Нарисуй наше будущее

Я увидел фотографии на камине и подошел к ним ближе, чтобы рассмотреть. Там стояли всего три фотографии в рамках. На первом фото были изображены мы с родителями. Вторая фотография была полностью посвящена мне – это было мое четвертое рождество. В тот год мама сделал мне костюм волка – странный конечно выбор для маленького меня, но только сейчас я начал осознавать, что символ волка крутится возле меня с самого детства. На третьей фотографии я увидел её – она была одна и, казалось, что это фото было сделано совсем недавно.

– У тебя очень красивая мама. – Произнесла Бекка.

Я и не заметил, как она вновь стояла с полароидом и фотографировала меня. Похоже, ей нравятся фотографии, когда я нахожусь в своих мыслях. Я аккуратно дотронулся до руки Бекки и смотрел на её реакцию. Она не одернула руку.

– Прости меня, Бекка. – Прошептал я. – Знаю, что обычными извинениями здесь не отделаешься, но прошу… дай мне еще один шанс. Я исправлюсь. Обещаю.

Она улыбнулась и обняла меня, а я и не ожидал подобного. Я очень сильно соскучился по ней и винил себя в том, что закрылся в себе. Через пять минут вернулась Рейн и пригласила нас. Комнату наполнил аромат клубники вперемешку со смородиной.

– Ну, так что, Макс, – она взяла чашку с ароматным чаем и посмотрела на меня. – Какими судьбами? А это твоя девушка? – она посмотрела на Бекку и улыбнулась.

– Да, это Ребекка – моя девушка. – Я, правда, не знал, можно ли мне её так представлять после того, что сделал, но Бекка не стала возражать. – Я приехал, чтобы увидеться с мамой. Где она?

Рейн поставила чашку обратно.

Потом она скривила гримасу и грустно посмотрела на меня.

– Макс, – начала она, – я не знаю, как тебе сказать. – Ей глаза начали бегать по комнате, и я увидел, что она пытается сдержать слезы. Я не знал, что она скажет мне дальше, но понимал, что ничего хорошего. – Она умерла две недели назад.

***

Мой мир рухнул.

Слова Рейн повторялись эхом в голове. Меня пронзила ужасная боль. Мне хотелось плакать и кричать от безысходности. Я не мог поверить в слова двоюродной сестры. Та, к кому я так стремился, покинула этот мир. Если бы только я мог раньше предвидеть такой поворот событий и отправиться в путь немного раньше я бы её увидел. Хотя бы одним глазком.

Рейн еще что-то говорила, но я не слышал её – в ушах стоял звон. Теперь я понимал, что все это бессмысленно. Все, ради чего я так стремился в Портленд.

Её больше нет.

Она умерла.

– От чего она умерла? – прохрипел я.

– От рака. – Ответила Рейн. – Она до последнего пыталась скрыть свою болезнь, хоть я и частенько ходила с ней в больницу. – Рейн вытерла накопившиеся слезы. – Я очень сильно переживала за неё, всячески помогала, но этот день был неизбежен – болезнь взяла своё. Я сейчас приду.

Рейн убежала по лестнице на второй этаж.

Мне было очень больно, и я сам хотел расплакаться. Я уже думал, как мне вернуться в прошлое и начать путешествие раньше. Но это невозможно.

Как же жаль.

Бекка взяла меня за руку, и я попытался улыбнуться, но, кажется, забыл, как это делать. Она крепко обняла меня и тихонько начала плакать. Если бы её сейчас не было рядом – я бы, наверное, разнес половину дома.

Через несколько минут вернулась Рейн.

– Она оставила тебе какую-то коробочку. – Рейн передала мне незамысловатую коробочку зеленого цвета. – Еще она говорила, что писала тебе письма, но ты не отвечал ей. Наверное, отец их перехватывал.

– У меня есть всего пару писем от неё.

– А она писала тебе каждую неделю. – Констатировала Рейн. – Правда, когда заболела, стала писать реже, а последнее письмо, я также вложила его в коробочку, она просила передать тебе лично в руки.

Я открыл коробку и увидел всякую всячину – письма, какие-то брелоки, несколько фотографий, маленькую мягкую игрушку, которая мама сшила сама, медальон, а еще свои детские рисунки. Коробочка казалась такой маленькой, но в ней было еще много чего. Также я нашел какую-то аккуратно сложенную бумагу. Открыв её и прочитав, я понял, что мама завещала мне этот дом.

