Эксперимент

– Но вы совсем не похожи, – сказал Лёха.

– А у неё другой отец, – не смутившись, пояснил Изу.

В этот момент раздался шум вертолёта. Мальчиков осветил яркий прожектор. Вертолёт, продолжая освещать площадку, завис над ребятами. Несколько человек в униформе выскочили из-за соседних домов и набросились на них. Изу не сопротивлялся, понимая, что это бесполезно. А Лёша сдаваться без боя не собирался. Он вертелся как уж, выскальзывая из рук более высоких и физически сильных противников. Он мог бы убежать, так как хорошо знал эти места,скрыться, оставив Изу в руках солдат, он не захотел. Пытался пробиться к нему, обороняясь от нескольких человек. Но выносливости надолго не хватило. Сил было мало, несмотря на тренировки. Сказывалась жизнь впроголодь. Лёшу схватили, связали. Вертолёт приземлился. Из вертолёта выпрыгнули корреспондент с микрофоном и оператор с камерой. Они взяли интервью у военных, затем подошли к Лёшке. Попытались что-то спросить. Лёше было не до вопросов. Он, пользуясь тем, что военные отвлеклись, попытался выпутаться, но удар в живот вырубил его, и он потерял сознание.

19.

Они врут!

Из дома меня теперь не выпускают одну. Сижу у окна и смотрю на Нижний берег, серым силуэтом вырисовывающийся на фоне оранжевого заката. Грустно и печально. Не могу ничем заниматься, думаю только про Лёшу. Как он там? Как они все там? Инга, баба Маша. Связи нет. Когда смогу их увидеть, не знаю. А вдруг никогда? Все мои одноклассники, знакомые не занимают так мои мысли, как они. Хотя я знаю их совсем недавно, они стали мне близкими и родными. Им плохо там, а я не знаю, как им помочь. Что делать? Надо как-то сбежать из дома. Это, конечно, спровоцирует большой скандал. Но долго в неведении я не выдержу.

– Рита, иди скорей сюда, – позвал папа.

– Что, пап?

– Смотри, в новостях о Нижнем береге говорят.

«Вчера полиция города задержала главарей террористической группировки Нижнего берега. Они угрожали напасть на Верхний берег. При аресте оказали сопротивление, нанесли тяжкие телесные повреждения сотрудникам полиции. Показания давать отказываются. Полиция утверждает, что ситуация под контролем, опасности для населения Верхнего берега нет. О дальнейшем развитии событий, о расследовании этого уголовного преступления расскажем в следующих выпусках новостей».

«Что здесь смотреть, это всё враньё, я им не верю», – понеслись мысли у меня в голове. А может, я не всё знаю? Может быть, там и террористы есть. Вот, показывают, как их схватили. Снимают откуда-то сверху, наверное, с вертолёта. Один сразу сдался, а другой зверски сопротивляется. Такой вёрткий, шустрый. Кажется, что с увеличенной скоростью прокручивают изображение. Действительно, кого-то сильно ударил, и человек отлетел и упал на асфальт. Зверь какой-то. С другой стороны, на него сразу несколько человек напали – семь или восемь, что он должен, по головке их гладить? Вот сейчас у него была возможность убежать. Почему он ею не воспользовался? А, понятно. Он пробивается к товарищу, не хочет его бросать. Благородный… зверь. Но вот его всё-таки схватили и связали. Теперь оператор уже на земле, подходит к парню. У него всё лицо в крови. Что он говорит?

– Отпустите мальчишку, не трогайте его, он болен! Вы не можете его задержать! Зачем вы его связали? Что он может вам сделать? Он инвалид! – кричит парень прямо в камеру.

Мне чудится? Мне кажется? Всё помутилось вокруг! Нет, я не могу ошибиться. У меня только на лица плохая память. Голоса я запоминаю отлично! Это его голос! Это он! Они схватили его! За что? Никогда не поверю, что он террорист.

– Второй бандит совсем юный! – сказала мама. – До чего докатились, уже дети террористами стали! Вот ты спрашивала о детях! Смотри сама! Нужны были доказательства? Пожалуйста!

– Мама, здесь не предъявляют никаких доказательств, только голословные обвинения! Они врут, мама!

– Если бы парни ничего не сделали, они бы не стали сопротивляться! – сказала очередную глупость мама.

– Мама, ну почему ты так наивна! Почему ты веришь этой ведущей? Мало ли что она сказала? Она врёт!

