Жизнь и смерть князя Святослава. Князья и воины

Так мал Святослав, а жена моя силы не зная,
Не сможет остаться одна, помоги мне опять.
Но черные кони, куда-то по тьму улетают,
Пред вечной бедою и смертью останется князь.
– Почто ты оставил, нелегкая Доля такая,
Вернее Недоля меня не оставит вовек.
Древляне из бездны к нему в этот вечера шагают
И падает Игорь в печали бесстрастно на снег.
Лишь волки над миром поверженным яростно воют.
Мелькнул и погас над главою кровавый закат.
Вдруг отрок проснется, и женщина, ставши вдовою.
Заплачет о князе, но он не вернется назад.

17.
Врывается тень, и просила она об отмщенье,
Не будет покоя ни мертвым теперь, ни живым,
Древляне трепещут, им тоже являются тени.
– Горим мы в огне, мы в бессилии вечно говорим.
Но надо смириться, а как еще можно смириться?
И хочется снова остаться в тиши у огня.
О, Русь моя, снова мне время лихое приснится,
И князь Святослав не отпустит в реальность меня.
Несутся куда-то во тьму одичалые кони,
И воины немы на дикой охоте своей.
Душа замирает во мраке от вечной погони.
И дивная Русь проступает в тумане ясней..
18.

Там пир или тризна, не знаю, мой ангел, не знаю.
Но слышу Бояна, и песнь его нынче ясна,
И снова дружинники князя в тиши вспоминают.
Высокая женщина, кто же, скажите она.
Живет моя Русь, и ее охраняют поэты,
И светлые песни, над миром весенним летят.
И белые кони идут к водопою с рассветом.
Очнулся от сна, и выходит из гридни наш князь.
И в этом порыве, о русич, с тобой мы едины,
Нас черные тени не смогут, я знаю, смутить,
И новая песня становится снова былиной,
И голос Бояна над милой землею летит.

Часть 1 Из будущего в прошедшее

Глава 1 Разрушить все

Отзвучали голоса панихиды. Тело Ольги было предано земле по христианскому обычаю. Святослав старался исполнить ее наказ. И приближенные с опаской говорили о том, что он может к ее богу взор обратить, а к их Перуну охладеть. Так изменился он в эти скорбные дни. Обещания, данные матери, были исполнены. И если она все это видела с небес, то должна быть довольна происходящим. Но сам он твердо знал, что это первая и последняя уступка ненавистной, чужой вере, которая одурманила и некоторых воинов его, но сам князь точно знал, что останется, тверд в своих убеждениях до конца.

И еще один человек среди собравшихся – греческий священник не питал иллюзий по этому поводу. Отслужив панихиду, он понял умом и чутьем тонким, что для него закончилось благодатное время. Он должен расстаться с иллюзиями о том, что ему удастся сладить с новым князем, не случится это, пока он жив и правит в этом мире. А бороться и яростно сопротивляться ему сил в себе он не находил. Он останется здесь, (его предшественник ушел без всяких объяснений), но все, что происходит, больше не станет играть никакой роли, все напрасно. Костер, который вспыхнул при княгине Ольге, молодой князь безжалостно затушил. Он ждал, пока его пригласят к Святославу, но этого не случилось, и у него не хватило духу напоминать о себе. Тогда он неожиданно для себя стал собираться в путь, и поспешно покинул границы земель русских. Что еще ему оставалось в изменившемся мире?

Все знали о том, что крутого нрава Святослава больше никто не сможет усмирить. Вот и приняв неожиданно решение, он тверд был до конца.

Но как трудно привыкнуть к новому положению священнику, прожившему относительно благополучно десяток лет, и ни в чем отказа не ведавшего. За это время он успел уверовать в победу истинной веры над окаянным язычеством, но все возвращалось на круги свои, все оставалось неизменным для него. Подвергать себя страшной опасности быть принесенным в жертву на старости лет он не хотел, потому и уходил без возврата. И что мог он против веча и гнева княжеского? Да ничего не поделаешь с этим. И рвал связи, и оставлял завоеванное. Он и раньше знал, что Ольга не вечная. Но упрекал своего бога за то, что она ушла слишком быстро. Почему нужно было безжалостно растоптать росток, потянувшийся к солнцу и свету, кому и для чего нужно такое жуткое испытание. Он не мог понять это, как ни старался. И росток, хотя и вырос, но очень быстро зачах. Может быть, князь образуется и на него сойдет просветление, ведь и княгиня Ольга не сразу стала такой. Но пока ему в это верилось с трудом, и никакой надежды в душе не оставалось больше.

Когда он столкнулся с ним в последний раз, то в холодных глазах его не заметил и тени прозрения, ничего не осталось, кроме злобы и ярости. Но Ольга тогда была жива и сильна, как всегда, и она быстро освободила его из темницы, куда бросил его Святослав, а теперь он просто спасал свою жизнь. Князь отыграется сполна, может быть прибьет его как собаку, и никакой пользы никому от этого не будет. А он всегда славился разумностью.

Монах, усевшись в карету, еще раз оглянулся на растаявший навсегда город. Он поставил последнюю точку. Никогда больше не ступит его нога на эти земли.

Но куда отправляться? По дороге он задумался не о прошлом, которого не вернешь, а о грядущем. Через несколько дней корабль отбудет в Царьград. Только туда лежала его дорога. Пока на время он должен был побывать там, а потом все видно будет, ведь век человека короток, княжеский еще короче, а у такого, как Святослав, он может и из пары лет состоять, если не меньше. Ему хотелось верить в то, что все так и будет. Он отдохнет и обдумает все хорошенько. Надо рассказать императору о последних днях и кончине Ольги, оправдать свой побег и заверить, что он снова будет там, повелитель еще и оглянуться не успеет.

