Отец

– Всё равно стирать, – успокаивала она маму и решительно бросала вещи в таз с водой.

Папа всегда интересовался успехами дочери: всё ли получается, нужна ли помощь? Девочка охотно рассказывала про тренировки, про свои достижения. Но однажды произошёл конфликт, в котором, к удивлению родителей, она повела себя как взрослая, умудрённая жизненным опытом.

Как-то Раиса Николаевна попросила учениц заполнить анкеты: указать фамилию, имя, отчество, год рождения, адрес и принести их на следующее занятие. Люда сделала всё, как она велела, но, чтобы листок не помялся, положила его между школьными наглядными пособиями, которые стопкой лежали на большом прямоугольном столе в группе продлённого дня, и … забыла взять с собой.

– Девочки, принесли анкеты? – ещё в раздевалке спросила Раиса Николаевна. – Если нет, можете не переодеваться, на занятия не пущу.

Люда сердцем почуяла что-то неладное, высыпала содержимое портфеля на скамейку и принялась перетряхивать каждый учебник.

– Ну, где же анкета? Я же заполняла её?! – девочка заплакала.

– Раиса Николаевна, я забыла анкету в школе, – всхлипывая, произнесла она в надежде на то, что тренер сделает для неё исключение и пустит на занятие.

– Нет, когда принесёшь анкету, тогда и приходи, – слова Раисы Николаевны прозвучали как приговор.

Люда до последнего не верила в искренность сказанного.

– Неужели какая-то бумажка важнее человека?! – этот вопрос не давал покоя девятилетней девочке, которая по дороге домой, решила на тренировки больше не ходить.

Раиса Николаевна и предположить не могла, что может обидеть юное создание. Не увидев на следующих занятиях своей любимицы, она забеспокоилась, пришла в школу, разыскала её и попросила вернуться.

– Нет!!! – теперь уже слова маленькой гимнастки прозвучали для тренера как приговор. Дома Люда рассказала о конфликте с тренером.

– Людей надо прощать, – сказал папа.

– Она не просто человек, она – учитель и не должна так поступать, – безапелляционно заявила дочь.

– Но откуда у столь юного создания взрослая рассудительность? – недоумевал отец.

В этой решимости настоять на своём он узнал себя в молодости и не стал возражать. Мама тоже согласилась с решением дочери, тем более что гимнастику считала травматичным видом спорта. Раиса Николаевна сделала ещё несколько попыток уговорить девочку, но безуспешно. Больше они не виделись. Через год Люда узнала, что та переехала в другой город.

Когда Люде исполнилось десять лет, папа напомнил дочери о желании научиться играть на фортепиано.

Однажды у дома остановилась грузовая машина. Такой девочки ещё не видели. На платформе стоял папа и что-то придерживал руками. У Люды от волнения дар речи пропал. Она побежала за сестрой, чтобы вместе выйти на улицу и узнать, что происходит. Ещё трое мужчин с толстыми и крепкими верёвками подошли к грузовику, перекинулись друг с другом несколькими словами и принялись за работу.

– Неужели это пианино?! – Люда глазам своим не поверила. – Оно же дорогое?!

– Купили в кредит, – объяснил папа. Дочь мало что понимала в этом, но оценила поступок родителей, которые не пожалели денег на инструмент.

– Только учитесь! – всегда в подобных случаях говорил папа.

– Ой, папочка, спасибо тебе! А ты кому купил? Мне или Лене? – она с благодарностью смотрела на отца, но ей уже не терпелось музицировать.

Пианино аккуратно занесли в дом, сняли упаковку … Чёрное полированное, ещё пахнущее свежим лаком, оно переливалось на солнце. Сёстры подошли к инструменту и, дрожа от страха, прикоснулись к клавишам. Набор звуков не воодушевил их.

– Надо учиться, причём долго, – заметила Лена. – У тебя хватит терпения? – спросила она, обращаясь к сестре.

– Да, – с готовностью преодолеть любые трудности ответила Люда. Тогда и было решено: в музыкальную школу пойдёт младшая дочь.

