Невеста Монсегюра. Фантастический роман

Невеста Монсегюра. Фантастический роман
Людмила Лапина

Святой Грааль исполнил желания Лилианы и сэра Луиса: ее вернул в родной Санкт-Петербург XXI века, рыцаря, тоскующего о любимой девушке, отправил в будущее.

Невеста Монсегюра

Фантастический роман

Людмила Лапина

© Людмила Лапина, 2018

ISBN 978-5-4490-6987-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

НЕВЕСТА МОНСЕГЮРА

фантастический роман

Часть первая

ЖАРКИЙ АВГУСТ

«… следы огня, брошенное оружие ближнего боя – мечи, кинжалы, щиты, пики, топоры и дорогие предметы, потерянные в хаосе битвы и панике пожара». Ляля поставила точку и отвернулась от экрана ноутбука. Вздохнув, она потерла глаза и посмотрела в окно. Сквозь плавающий в зрачках темный прямоугольник она увидела пурпурную полоску зари на южной стороне неба. Летом светает быстро, но белые ночи давно миновали, уже август. Спать не хотелось совершенно, а писать она устала физически, хотя в ночной тишине мысль работала очень четко. После возвращения из средневекового квеста Ляля написала несколько статей – о рыцарях и дамах, трубадурах, вооружении, турнирах и нарядах, и они были опубликованы. Сейчас она работала над книгой о Высоком Средневековье, где анализировала рыцарские романы, песни трубадуров и куртуазные отношения при одном из самых блестящих дворов Западной Европы – тулузском. В описываемое ею время главой его был Раймонд V, герцог Тулузы, коварно отравленный. Ляля познакомилась с ним лично, побывав в двенадцатом веке. Привез ее в Тулузу граф Луис де Монсегюр. Девушка закрыла глаза, сжала виски руками, отметая воспоминания, но красивое худощавое лицо сэра Луиса стояло перед ее мысленным взором, как будто вырезанное лучом лазера на внутренней стороне ее век.

Прошел год с того момента, когда она последний раз видела рыцаря в подземелье замка Монсегюр. Он показал ей Святой Грааль, оказавшийся резной хрустальной чашей, а не золотой с драгоценными камнями, как она полагала. Подлинная святыня хранилась в подземелье высокогорного замка Монсегюр. Граф Луис, хозяин замка, проводил путешественницу во времени в крипту Монсегюра. У сакральной чаши доблестный крестоносец признался в любви девушке двадцать первого века, и впервые в жизни сердце ее откликнулось на пылкие мужские слова. После нежного поцелуя Ляля уже не захотела возвращаться домой, но реликвия разлучила влюбленных и мгновенно перенесла девушку из Лангедока двенадцатого века на дачу под Выборгом в веке двадцать первом. Ляля вернулась в ту же точку пространства и времени, откуда началось ее невозможное путешествие. Она оказалась дома, но рассталась навсегда с сэром Луисом.

Весь первый месяц по возвращении домой Ляля рыдала так, что родители испугались и требовали назвать имя соблазнителя. Она оглядывалась вокруг, но вместо высоких пиренейских гор в сияющих шапках снега видела лишь плоскую приневскую низменность. С недоумением она разглядывала северные сосны и ели, за месяц, проведенный в Лангедоке привыкнув лицезреть виноградники, пинии, кипарисы и пирамидальные тополя. В ушах ее постоянно звучала музыка виолы трубадура Пейре Видаля, и его божественный голос, напевавший «Белый шиповник». Запахи нагретой солнцем пыли высокогорных дорог, пролитой на них крови постоянно возвращались и иногда доводили до обморока. Особенно плохо девушке становилось в метро – спускаясь по эскалатору, двигаясь в потоке людей по подземным переходам, Ляля шептала: «Хочу домой». Но теперь она рвалась не к маме, как во время пребывания в Лангедоке, а вспоминала ночные прогулки по замку Монсегюр в поисках Святого Грааля, или темницу тулузского замка, где висел на цепях сэр Луис. Спуск в крипту высокогорного замка представлялся ей снова и снова во всех подробностях вплоть до запаха факела в руке рыцаря… и его нежный любящий взгляд…

Но постепенно девушка успокоилась и занялась учебой. Средневековое путешествие пошло ей на пользу – одарило бесценным опытом, и теперь она живо представляла то, о чем писала. С большим знанием дела Ляля могла теперь рассуждать о романском стиле средиземноморской средневековой архитектуры или нарядах дам двенадцатого века. Она посещала мессы в белостенных церквах, жила в роскошном дворце и суровом замке, а длинные шелковые платья сама носила целый месяц. И сейчас, в двадцать первом веке, прекрасная южная страна стояла перед ее мысленным взором, но рассудок не пытался найти логического объяснения пребыванию в средневековом Лангедоке. Вот по телевизору говорят, что и под Инженерным замком в центре Санкт-Петербурга есть пространственно-временные ходы… Девушка инстинктивно понимала, что сойдет с ума, если будет думать об этом всерьез.

