Колыбельная для моей девочки

Закончив звонок, он направился к «Импале». Хольгерсен сидел за рулем, мотор прогревался, «печка» работала на полную мощность. На заднем сиденье Джек-О посапывал на своем овечьем коврике. Начальство пока не предъявляло претензий, что Мэддокс возит пса на работу. А если жалобы начнутся, что ж, будем разбираться…

Они еще не выехали с Саанича, когда дождь усилился. Мэддокс думал об Энджи, о выводах комиссии, о том, как это скажется на их зарождающихся отношениях, и боролся с сосущим беспокойством.

Глава 9

Мардж Бьюченан, представительница профсоюза, ждала Энджи у входа в управление, спасаясь от дождя за резным тотемным столбом, служившим символической опорой крыши.

– Спасибо, что приехали, – сказала Энджи, проходя мимо Мардж, и рванула на себя стеклянную дверь. Она не могла сейчас смотреть в лицо Бьюченан, неутомимо и самоотверженно сидевшей с ней на всех допросах комиссии, советовавшая не отмалчиваться, помогавшая найти адвоката. Сейчас Энджи сомневалась, что не воспользоваться правом не свидетельствовать против себя было правильным решением, потому что, отвечая на вопросы, она вынуждена была признаться: во время перестрелки со Спенсером Аддамсом с ней случилось помрачение сознания, и она не помнит, как и отчего разрядила в негодяя всю обойму. Последнее, что ей запомнилось, – маленькое светящееся пятнышко за спиной Аддамса, призрачная девочка в розовом платье, являвшаяся ей в галлюцинациях. И Энджи сорвалась – важнее всего вдруг стало защитить малютку от Аддамса. Конечно, о галлюцинации Энджи умолчала, сказав членам комиссии, что ничего не помнит после первого выстрела. Либо ей поверили, либо пришли к выводу, что она лжет. Оба варианта были так себе.

Энджи придержала дверь открытой для Мардж, по-прежнему глядя себе под ноги. Пожилая женщина вошла и остановилась перед Энджи, дождавшись, пока та поднимет глаза.

– Я знаю, это нелегко. У вас есть вопросы, прежде чем мы поднимемся? – спросила Бьюченан.

– Может, после, – отозвалась Энджи. – В зависимости от решения комиссии.

Она планировала слушать Веддера и поменьше говорить, а дальше действовать по ситуации.

Мардж старалась не отставать от Энджи, быстро поднимавшейся на этаж отдела расследования сексуальных преступлений. До Энджи долетел легкий запах лака для волос: куафюра Мардж походила на неподвижный серо-стальной шлем, плотно сидевший на голове. Когда-то Бьюченан работала в полиции… Неужели и Энджи теперь придется говорить о своей работе в прошедшем времени?

С прямой спиной, подняв голову, Энджи быстро шла по общему залу. Она облачилась в дорогой черный кожаный блейзер, узкие черные джинсы и свои лучшие сапоги, у которых имелся небольшой каблучок. Вымытые волосы гладким плащом закрывали полспины. Энджи сознавала, что выглядит прекрасно. Может, она и лузер, но одеваться как чучело не станет.

Дандерн и Смит сидели за своими столами. Последние шесть лет Энджи была одной из шестнадцати детективов отдела, работавших бригадами по четыре. Паллорино и Хольгерсен входили в четверку с Дандерном и Смитом. Вместе с инструктором по спецподготовке, оператором «Викласа», психоаналитиком и двумя помощниками руководителя детективы работали под началом сержанта Мэтта Веддера.

Смит, на мгновенье оторвавшись от бумаг, изменился в лице.

– Паллорино? – он приподнялся на стуле.

Дандерн тоже поднял голову от своих бумажек. Его бесформенный коричневый пиджак висел на стуле. У Энджи перехватило горло – вот уж не думала, что придет день, когда она соскучится по этим двум ослам и вонючему пиджаку Дандерна… Она коротко кивнула каждому и одернула блейзер, но не остановилась до самой стеклянной двери Веддера. Жалюзи в кабинете были опущены – плохой знак. Энджи постучала.

– Войдите! – послышался голос начальника.

Энджи внутренне собралась и открыла дверь. Веддер сидел за столом, слева от него устроился инспектор полиции Мартин Флинт.

– Сэр, инспектор, – в качестве приветствия сказала Энджи. – Мардж Бьюченан вы знаете…

Кивнув, Веддер показал на два свободных стула:

– Присаживайтесь.

Прежде чем сесть, Энджи встретилась глазами с Веддером, но тот смотрел бесстрастно, с ничего не выражающим лицом. Скверно. Хуже и быть не может. Она медленно опустилась на стул. Бьюченан села рядом.

– Как дела, Паллорино? – спросил Веддер.

Энджи поглядела на руку начальника, лежавшую на стопке каких-то папок. На верхней – логотип отдела независимых расследований.

– Да вот, ожидаю решения, – она кивнула на папки. – Нельзя ли перейти сразу к делу, сэр? К каким выводам пришла комиссия?

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Флинта, но глядела на Веддера, зная, что сейчас все закончится. Приговор просто висел в воздухе.