– Закономерный вопрос: а почему ты ничему не веришь? Какие у тебя доказательства? – спросил папа.

– Я не верю и всё! Я никому не верю! Они звери! Ребёнка схватили!

– Ничего себе ребёнок – он нескольких полицейских вырубил!

Что же теперь будет? Лёша, Лёша, как помочь тебе? Что я могу сделать? Они убьют его! Или будут держать в тюрьме до конца жизни!

– Мама, что полицейские с ними сделают, куда они их повезли?

– Что с тобой, доченька? Почему ты так взволнована? Что с тобой? Не плачь, пожалуйста.

– Их убьют?

– Сначала будет расследование, затем суд. Суд вынесет приговор. – спокойно начал объяснять папа.

– Их расстреляют, их расстреляют!

Моё сознание мне не подчиняется, я себя не контролирую, слёзы рекой. Ну что я за тряпка! Я должна что-то сделать! Меня ведут в постель. Я что-то кричу! Мама безуспешно пытается меня успокоить. Это всё как во сне. Он теперь ближе ко мне, на Верхнем берегу. Я найду его, я должна найти его. Никто из его друзей не сможет приехать на Верхний берег. У них у всех вшиты чипы. Их не пропустят! Только я! Только я могу!

19.

Ожидание

Около офиса Алексея скопилось много людей. Всё ждали Алексея. Мишка, Лёшкин друг и помощник, недоумевал, куда делся Алёша, который пошёл в офис раньше Мишки, но до сих пор здесь не появился.

Дети расселись кто где. Некоторые достали остатки еды и доедали, тщательно выскребая всё до крошечки. Кто-то показывал другу, что удалось добыть на свалке. Кто-то заматывал тряпьём раны, полученные в последней драке. То и дело раздавался кашель. То лающий, то сухой. Жившие в подвалах дети редко бывали здоровы, особенно осенью и зимой. Проходившие в подвалах трубы, которые вели к отопительным системам тех домов, что использовались для обслуживания жителей Верхнего берега, не могли обогреть весь подвал. И дети засыпали, прижавшись к трубам, обнимая их, как нечто самое дорогое.

Многие дети жили так с самого раннего детства и не помнили другой жизни. И даже не подозревали, что другая жизнь существует. А те, кто постарше, тосковали, понимая, что люди не должны так жить, но не понимали, что и как они должны сделать, чтобы изменить что-то. Они видели богатые магазины, но не могли туда войти, они наблюдали, как из машин выходят их ровесники. И завидовали им. Но не было понимания, почему вдруг произошло такое расслоение общества. Раньше такого не было. И вот Лёша дал новое направление их мыслям. Появилась идея, которая заставила их думать, размышлять. Появился свет в конце туннеля. Они пока ещё не знали, что делать. Но сама мысль, что они могут изменить свою жизнь или хотя бы побороться за это, вдохновляла детей.

Здесь была и баба Маша. Она, как всегда, развлекала детей сказками.

20.

Третья сказка

Гриша вырос. Двадцать лет минуло. И вот опять осень. Опять пахнет яблоками. И Гриша привёл в дом румяную, как яблоко, девушку. Назовём её Машей. Кареглазая, ладненькая, с прямым длинным носом, она была чем-то похожа на Гришу. Но маленького роста и скромнее. А Гриша был красавцем. Цыганская кровь брала своё! Высокий, стройный, кудрявый. Волосы и брови как смоль, глаза яркие, огромные. А как поёт и танцует! Все девчонки в деревне были влюблены! А он выбрал маленькую Машу с путевого разъезда. В семье двенадцать детей! Она седьмая. Все вокруг недоумевали. Ни стати, ни красоты, ни приданого! Что он нашёл в этой Маше! А вот гляди-ка, приглянулась она первому парню на деревне. Маша на Гришенёночка своего наглядеться не могла. Всё для него готова была сделать. А соседская дочка Варвара, красивая, дородная деваха, позавидовала Марии. И ждала случая, как подставить её. Как очернить в глазах Григория. И случай подвернулся. Случай всегда подворачивается, как нога на скользком льду. Только четыре с половиной года счастливой жизни выпало по судьбе простой девушке с затерянного полустанка. Жизнь была наполнена радостью и счастьем, как сад Григория был наполнен яблонями. Отношения молодых, как яблони, расцветали, цвели, затем появлялись плоды. За четыре года родились у Марии с Гришей трое детей: Лиля, Алла и Боря. Были спады, как зимняя спячка у деревьев, но затем опять чувства прорывались с новой силой, как зелёные листочки на недавно ещё сухих ветвях, цвели ярко, но недолго, затем появлялся плод их любви. Ждала Мария четвёртого. Маша расцвела. Это была уже не худенькая девчонка, но молодая зрелая красивая женщина, уверенная и счастливая.