– Лена, а правда у нас пианино дома лучше, чем мы видели тогда в музыкалке? – пытаясь скрыть свою радость, обратилась она к сестре.

– Правда, – неохотно ответила Лена, наверное, потому, что никак не могла понять, почему не она пойдёт в музыкальную школу.

Как выяснилось, Лена уже была учеником-переростком. К тому времени она перешла в седьмой класс, а игре на пианино обучали семь лет. Сестра долго переживала, но потом смирилась.

Ещё один случай, который произошёл с Людой в раннем детстве, свидетельствовал о том, что нелюбовь ко всему некрасивому и старому она впитала с молоком матери. В один из летних месяцев, когда младшую дочь в очередной раз не с кем было оставить дома, отец решил купить путёвки в заводской пионерский лагерь «Чайка». И хотя он находился всего в нескольких километрах от дома, Люде идея не понравилась.

– Не бойся, мы всегда будем вместе, – понимая необходимость отъезда, принялась уговаривать сестру Лена. – Там будет весело, вот увидишь!

Люда доверяла сестре и, немного покапризничав, согласилась. Она плохо представляла, что такое лагерь, но, когда увидела маленькие симпатичные деревянные домики в сосновом бору, захотела остаться. Им предстояло провести здесь чуть меньше месяца – столько длилась одна смена. Люду определили к самым маленьким, Лену – в отряд для детей постарше.

– Вот тебе и вместе! – расстроилась она, и загрустила. Желание вернуться домой стало ещё сильней, когда девочка увидела, где ей придётся ночевать.

– Не буду на такой кровати спать! Она старая, с облезлой краской, – неожиданно для всех запротестовала Люда. Позвали пионервожатую.

– Хорошо, мы поменяем, не плачь! – успокаивала она раздосадованную малышку.

Люда перестала рыдать, только когда увидела Лену. А через день-два она уже смело расхаживала по территории лагеря и помогала выкладывать из разноцветных камешков эмблему отряда. Каждое утро с речёвкой все выходили на пионерскую линейку.

– Раз, два! – начинал командир отряда.

– Три, четыре! – отвечали ему ребята.

– Кто идёт?

– Отряд здоровых, смелых и весёлых задорных друзей. – Начиналась перекличка, и длилась она нескольких минут.

– Раз, два!

– Три, четыре!

– Твёрже ногу.

– Чётче шаг, юных ленинцев отряд!

– Мы здоровье сохраним, – утверждал командир, – мы здоровьем дорожим!

– И даём мы всем рецепты, как здоровье сохранить, чтобы бодрым и весёлым нам до старости прожить, – подхватывал отряд.

Люда не понимала надобности в речёвках, но маршировать с ними было веселее. Командир отряда сдавал старшему пионервожатому рапорт – так начинался новый день.

Инцидент с кроватью был не единственным. Девочка оказалась привередой в еде. Всё, что предлагали в столовой, ей не нравилось. Она привыкла к домашней пище, которую готовила для неё мама. Да и та не всегда угождала дочери: Люда не ела мяса и всё, что готовилось из него. Когда мама уезжала на сессию, чаще всего дочь просила отца пожарить яйцо в небольшом фарфоровом блюдце с цветочком. Тогда не было газа, варили и парили на электрических плитах с закрытой спиралью, поэтому уходило много времени. Но отец старался исполнить любую прихоть дочери.

– Папочка, а почему на дне блюдца нет цветочка?! – расковыряв яичницу маленькой вилочкой, разочарованно спрашивала она. Тот не находил, что ответить.

– Это каприз или эстетическое чувство? – пытался понять отец. – Если каприз, то стоит ли ему потакать? А если эстетическое чувство? Тогда его нужно развивать!

Люде не нравились каши с сливочным маслом, кисель и молоко – потому что с пенками, суп или борщ с жирным мясом. В пионерском лагере её отучили капризничать. Не поев день-два, голодная, она пришла в столовую просить чёрного хлеба, посыпанного сахарным песком. А через несколько дней ела всё, что предлагал повар.