Маленький Левиафан

– Сударь, вы монах? – спросила он как-то.

Я улыбнулся:

– Нет, я скорее философ, мыслитель. Я придерживаюсь той идеи, что человек должен жить просто, довольствоваться самым необходимым и уметь находить радость в самых обычных вещах.

– Я никогда не встречала таких людей, как вы, – тихо промолвила девушка.

За дождливой осенью наступила холодная зима, и уже ни Мелисса, ни я не заводили разговора об её уходе. Я настолько привык к трудолюбивой и скромной девушке, что даже не представлял себе, как же я раньше без неё обходился?

Ей очень шло её имя. Ведь в переводе с греческого «мелисса» означает «пчела». Она и была трудолюбивой и хлопотливой, как пчёлка, никогда не сидела праздно, всегда знала чем себя занять. А ещё мелиссой называется ароматная травка, растущая в садах. Если добавлять её в чай, она оказывает успокаивающее действие. Вот и моя Мелисса вносила покой и умиротворение в мой дом одним своим присутствием.

Надо сказать, что Мелисса никогда меня не называла господином или хозяином, а только сударем. И я никогда не думал о ней, как о прислуге. Скорее она была моей помощницей.

Моё хозяйство теперь содержалось в полном порядке. Я мог совершенно не думать о житейских проблемах и целиком посвящал всё моё время общению с книгами. Смирился я и с послаблениями в моём питании. В самом деле, я уже давно не молод, в моём возрасте полезно слегка разнообразить рацион.

Постепенно сфера деятельности Мелиссы расширялась. Нет, она не любопытствовала, но где-то через месяц, я допустил её в своё «святая святых» – в кабинет.

– Сударь! Сколько же у вас книг! – с удивлением воскликнула она. – И сколько пыли… – прибавила она шёпотом.

И я разрешил ей навести порядок на полках, предупредив, что ни в коем случае нельзя менять порядок расстановки книг, и что обращаться с ними следует очень бережно.

Я остался доволен её трудами, давно уже мой кабинет не блистал такой чистотой.

А девушка с благоговением взирала на ряды книжных корешков.

– Сударь! Неужели все эти книги вы прочли? – с удивлением спросила она.

– Да, конечно. Некоторые даже не по одному разу.

– Вы такой мудрый. А я даже не обучена грамоте… – она загрустила и поникла головой.

– Хочешь, я научу тебя читать? – спросил я, впрочем сомневаясь, что ей будет легко освоить грамоту.

Мы приступили к делу, не откладывая. И я просто поражался, как моя ученица схватывает всё буквально на лету. Не прошло и месяца, а Мелисса уже уверенно читала, сначала по складам, а потом и бегло.

Я купил ей несколько книжек с простым содержанием: примитивные любовные истории. Но её больше привлекали книги из моей библиотеки. Однажды она с удивлением спросила:

– Сударь, а почему я не могу понять ни одного слова из этой книги?

Она держала в руках издание на французском языке. Я ей объяснил, что существуют разные языки, и чтобы понять текст, требуется их изучение.

И снова я был поражён. Она осваивала языки а необыкновенной скоростью и лёгкостью.

Через пару лет, изучив почти все современные языки, мы перешли к древним: латыни, древнегреческому, ивриту… Освоила Мелисса и арабский, санскрит, фарси… Скоро я понял, что больше уже ничему не смогу её обучить. Она знала всё, что знал я.

Всё своё свободное время она проводила в библиотеке с одной из моих книг. Нередко она обращалась ко мне за разъяснениями, и мы подолгу обсуждали какой-нибудь философский вопрос. Признаюсь, я был горд своей ученицей. И начал подумывать о том, чтобы официально признать девушку своей наследницей. Ведь я не вечен, а так я буду спокоен за то, что моя драгоценная библиотека попадёт в хорошие руки.

Однажды Мелисса притащила лестницу, чтобы добраться до самых верхних полок и вытереть пыль и там.

– Сударь, что это? – отвлёк меня от чтения её голос.

Я поднял голову и увидел, что она держит в руках саквояж.

Ты мне можешь не поверить, Аврора, но в последние годы я почти полностью забыл про него. Это было чудовищным легкомыслием с моей стороны. Ведь подумал же я о том, чтобы спрятать все мои деньги в саду, в месте, про которое никто не знал кроме меня. Я ругал себя за подозрительность, но поделать ничего не мог. Мне всё время вспоминались серёжки, после пропажи которых Мелиссу изгнали с прежнего места. Я ей, конечно, верил, но какой-то тревожный осадок в душе оставался. Ведь я знал её только с её же слов.

