Код Гериона: Осиротевшая Земля

– А фамилия твоя здесь причём? – спросила Пандора, приподняв брови.

– Ха-ха… – произнёс Тень, и это карикатурное подобие смеха прозвучало уже не доброжелательно, а жутко. Смех – слишком сложная штука, чтобы достаточно хорошо подделать его на компьютере. – В школе про феодальные войны читала?

– Было такое.

– Мы, Линдоны и Риды, – те самые феодалы. Закон запрещает травить и резать друг друга в открытую, но политических интриг, промышленного шпионажа и чёрного пиара никто не отменял.

– А что вы не поделили? У вас – «вечные» аккумуляторы, атомные движки, «умные» беспилотники, космические технологии. У нас – киберпротезирование, биотехнологии подводные жилые системы, что там ещё… – всего, чем занимался «Наутилус», не знало даже одного процента сотрудников.

– Ты права. Что касается товаров, мы конкурируем только на рынке носителей информации. Но не забывай: рынок акций тоже чертовски важен, и здесь мы идём плечом к плечу. Наша конкуренция носит политический характер. Возможность выдвигать нужных нам людей – и в Конгресс, и в президентское кресло, и во главу других государств. И на этом поле мы сцепились не на жизнь, а насмерть. Когда я попался, у Ридов наступило рождество в июле!

– Так почему же ты выбрал наш проект? Зачем сделал им такой подарок?

– Все проекты, что мне предложили, были вашими. Я подписался под тем, что подходило лично мне. Будь в сутках сорок восемь часов, я бы с удовольствием сам занимался тем, что делаешь ты.

Пандора покачала головой. Она была нетипичной дочерью своего времени – отчасти поэтому и оказалась на «Ньёрде». Хотя её основной обязанностью было изучать странности в поведении цифрового интеллекта, её до сих пор бросало в холод при мысли о жизни в потоке закодированной информации, без дыхания, дневного света и физических ощущений. Это всё равно, что быть похороненным заживо и слушать сквозь крышку гроба, как наверху резвятся дети. И так – вечность.

Красоты и чудеса виртуальной реальности также не особенно прельщали Пандору, хотя по количеству проведённого в «Омниверсе» времени она не уступала профессиональному игроку. Это была её сильная сторона – никогда не увлекаться слишком сильно и всегда сохранять позицию наблюдателя – шпиона из «настоящего мира», иначе «Омниверс» высосал бы её досуха, как это уже случилось с сотнями тысяч людей. Она и в своей реальности была такой: контактируя в юности с разными тусовками, ни к одной не принадлежала по-настоящему. Сменить пускай и не идеальный, но реальный мир на картинку? Она верила, что никогда не пойдет на такое.

– Ты был игроком? – поинтересовалась Пандора. В досье такого факта не значилось, но на это намекала легкость, с которой подопытный принял свое новое «я».

– Охотником. – коротко сказал Тень, и Пандору передёрнуло от страха и отвращения. Подробности его охоты она знала слишком хорошо, чтобы сохранять спокойствие.

– Мне, пожалуй, пора, – пробубнила она, пряча взгляд от камеры.

– Я расстроил тебя?

– Нет, просто нужно спать, иначе завтра не смогу работать, – ответила киберпсихолог.

– То есть осыпать меня глупыми вопросами и развлекать, как зверька в вольере, – совершенно по-человечески съязвил Тень.

– Доброй ночи, – поставила точку Пандора и поспешила к двери. Заснёшь теперь, как же!

В лифте Пандора взяла стакан горячего шоколада: в минуты тревоги ей всегда хотелось выпить что-то густое и тёплое, но ещё один кофе на ночь – это был уже перебор. Ей, с юных лет гордившейся своим хладнокровием, стало стыдно. Дать слабину перед заведомо безвредным и зависимым существом – это же всё равно, что пасовать перед щенком или ребёнком: на голову сядут и ноги свесят. Из профессии надо гнать за такое!

Тут она вспомнила, что всё это время на компьютере была включена аудиозапись и, не желая, чтобы кто-то услышал её ночной разговор с Тенью, хотя в нём и не было ничего интимного, велела лифту двигаться обратно. Снова заходить в лабораторию оказалось чертовски трудно и в какой-то степени даже противно.

Компьютер всё ещё оставался включенным, не успев погрузиться в спячку, и Пандора обругала себя за вопиющую халатность: правила предписывали отключать его сразу же по окончании рабочей сессии. Осторожно, почти не дыша, словно это могло предотвратить новый разговор с Тенью, Пандора прикоснулась пальцами к экрану, чтобы удалить файл, буквально поставив на нём крест. Однако файл как таковой на рабочем столе отсутствовал. Пандора протёрла глаза: измождённый бессонницей разум мог сыграть с ней злую шутку.

– Голосовые записи, – произнесла она словно через силу. В открывшейся папке показались стройные ряды файлов, последний из которых создал вечером Виктор Чен. – Что за дурдом?..

