Утонувшие девушки

– Как мамаша? – спросил владелец магазина Оливер Тэм, начиная пробивать покупки. «Драгги март» – маленький семейный магазинчик, и Тэм часто стоит за кассой сам. Маме нравится этот Тэм – она поддерживает местных торговцев, которых еще не разорили сетевые универмаги.

– Хорошо, – ответил он, выкладывая на прилавок помаду и протеиновый коктейль. – Ей гораздо лучше. – Он рассеянно взглянул на проволочный стенд у кассы и замер, не закончив движения, при виде газетного заголовка:

«Зверское изнасилование на кладбище Росс Бей! Молодая женщина в коме».

Так он впервые узнал эту новость.

Вчера он лег поздно. Так устал на работе, что проспал большую часть сегодняшнего дня и проснулся лишь около пяти вечера. Тэм кивнул на первую полосу «Сити Сан»:

– Жуткое нападение на девушку, – сказал он. – Это утренний выпуск, но по радио уже сказали – скончалась. Всего шестнадцать лет! Причина смерти – утопление. Как, черт побери, можно утонуть в больнице?! – Тэм отставил в сторону первый пакет с покупками. – По радио передали, что ей сделали обрезание, а на лбу вырезали распятие. А еще у моста Джонсон-стрит сегодня утром выловили тело, все завернутое в пластик. Говорят, это та девушка, что пропала две недели назад. С отличным же настроением мы встретим Рождество… Новому мэру лучше побыстрее сдержать свои обещания.

От этих слов он очнулся, оторвав глаза от заголовка:

– Какая пропавшая девушка?

– Студентка Университета Виктории, восемнадцать лет. Исчезла с территории кампуса неизвестно куда. Аннелиза… Йенсен, вот как ее зовут.

Он взял газету со стойки, прочел первый абзац и вгляделся в черно-белый снимок детективов из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями. Они выглядели как два призрака под густыми хлопьями снега в свете вспышки. Впечатление усиливало попавшее на фотографию сведенное гримасой лицо горгульи, высеченной на каменной стене.

– Эти детективы и сами не лучше преступников, за которыми гоняются, – постановил Тэм. – Газетку берете?

– Да. – Он положил газету на прилавок. – И пачку легких ментоловых.

– Вам надо убедить ее бросить курить, – улыбнулся Тэм, на секунду обернувшись к стенду и положив сигареты на прилавок.

Встретившись взглядом с Тэмом, он сверкнул в ответ своей широкой ослепительной улыбкой. Эта улыбка вызывала у людей доверие. Искренняя или нет, она расцветала вместе с ямочками, начисто стирая логику в мозгу некоторых женщин. Он сразу распознавал таких дамочек – в них угадывалась эмоциональная зависимость.

– Так она меня и послушает, – отозвался он. – Да, и один билетик «Быстрого выбора».

Постер на стене магазина гласил, что в следующем тираже разыгрывается до пятнадцати миллионов. Ему совсем не помешает выиграть несколько миллионов, учитывая ситуацию с работой.

Тэм пробил итог и подал лотерейный билет.

– Передавайте маме привет.

– Обязательно, – пообещал он, забирая пакеты.

Дорога домой показалась неожиданно долгой – было холодно и ветрено. Когда он вернулся в аккуратно покрашенный домик постройки начала века, то повесил куртку у входной двери и начал разбирать покупки. Затем он зажег огонь в камине, включил записанную серию «Улицы Коронаций» и присел почитать газету.

Стало быть, ее нашли живой.

Это серьезный промах. Пожалуй, он немного поторопился, решив, что она мертва, когда оставлял ее на кладбище. Впредь нужно будет проверять.

Неуклюжий Джонни, глупый, глупый, ах, глупый мальчишка…

Он вскочил и принялся ходить по комнате, стискивая кулаки, потом снова взял газету и начал читать дальше, запомнив имена детективов: Энджи Паллорино и Кьель Хольгерсен. Ну и имечко… Может, нужно произносить Киль? Или Кейль? Или Кайгель?

Энджи. С этой, по крайней мере, проще.

Самодовольство смешивалось в нем с разгоравшимся сексуальным возбуждением.

Ну что ж, играем, детективы. Вам не поймать Джонни. Вот увидите, Джонни снова ускользнет. Никто еще не поймал Джонни, глазастого Джонни, а Джонни развлекается уже много лет…

А теперь развлечение превратилось в миссию. У него появилась высшая цель.

Спаси дрянных девчонок, Джонни… Сделай их хорошими девочками…

Он взял со стола новую помаду, открыл и аккуратно накрасил себе губы. Открыл новую пачку ментоловых сигарет, вставил одну в рот, зажег и положил на край пепельницы на кухонном столе. Сигарета тлела, выпуская кудрявый дымок вроде ладана. Это для создания атмосферы. Это возбуждает. Он сходил вниз, принес шкатулку для шитья и поставил на стол, присел сам и только после этого открыл крышку. Катушки с разноцветными нитками, иглы, пуговицы. Пузырек клея и ультрафиолетовая ручка-фонарик.