– К твоему сведению, – сказал Веддер, – целью независимого расследования было определить, можно ли считать сотрудника полиции, в отношении которого начато расследование, – то есть тебя, Паллорино, – ниже именуемого «эс-пэ», совершившим какие-либо противоправные действия в отношении пострадавшего лица, то бишь Спенсера Аддамса, ниже именуемого «пэ-эл», восемнадцатого декабря прошлого года в районе горного заповедника к западу от старой железнодорожной эстакады через залив Скукумчак. Я сделал копии решения для тебя и Бьюченан.

Он подтолкнул по столу два файла. Бьюченан взяла свой, Энджи лишь поглядела на стол. Ее щеки запылали.

– Как тебе известно, этот отчет появится на сайте отдела независимых расследований, в открытом доступе для СМИ.

В ушах ритмично шумела кровь. У Энджи закружилась голова. Она не может больше здесь находиться, ей нужно выбраться, и побыстрее. Она кашлянула:

– Можно самую суть, сэр? В чем состоит решение относительно меня?

Веддер выдержал ее взгляд.

– После тщательного анализа собранных показаний и на основании соответствующей части действующего законодательства руководитель комиссии установил, что в отношении действий эс-пэ остаются большие сомнения, в первую очередь в части неподчинения приказу старших по званию, неоправданного применения чрезмерной силы, странного провала в памяти и косвенных доказательств приступа ярости или как минимум потери профессионального самоконтроля… – говоря это, Веддер смотрел Энджи в глаза. – Вскрытие пэ-эл и результаты баллистической экспертизы свидетельствуют, что эс-пэ выстрелила восемь раз в лицо, грудь и шею пэ-эл. Помимо одной пули, выпущенной с расстояния около двадцати футов, и еще одной, выпущенной с расстояния около шести футов, все выстрелы производились в упор, когда пэ-эл лежал на земле лицом вверх.

Энджи не сморгнула, чувствуя, как между грудей набухают бисеринки пота и скатываются под лифчиком по животу.

– Однако, принимая во внимание исключительные обстоятельства, глава комиссии счел, что твои ошибки не могут служить основанием для предъявления обвинений в уголовном правонарушении.

Облегчение было сродни удару под ложечку – на секунду Энджи разучилась дышать. Она повела глазами на Бьюченан, которая чуть улыбнулась и кивнула.

Впрочем, Веддер довольным не выглядел, и на лице Флинта тоже не читалось ни малейшей радости. Энджи сказочно повезло, и она это понимала.

– Тем не менее, – продолжал Веддер, – ознакомившись с дополнительным отчетом об инциденте, подготовленным управлением полиции города Виктории в соответствии с законом об охране правопорядка, комиссия постановила, что имело место грубое нарушение протокола на фоне устойчивого паттерна пренебрежения субординацией у данного эс-пэ. Вызывает озабоченность и твое психологическое состояние, особенно с учетом того, что после гибели напарника ты увильнула от курса психологической реабилитации. – Веддер двинулся на стуле. – Поэтому решено, что дисциплинарная мера будет включать годичный испытательный срок на административной должности, где не предусмотрено ношение служебного оружия, зато обязательно ходить в полицейской форме. Тебя переводят в отдел по связям с общественностью работать с соцсетями, с соответствующим уменьшением оклада. Сотрудница, занимающая эту должность, со следующей недели уходит в отпуск по беременности. Ты будешь ее заменять в течение года, начиная с завтрашнего дня.

Энджи потеряла дар речи. Заморгав, она пролепетала:

– Вы… вы шутите?

– Имело место серьезнейшее нарушение протокола, детектив Паллорино. В ходе внутреннего расследования некоторые сотрудники отдела весьма настороженно отнеслись к теоретической перспективе работы в паре с тобой, особенно после того, как ты застрелила Спенсера Аддамса спустя считаные месяцы после трагической гибели Хашовски.

– Но по результатам того расследования меня полностью оправдали!

– Одно служебное расследование – уже слишком много, Паллорино. Да, и еще ты в обязательном порядке обратишься к указанному здесь специалисту за психологической оценкой и по ее результатам пройдешь рекомендованный курс психотерапии. Также ты будешь посещать курсы по управлению гневом и семинары, на которых обучают работе в команде. – Веддер подпихнул к ней папку с логотипом полиции Виктории и подал копию Бьюченан. – По окончании испытательного срока будет проведена повторная внутренняя проверка…

– И после этого я смогу вернуться в отдел?

– Гарантии не дам. Это будет зависеть от твоего поведения во время испытательного срока.

У Энджи потемнело в глазах.

Бьюченан подалась вперед:

– Детективу Паллорино полагается отпуск и оплата больничного из расчета прежнего оклада…

Веддер перебил:

– Если она решит сейчас пойти в отпуск на три месяца, тогда испытательный срок начнется со дня выхода на работу. – Пауза. – Место в отделе по связям с общественностью свободно с завтрашнего дня, Паллорино. Это работа с девяти до пяти, но завтра приступать только с одиннадцати, потому что у Пеппер, которую ты будешь заменять, утром презентация в школе.

Наступило молчание. Воздух в кабинете загустел и стал вязким, как мед.