потащил к клавикорду.

– Идем, быстрее, пока никто не занял инструмент, – поторапливал меня демон.

Он с размаху опустился на круглый стул и случайно ударил руками по клавиатуре. Раздался нестройный звук.

– Ты разве умеешь играть? – тихо спросила я.

– Да, – он обернулся ко мне, – И сейчас ты сможешь оценить мою виртуозность. Неужели ты думала, я за столько лет не освоил пианино?

– Пианино еще не изобрели.

– А что это?

– Клавикорд, кажется.

– А разве есть разница? – он перевел взгляд на клавиатуру, а затем снова на меня, – Кстати, а ты будешь петь.

Это был не вопрос, а утверждение, не приемлющее никаких возражений.

– Я не знаю ни одной песни этой эпохи.

– Представь себе, я тоже. Спой, что захочешь. Давай взорвем эту вечеринку! – вскрикнул демон и сделал жест к потолку.

Ну что ж, взорвем так взорвем. И решила выбрать самую неподходящую к случаю песню. Про космос.