В нижнем отделении лежала прядь волос, приводить которую в порядок вчера у него не было сил.

Он достал волосы. Прелестный каштановый оттенок.

Напевая под нос, он открыл клей и макнул туда кончик пряди. От резкого запаха слезились глаза и щипало в носу. Он посветил ультрафиолетовым светом, подсушивая клей, и через две или три секунды краешек пряди стал гладким и блестяще-твердым. Теперь волосы надежно скреплены. До недавнего времени для отделки своих трофеев он использовал лак для ногтей, но волосы приходилось фиксировать, пока не высохнет лак. Это занимало время, и иногда прядь прилипала к поверхности, на которой сохла. Но потом он увидел документальный фильм на спортивном канале про вязание мушек, где один рыбак использовал для своих мушек светоотверждающий клей, и дело пошло как по маслу.

Запах клея уже стал для него импульсом, сформировав свой нейронный путь, по которому возбуждение от ноздрей сразу попадало к низу живота. Эрекция уже наступала, и он шире раздвинул ноги, наслаждаясь ощущением. Он взял из шкатулки матери катушку малиновых ниток-мулине и обвязал каштановую прядь крошечным бантиком.

Он поводил прядью по верхней губе, упиваясь шелковистой щекоткой. Закрыв глаза, он ощутил ее запах, будто она снова с ним. Он чувствовал ее, видел мягкие темные ресницы на упругих щеках, ощущал атлас кожи. Он тихо застонал, когда пенис напрягся до предела, почти болезненно. Нежная девочка… Которую пришлось наказать, прежде чем она спасется…

Звук голоса смешивался с ароматом ментолового дымка, из телевизора доносилась музыкальная тема «Улицы Коронаций»:

«Спаси девушек, Джонни…

Джонни – плохой мальчишка. Джонни любит подсматривать, как любопытная кошка… Очень плохой мальчик Джонни. Подглядывать за хорошими девочками, желать девушку… Нужно Джонни оттереть…»

Он задышал часто и коротко, глядя в одну точку. Сердце забилось так быстро, что у него закружилась голова. Он вскочил, опрокинув табурет, и поспешил в ванную искать перчатку для пилинга. Натянув ее на руку, он расстегнул брюки и взялся за пенис, глядя в глаза своему отражению в зеркале. Фотографии обнаженной Грейси были приклеены скотчем по сторонам зеркала. Он начал водить жесткой мочалкой вверх и вниз, вверх и вниз, в такт увещеваниям голоса, жестче, сильнее, быстрее, боль перешла в невыносимо острое удовольствие… Три сильнее… Отскребай Джонни… Очищай Джонни… На глазах выступили слезы боли и удовольствия, слившихся воедино… Три лучше, сдирай кожу мочалкой… Перед глазами повис алый туман…

?

Глава 14

– Я не вовремя? – спросила женщина с пухлыми щеками, остановив тележку с едой.

Мэддокс кашлянул и перехватил взгляд доктора О’Хейган. Невысказанные слова о сходстве со случаем на кладбище тяжело повисли в безжизненном воздухе. Взглянув на часы, патологоанатом выключила микрофон.

– Здесь возни еще надолго, – сказала она. – Прервемся перед вскрытием, а, джентльмены? Возобновим, скажем, минут через сорок пять?

– Пожалуй, – тихо согласился Мэддокс, взглянув на свои часы. От прилива адреналина ему стало жарко. – Мне нужно созвониться с Базьяком. Лео, попробуй кого-нибудь уговорить поработать сверхурочно и пробить по базам Медузу на нашей неизвестной. Не исключено, что на нее что-нибудь есть в системе.

Господи, Джек-О так и сидит в машине! Срочно нужно найти сиделку для пса, хотя бы на время расследования. Он уже договорился с одной, но в последний момент она отказалась.

– Какие у тебя сэндвичи, Ханна? – спросила О’Хейган женщину с тележкой, стаскивая перчатки и выбрасывая их в ведро. Открыв кран над раковиной, она мыла руки. От струи воды раковина ноюще вибрировала.

– С курицей и майонезом, с индейкой, салями и сыром, все с белым хлебом. Для вегетарианцев безглютеновый хумус. Больше, извиняюсь, ничего не осталось.

– В морг всегда в последнюю очередь, да? Что другие не взяли? – сказала патологоанатом, вытирая руки. – Как подвалу, так самый отстой?

– Но это же больничная еда! Вы сами говорили, что терпеть ее не можете.