Раз я позаботился о моих деньгах, то не следовало ли мне принять ещё более строгие меры предосторожности относительно саквояжа со свитком? Предупреждала же меня дама, вручившая мне этот раритет, что если свиток прочтёт недостойный человек, то это может угрожать бедствиями не мне одному, но целому человечеству. Верил ли я ей? И да, и нет. Скорее не верил. Поэтому и отнёсся к сохранности свитка так легкомысленно и не предпринял никаких мер предосторожности.

– Сударь, – продолжала Мелисса, – мне кажется, этому саквояжу здесь не место. Давайте, я отнесу его в кладовую?

– Мелисса, – сказал я спокойно, но безапелляционно, – оставь саквояж на том месте, где он стоит и займись чем-то другим!

Почему я не подумал в тот момент, что женское любопытство безгранично и способно привести ко многим бедам? Вспомнить хотя бы Пандору, открывшую ящик с несчастьями или жён Синей Бороды…

Я надеялся, что Мелисса забудет про этот эпизод, как почти забыл его я, но не тут то было!

Один раз я собрался в город к моему букинисту. Но, едва отъехав, вспомнил, что оставил дома кошелёк (с возрастом я стал рассеян). Пришлось разворачивать коляску.

Мелисса не заметила моего возвращения, поскольку всецело была увлечена весьма важным делом: она ковырялась шпилькой, вытащенной из своей причёски, в замке саквояжа.

Застигнутая на месте преступления, девушка упала на колени и зарыдала:

– Сударь, сударь! Простите меня! Сама не знаю, что на меня нашло! Я не совладала с моим любопытством!

Мне показалось, что её раскаяние было вполне искренним. Я задумался. Возможно, если рассказать ей всё, она успокоится?

Тем более, это надо сделать, коль я почти решил сделать её своей наследницей.

– Ладно, слушай. – я снял с цепочки ключ и открыл саквояж.

Я рассказал Мелиссе о том, как попал ко мне свиток, какие условия связаны с ним, и о моих бесплодных попытках расшифровать письмена.

Мелисса слушала мой рассказ с огромным интересом, она разглядывала футляр, сам свиток, а потом потянулась и к кольцу-браслету. Я отодвинул его.

– Нет, Мелисса, держись от этого предмета подальше. Я мало верю во все эти суеверия, но рассуди сама: если это сказка, то философу просто смешно втайне надеяться на чудо. Но если вдруг, паче чаяния, окажется, что мы чего-то не знаем, и всё сказанное дамой – правда, то могут случиться огромные беды. Ты ведь не хочешь, Мелисса, быть им виною? Возможно, ты когда-нибудь унаследуешь эту вещь. Прошу тебя, отнесись к свитку очень ответственно.

Она впервые услышала о том, что я намерен сделать её своей наследницей и зарыдала ещё сильнее. Мне едва удалось её успокоить.

С того дня я решил ни на миг не расставаться с саквояжем, куда бы я ни шёл, куда бы ни ехал, всюду он был со мной. Но моя невнимательность снова сыграла со мной зловещую шутку, и наступил тот злосчастный день.

18. Грандила

В тот день я снова собрался в город за книгами. Часто я вспоминаю каждое своё действие и пытаюсь понять, в какой миг исчез саквояж, который был со мной, когда я садился в коляску. Было довольно прохладно, и Мелисса хлопотала вокруг меня, укутывая меня пледом. Я был убеждён, что саквояж стоит у меня в ногах. Но когда коляска остановилась рядом с лавкой букиниста, его там не было. Я обшарил всю коляску, но саквояжа, увы, не было нигде. Никогда я не испытывал подобного ужаса! Даже не зайдя в лавку, я тут же пустился в обратный путь.

В моём сердце творилось что-то невообразимое: оно готово было выпрыгнуть из груди. Лучше было бы мне тогда умереть!

Когда вдали появилось моё жилище, я понял, что ужасное свершилось: небо было ясным и чистым, но над крышей моего дома полыхали молнии.

Не успела ещё моя коляска приблизиться к дому, на крыльцо выскочила Мелисса. Я едва узнал её. Вид девушки был поистине ужасен: волосы и одежда развевались, как будто вокруг Мелиссы бушевал невидимый вихрь, лицо пылало, глаза сверкали, словно внутри них горело пламя.