Родилась девочка. Случилось неожиданное. Месяца не прожив, девочка умерла. Любочкой её звали. Мария плакала долго. Тяжело переживала смерть ребёнка, как не своя ходила. Похудела, осунулась. А соседка тут как тут, пустила слух, что больна Машка. Не сможет больше детей иметь. Шептаться стали за спиной. И Гриша стал как чужой. Он создан был для весёлой радостной жизни. Иметь больную жену, решать какие-то проблемы ему не хотелось. Да и Маша, потерявшая ребёнка, измотанная домашней работой, была уже не так хороша, особенно по сравнению с Варварой, пышной, дородной, постоянно крутившейся у их дома.

Но через год Мария вновь родила девочку. И Григорий опять назвал её Любочкой, как ни упрашивала Маша дать ей другое имя. Злые языки говорили: одно имя – одна судьба. Так и случилось.

Маша не могла спать, всё слышался детский плач, детей не могла видеть, ни о чём думать не могла. А Гриша, свет очей её, единственная любовь её, не хотел говорить с ней, уходил рано, возвращался пьяный. Хотела Маша помочь ему, пьяному, раздеться. Оттолкнул её ногой. С тех пор так и пошло – как напьётся, то толкнёт, то стукнет.

Слухи поползли по деревне, что не в своём уме Машка. Уже не только за спиной, а и в лицо говорили. И Гриша стал не иначе как сумасшедшей звать. И свекровь отвернулась, не поддержала. Только Гришеньку, сыночка своего, любила.

И Маша не выдержала, ушла из дома. Сняла комнату на окраине, поселилась там. Мазала глиной хаты, тем и кормилась. К детям её не пускали. Говорили, что нечего им делать с этой ненормальной. А Маша и сама уже не знала, нормальная она или нет. Потеряла счёт времени, жила как в тумане. Порой и поесть забывала. Ни с кем не разговаривала. Но время лечит. Поправилась и Мария. Природа взяла своё. Молодая женщина похорошела, округлилась. Пришла в себя. Дети подросли, стали сами к матери прибегать. Гриша её как-то случайно увидел. А может, не случайно. Она месила глину, подоткнув юбку, напевая что-то. Ночью Гриша пришёл к ней, выломал задвижку. А Маша всё ещё любила его и все эти годы ждала его, мечтала и надеялась. Вот она, женская любовь. Любила не за что-то, а вопреки всему. Гриша приходил к ней каждую ночь. А днём делал вид, что не знает её. Что им двигало? Боялся сплетен? Что он, первый парень на деревне, ходит к сумасшедшей? Сплетен всё равно было много. Разве в деревне что-нибудь скроешь?

Когда Гриша увидел, что Маша опять ждёт ребёнка, избил её и больше не появился. Когда ребёнок родился, сказал, что это не его дитя. Вся деревня видела, как Гриша ходил по ночам к Марии, но Варвара рассказывала всем, что Мария ребёнка нагуляла, и поверили Варваре, а не собственным глазам.

Григорий привёл в дом соседку Варвару. Столько лет у Варвары ушло, чтобы добиться любви Григория. И вот наконец дождалась она своего счастья. У них родилась дочка. Назвали Любочкой. А дети Марии стали нежеланны в этом доме. Лиля, Алла и Боря, первенцы Марии и Григория, ушли жить к матери. Маша одна с четырьмя детьми жила в съёмном домике на окраине деревни. Месила глину, сутками работала, чтобы поднять детей на ноги.

А в саду Григория по-прежнему спели яблоки. Наливные, сочные, падали на землю, перезрев и переполнившись соком, разливая вокруг благоуханный аромат, сладкий, насыщенный, медовый, терпкий.

21. Светка

Вдруг в толпу пулей влетела маленькая девочка.

– Их схватили! Их схватили! – задыхаясь от быстрого бега, кричала она. Это была Светка, сестра Изу Мруду.

– Кто кого схватил? Говори толком, – остановил её Михаил.

– Брата моего и парня, который шёл рядом с ним, схватили полицейские.

– Какого брата? – спросили из толпы.