Но побег оставался побегом, как бы его не называть, из-за этого еще долго будет мучить совесть, и мысленно он будет готовить пылкие и яркие речи для оправдания, а уж в том, что он был пылок и красноречив, знали все.

И стыдно ему было перед усопшей княгиней и теми немногими русичами, которые поверили ему и пошли за ним, не устрашившись грозного князя. Но так устроена жизнь, теряя что-то, человек обретает значительно больше, ему всегда воздается по заслугам.

Глава 2 Юный властелин

Монах, обуреваемый сомнениями и страхами, уехал как раз вовремя. Молодой князь Святослав круто взялся за дело, на девятый день поминовение еще состоялась, но о сороковом уже никто не помнил. Хотя, по тайному его приказу, уже на девятый день в чулан были вынесены все Ольгины иконы и распятия. Уцелели они только благодаря дальновидности и преданности княгине слуг ее, они стремились на память о ней сохранить красивые, и, может быть дорогие вещи.

А сам князь велел разжечь костер, чтобы на глазах у всех бросить туда все сокровища чужой веры, и у страшить тех, кто успел заразу эту вкусить.

Но найти ему ничего не удалось, как не гонял он воинов своих, вместе со жрецом исчезли все его вещицы, так бережно хранимые еще недавно в царских покоях.

С досадой обратил он взор свой к небесам. Уж не прихватила ли Ольга с собой богов своих?

Святослав понял, что княжеская власть дает много, но не все, но долго не переживал о неудавшемся возмездии. Еще меньше переживал великий князь о сбежавшем монахе. Надо было как можно скорее позабыть о том, что здесь происходило в дни смерти княгини Ольги.

Долго смотрел князь на воевод своих, побывавших в доме у жреца и о побеге ему поведавших. Он хотел понять, не они ли сами его обо всем и предупредили и помогли ему скрыться.

Но воины не понимали, чего от них упорно добивается их князь. Они ни в чем не были повинны, побродив по пустому дому, отправились прочь, и только. Расправы не получится – это было видно всем.

Но князь на мгновение подумал о том, что их бог может быть и на самом деле существует, если все так складно и ладно оказалось. Но он не повалял себе расслабляться: «Убрался и черт с ним», Хотя и досадно было, что они не увидели нового распятия. И если он, их бог существует, пусть потом воскресит его, и докажет, что все муки и усилия были не напрасны.

Во сне матушка угрожала ему местью и страшной карой за помыслы его северные, но даже если и так, почему он в собственной постели умирать должен, только в сражении с врагами красна смерть для настоящего викинга, а потомком тех безрассудных воинов он и считал себя. Он останется в сердцах славян лучшим из лучших.

Но перед глазами встало холодное, неподвижное тело ее. Как она окаменевшая, уходящая в землю навсегда, могла отомстить ему? Смешно и глупо, а он не собирался морочить себе голову такими глупостями. Еще несколько дней назад он не верил в то, что она может умереть. Она жила так долго, и казалась ему вечной, но и она стала, как он убедился, тленом и прахом. Это открытие вселяло тоску и развязывало ему руки. Она беспомощна, грозная его мать, равнодушна ко всему, что будет тут происходить дальше. Помня о ней, он не должен брать ее во внимание и жить своей жизнью.

Ну а душа? А что такое душа? Кто и когда ее зрел? Пусть о ней монахи старушкам рассказывают да пугают карой небесной за грехи, а он – воин. Нив чем и никогда не смогут они убедить его, никогда не испугают.

№№№№

Отпустив дружинников, князь остался в гридне один. Он думал о том, что делать дальше. Неудачи не пугали его. Так много важного было впереди, а он стремился вперед, а не назад. Но самая главная проблема его в том заключалась, что он должен сделать выбор – к Анне или Марии ему теперь отправляться нужно на эту ночь. Правда, недавно женился он спокойной и ласковой дочери варяжского князя Любаве, но решил, что баловать ее особенным своим вниманием незачем. Развлечься с одной из старых и верных своих жен, ими забытыми из-за женитьбы и смерти матери – это самое верное дело.

Всех женщин этих еще в юности князя определила для него мать. С ними было интересно и разнообразно, а это – самая большая радость.

Когда- то они учили его любовным утехам, теперь он сам любую горазд был научить. И это была, чуть ли не единственная наука из всех возможных, которую он так хорошо усвоил. Хотя он не был особенно ласков ни с одной, никого не любил, считая это слабостью, и с возлюбленными своими не особенно церемонился, не терпел дерзости и сопротивления их, и прощался с любой без сожалений.

И в минуты ласк он оставался мрачноватым и грубоватым, чаще без лишних слов брал ту, к которой приходил и толкал на ложе. Чувства в душу свою допускал редко и ни одной, помня о слабостях Олеговых, не позволял одержать над собой верх. Он пользовался всегда готовым откликнуться телом женским, и, получая наслаждения, уходил, что-то буркнув в оправдание. Если задерживался, то засыпал, отвернувшись к стене, и на утро уходил, не взглянув в лицо, словно его могли уличить в слабости. Но чаще всего, полежав немного, переводя дыхание, уходил тут же, предпочитая проводить ночь в одиночестве и размышлениях, и не повторять совершенного один раз, он берег свои силы. Ни одну из них о своем приходе он не предупреждал заранее, никогда не интересовался той, которая была рядом, ни лица, ни голоса не помнил, только очертания фигуры, да и то скорее наощупь, чем зримо.

Об этом среди возлюбленных жен его ходило немало слухов и шуток разных, часто они бывали грустными и ироничными, потому что каждая новая жена хотела большего, но им оставалось только смириться с происходящим.