Пандора вновь посмотрела на гладь экрана, где мерцали несколько иконок – в том числе, интерфейса для общения с Тенью. Вот только записи её разговора нигде не было.

То ли, уходя, она всё-таки стёрла файл, не зафиксировав этого в своей памяти. То ли запись удалил сам Тень, имевший больше поводов беспокоиться. Что это значило? А то, что бывший убийца выкарабкался за пределы выделенного для него виртуального пространства и свободно оперировал компьютером изнутри. Но как? В прошлой жизни он программировал беспилотники и наверняка умел не только это!

На следующий день Пандора была настолько разбита, что впервые не пошла на работу. Прибывший врач диагностировал переутомление и выписал ей больничный на три дня. Этому затишью Пандора неожиданно для себя обрадовалась. По крайней мере, целых три дня ей не придётся общаться с Тенью и делать вид, что их ночного разговора не было. Не придётся обо всем рассказывать Чену, врать ему не придётся тоже. Что до Тени, Пандора питала слабую надежду, что он случайно выдаст себя сам. Вечно притворяться невозможно.

Лишь выскочив из колеи, Пандора ощутила весь груз своей усталости. Ей не хотелось подниматься с кровати; перед визитом врача она с трудом заставила себя умыться и почистить зубы, после чего включила плазменный экран, имитировавший залитое солнцем окно, и рухнула обратно. У женщины в голове мелькнула мысль, что её собственный мир – не менее искусственный, чем тот, в котором обитает Тень. Солнце, английский сад и птицы за окном – искусная работа дизайнеров и осветителей. Травяной ковёр под ногами – одна из «фишек», придуманных для психического благополучия сотрудников – растёт не из земли, а из прозрачного органического геля. Молоко, что она выпила на завтрак – не молоко, а коктейль из растительного белка. Комнаты и коридоры узкие, как на космическом корабле, и человеку, знакомому с домашним уютом, никогда не будет в них по-настоящему хорошо.

Впервые за восемь лет Пандора отчаянно захотела подняться наверх. Сколько времени она не ощущала ветра – сухого, влажного, ласкового, колючего зимнего? Не стояла на городской площади, слушая шум толпы, и не колесила на горном велосипеде вверх и вниз по песчанным склонам? Не бродила по улицам просто так, в разнообразном потоке цветов и запахов? Раньше Пандора не придавала этим вещам значения. Даже навещая сестру и мать, она неизменно скучала у них, хоть и не подавала виду: уже на второй-третий день «свободной» жизни её тянуло назад, в пучину океана. И потому нахлынувшая ностальгия стала для Пандоры таким же странным сюрпризом, как и чудом поумневшая копия Гериона.

За последние годы в жизни было настольно мало новых лиц, запахов, практически не менялась окружающая картинка, что из-за этого её чувства незаметно притупились (лишь занятия искусством позволяли их немного расшевелить). Дело, впрочем, было не только в однообразии. Ни для кого не было секретом, что на подводных объектах «Наутилуса» в пищу и напитки для сотрудников добавляли ноотропы и антидепрессанты, чтобы сгладить последствия долгого пребывания в замкнутом пространстве без настоящего дневного света. Да и штат психологов – уже не «кибер», а обычных – не зря ел свой хлеб. До сих пор это работало: случаев самоубийства за всю историю «Ньёрда» знали всего три, на других объектах такого не случалось и вовсе. Скандалы и конфликты вспыхивали настолько редко, что служили темой сплетен чуть ли не на год вперед: подбор людей для работы вёлся с ювелирной точностью и напоминал сборку головоломки. Даже звезда в своей области не могла рассчитывать на место, если в эту головоломку она не встраивалась.

Если первые сутки своего больничного Пандора потратила на сон и чтение, то на вторые едва не лезла на стенку. Не выдержав скуки от лежания в постели, она несколько часов гоняла себя на тренажёрах и в бассейне. Подплыв к лесенке, чтобы выбраться из воды, она увидела перед собой ассистентку профессора Чена Лидию, которая светилась от счастья так, словно в ней было скрыто целое солнце, ни больше ни меньше.

– Пандора, у меня такая новость! – защебетала она. – Наш Тень сложил пятьдесят картинок из ста и решил то уравнение! А ещё вспомнил профессора Чена и даже сказал «спасибо» после того, как с ним поиграли! Когнитивные функции восстанавливаются, представляешь?

– Это я, что ли, так плохо влияла на него? – с нарочитой безмятежностью усмехнулась Пандора.

– Скажешь тоже! Просто ему нужно больше времени, чтобы прийти в себя. А мы ждали, что все случится сразу, как в кино.

«Умён, умён… – подумала Пандора. – Понимает, что если будет тупить и дальше, то будет попросту законсервирован. Как долго он собирается тянуть время?..»