– Этот дом… мой? – я очень удивился.

– Ага, – ответила Рейн, – только вот нужно еще кое-какие бумаги переоформить, но мы сделаем это – не переживай, а как закончим, то я съеду.

Рейн объяснила, что мама разрешила ей жить до того момента, пока дом не будет передан мне. Я не хотел выгонять её отсюда, поэтому сказал Рейн, что даже после того, как дом будет мой – я не выгоню её. Девушка лучезарно улыбнулась и поблагодарила меня.

Я отложил в сторону это завещание.

– Я поднимусь наверх?

Рейн кивнула и я, взяв коробочку, оставил их наедине с Беккой. Я поднялся на второй этаж и будто вернулся в детство. Наш дом был огромный, и кроме моей спальни и родительской было еще несколько комнат.

Также у родителей были свои кабинеты.

Папин кабинет мне никогда не был интересен – он был в строгих тонах и очень скучный, а вот мамин кабинет всегда приводил меня в восторг. Она любила рисовать и хранила там свои шедевры. Мама отлично рисовала и продавала свои картины. Хотел бы я, чтобы она стала признанным художником.

Я вошел в кабинет и увидел огромный слой пыли – давно здесь никого не было. Я попытался почувствовать энергетику мамы, аромат её духов – хоть что-нибудь, но так и не смог. Комната была такой же яркой, как и в детстве. Рисунков было не так много, но все они были намного качественнее, чем тогда. Нужно будет обязательно привести эту комнату в порядок. Хочу продолжать мамино дело в этом месте.

Я решил отправиться в её комнату.

Войдя, я буквально увидел её, но через мгновение она исчезла. Как же все тщетно! Её больше нет! Кого я обманываю? Кого пытаюсь увидеть?

Некоторое время я беззвучно стоял в комнате и прислушивался к различным звукам, но в комнате стояла идеальная тишина. Сев на кровать, я вновь открыл коробочку и достал то самое последнее письмо.

Я осмотрел его и увидел, знакомый почерк. Она хотела отправить это письмо, но подумала, что папа вновь перехватит его. Я осторожно открыл письмо, стараясь не повредить его.

Макс!

Мой дорогой сынок. Скорее всего, это будет мое последнее письмо. Я чувствую, как силы покидают меня и уже каждая буква дается мне с трудом, а еще я плохо соображаю.

Честно, я уже не знаю, что сказать, ведь все сказала в прошлых письмах. Это письмо я хочу отдать Рейн (она такая хорошая, постоянно сидит со мной, хоть у неё есть и свои дела – никому нет дела до меня, кроме неё). Позаботься о сестренке, ведь кроме тебя у неё больше никого нет. Отправлять тебе это письмо все равно нет смысла – твой отец вряд ли отдаст тебе это письмо, да и я уже устала узнавать новые адреса ваших мест жительств. Не в состоянии я больше это делать.

Прости, дорогой.

Я лишь хочу сказать, что очень сильно тебя люблю и всегда любила. Ужаснее всего в моей болезни – забывать. Бывают моменты, когда я забываю, как ты выглядишь, забываю твой голос. Тогда я начинаю ненавидеть себя за это.

Макс, ты всегда был моим единственным и неповторимым сокровищем. Когда отец забрал тебя у меня я и думать не могла о том, чтобы создать другую семью. Я лишь надеялась, что когда-нибудь вновь увижу тебя, но, похоже, этого не произойдет…

Я больше никогда не услышу, как ты зовешь меня. Не увижу, как ты вырос. Не поглажу по голове, не похвалю тебя. Я очень сильно скучаю по тебе и понятия не имею, где ты сейчас находишься. Надеюсь, ты хорошо питаешь и тепло одеваешься.

Да, до этого времени я могла узнавать, где вы с отцом останавливались, потому что он до сих пор общается с другом из Портленда, а он мне говорит ваше местоположение. И знаешь, что? Твой отец до сих пор не догадывается, кто мне об этом говорит и почему до сих пор приходят письма. Только вот последние полгода я не писала письма и уже не узнавала, где ты находишься. Прости, сынок.

Когда-нибудь, через много-много лет – мы встретимся.

И тогда я буду самым счастливым человеком на том свете, а сейчас я, пожалуй, буду заканчивать, потому что уже не могу сдержать слез. Я плакала над каждым письмом, что писала тебе – плачу и сейчас, когда понимаю, что больше не смогу побыть с тобой хотя бы в своих мечтах и фантазиях.