Проще и правильнее всего было сдать симулянта со всеми потрохами: Пандора думала об этом не единожды. Но, прежде чем переучиться на киберпсихолога, ей пришлось здесь же поработать психологом обычным. Это было сродни полузабытому труду священника: слушать исповедь и свято хранить тайну клиента, которую он пожелал оставить неразглашённой (в том случае, если она не затрагивает интересов корпорации). Больше всего на свете Пандора ценила честность и верность слову; обман доверившегося был в её глазах самым страшным грехом. Объявив о своём доверии, Тень поймал её в ловушку: ведь она даже не успела дать согласия. Проблема заключалась ещё и в том, что подтвердить свои слова ей было нечем: ведь запись подопытный благополучно стёр… Дважды поймал, мерзавец…

Лидия вряд ли поняла, почему любопытство на лице Пандоры сменилось ожесточением. Решив, что коллеге вновь нездоровится, Лидия cопроводила ее до дверей, спросила, не нужно ли чего, и, получив отрицательный ответ, отправилась восвояси. Вновь оставшись в одиночестве, Пандора выдала своим скатам порцию корма, включила на кровати режим массажа, легла и стала думать. Впрочем, решение пришло быстро – сходить к Гериону снова и записать беседу, но уже на защищенный от взлома браслет, до которого тот вряд ли сможет дотянуться. Другое дело, что Тень, как выяснилось, не такой уж и дурак, и, в принципе, сможет предусмотреть подобный поворот. Но что он сможет сделать?.. Да ничего – разве что вновь уйти в свою скорлупу.

Вернув себе уверенность, Пандора сумела расслабиться и проспала до двух часов ночи, пока кровать, подчиняясь таймеру, не разбудила её мягкой вибрацией. Пора.

Киберпсихолог повторила свою ночную вылазку, но теперь уже с чётко поставленной целью. Как обычно, женщина взяла себе кофе и, пока лифт скользил то вниз, то в сторону, пила его мелкими аккуратными глотками. Включила браслет и вошла в лабораторию, встреченная привычным холодком.

– Ну, наконец-то! – заговорил Тень, и голосовой симулятор, казалось, отразил тревогу (вернее, её дорисовал мозг Пандоры). – Признаться, я тут места не нахожу… Представляешь, что это такое – не иметь возможности узнать, как ты? Не говоря уже о том, чтобы как-то помочь. Кстати, огромное тебе спасибо, что не выдала.

Сердце у Пандоры сжалось, как от укола совести. Ублюдок знал, на какие эмоции давить.

– Лидия сказала, у тебя прогресс.

– Ясное дело – прогресс. Я тут на стенку лез со скуки. Вот и решил поиграть с твоими друзьями.

– Как ты намерен играть дальше? «Умнеть» с каждым днём?

– Нет, не так быстро, но все же умнеть.

– С какой целью? Если не секрет, конечно.

– Вернуться к семье, пока живы родители. Поддерживать брата, потому что тяжесть управления корпорацией скоро упадёт именно на него.

– Не помню, чтобы ты был к кому-то привязан. В досье несколько раз подчеркнули твою неспособность к близким отношениям.

– Ты не психолог, а какой-то злой коп. У меня было достаточно времени для эволюции. Ты ведь прекрасно знаешь, что люди меняются – и это происходит быстрее, чем принято считать. А особенно – если с ними произошло всё то, что случилось со мной. Или разум в цифровой форме ты воспринимаешь как-то иначе?..

Пока Тень «играл дурачка», ответить на этот вопрос было легко.

– Я сильнее других рискую перестать быть человеком и превратиться в нечто иное. Раствориться в этом океане данных. Если этот мир так быстро затягивает человека извне, то меня – и подавно… Мне нужно за что-то зацепиться здесь, снаружи. Близкие люди – это мой якорь.

Пандора начала понимать, о чём именно говорил Тень. Раз он вышел из симулятора – своего рода компьютерной игры – и получил доступ к файлам на компьютере, то «видел» программный код изнутри. Цифровое зрение помогало ему общаться с внешним миром. Но у себя «дома» первый Бессмертный (такое прозвище закрепилось ещё со времён опытов над животными) не нуждался ни в каких органах чувств. И это было настолько странно, дико и неестественно для любого существа, не знавшего ничего другого, что по телу Пандоры вновь побежали мурашки.

– Знаю, о чём ты только что подумала, – продолжал Герион Линдон, повернув одну из камер. Необходимости в этом не было: обе они хорошо показывали его собеседницу. Задача была – произвести нужное впечатление. – Если хочешь рассказать обо мне начальству, валяй. Я не стану молить о милосердии. Но как только это произойдёт, а я узнаю об этом, ничто не помешает мне самоуничтожиться. Держу пари, что разговор ты записываешь, и, если даже я сотру сам себя, тебе будет чем порадовать Чена: ему достаточно послушать беседу, чтобы убедиться в успехе своих многолетних трудов. Но тогда ты потеряешь меня.