Прошел год. Ляля успокоилась. Раздирающая душу тоска по красивому рыцарю сменилась легкой печалью, как будто она прочитала роман-фэнтези с открытым финалом. Продолжения не будет. Герои расстались. Они не смогли бы быть вместе. Любовь… Ляля ехидно скривилась. Какая может быть любовь между средневековым рыцарем и девушкой двадцать первого века? Он давно мертв, а ей надо писать диссертацию. Ляля вздохнула. Пора спать, главу книги она окончит утром. Девушка сохранила написанное и выключила ноутбук. Теперь выпить кефира и можно ложиться. Она открыла холодильник и вынула пакет с любимым напитком. Взгляд ее упал на блюдце с кошачьим кормом. Кот ушел гулять вечером, пора бы ему вернуться. Девушке не хотелось просыпаться и вставать с постели ранним утром, разбуженной громким кошачьим мяуканьем. А открыть дверь больше некому – сейчас она живет на даче одна с котом. Она специально осталась здесь, чтобы спокойно писать в одиночестве. Ей надо быть с утра свежей и бодрой, чтобы работать над книгой и завершить ее в кратчайшие сроки. Ляля вышла на крыльцо и позвала:

– Луис, Луис, иди домой!

Никакого ответа. Кот загулял. Девушка обвела глазами светлеющий горизонт и снова закричала:

– Луис! Луис! Кушать!

Под домом заскреблось, раздался глухой удар и крепкое выражение по-провансальски. Ляля год не слышала этот гортанный язык, но узнала мгновенно. У девушки потемнело в глазах, на подгибающихся ногах она слетела с крыльца и бросилась к южной стене дома. Согнувшись, оттуда выбрался человек, гибко распрямился и тихо охнул, подхватывая повисшую у него на шее Лялю. Ноги ее оторвались от земли, а руки обвили широкие плечи рыцаря. Он робко придержал ее за талию и произнес:

– Вы звали меня, донна Лилиана?

Она подняла голову с плеча рыцаря и мягко отстранилась. Он поставил ее на землю.

– Пойдемте в дом, милорд, – сказала она и пошла вперед, указывая дорогу. Инстинктивно девушка выпрямила спину и расправила плечи, держась, как привыкла в замке Монсегюр. Войдя в кухню, она щелкнула выключателем и повернулась к рыцарю. Он зажмурился от яркого света, но быстро открыл глаза. Молодые люди изучающе посмотрели друг на друга. Через восемьсот лет граф де Монсегюр ничуть не изменился. Ляля нервно хихикнула и не смогла отвести глаз от внезапно вернувшегося в ее жизнь рыцаря. Золотоволосый, стройный, в коричневом кожаном колете, сапфир в рукояти дамасского меча сияет холодными синими искрами из-за широкого плеча, сэр Луис выглядит так же, как и в крипте Монсегюра, когда святая чаша разлучила их. Сейчас он закрыл собой входную дверь, и узкая кухня от его присутствия стала, казалось, еще меньше. Ляля с противным холодком в животе ощутила незримое присутствие грозных неведомых сил, опять свернувших время и пространство. Усилием воли сдерживая дрожь во всем теле, девушка выдвинула деревянную табуретку из-под стола и величественно произнесла:

– Присаживайтесь, монсеньор!

Он плавным движением шагнул к столу и сел, выпрямив спину, как будто восседал на хозяйском месте своего родового замка. Ляля убрала ноутбук со стола и присела напротив сэра Луиса. Он хранил молчание, потрясенный увиденным. Донна Лилиана, его исчезнувшая дама, почти невеста, внезапно нашлась. Да, это она, ее голос, лицо, походка, стан. Но что делает она здесь, в странном деревянном доме, в одежде, нисколько не приличествующей благородной девице – белой камизе, открывающей руки гораздо выше локтей, и грубых штанах, обрезанных намного выше колен? Граф впервые увидел ее стройные ноги, но, как благородный рыцарь, тут же отвернулся. Глаза леди Лилианы в обливающем ее необычайно ярком свете казались старше и мудрее, чем в замке Монсегюр, темные тени усталости и печали подчеркивали их изумрудную глубину. Девушка перебросила шелковистую русую косу с одного плеча на другое, машинально передвинула пакет кефира и радостно сказала:

– Вы, наверное, голодны, мессир! Будете ужинать?

– Последний раз я пировал в своем замке вместе с вами, демуазель, и было это несколько часов назад, – ответил он. Ляля ухватилась за край стола и пролепетала:

– Как несколько часов? Прошел год, как я оставила ваш замок!

– После пира я проводил вас в спальню, донна Лилиана, и очень удивился, увидев поздно ночью в часовне, – сказал граф.

– Я пришла помолиться… – слабым голосом произнесла девушка.

– Вы искали Святой Грааль, – печально сказал сэр Луис.

– Благодарю вас за то, что показали мне его, мессир, – твердо сказала Ляля и прямо посмотрела в глаза рыцарю. – Вы помогли мне вернуться домой.

– Это ваш дом? – удивился он.

– Это дача нашей семьи, а еще есть квартира в Петербурге.

– Представьте же меня вашим почтенным родителям, – попросил граф.

– Их здесь нет, – ответила Ляля. – Они уехали во Францию. Мама давно хотела посмотреть замки в долине Луары.

Родители и дочь звали в эту поездку, но она отговорилась срочной необходимостью поскорее закончить книгу. На самом деле Ляля боялась ехать во Францию, боялась, что воспоминания о невероятном средневековом путешествии сведут ее с ума. Во Франции не будет сэра Луиса…

– Луара… Там находятся замки моего родственника, короля Филиппа, – сказал граф де Монсегюр.

– Король Филипп… – протянула Ляля. – А, Филипп Август, современник Ричарда Львиное Сердце! Во Франции уже давно республика, монсеньор!

– Республика? – переспросил граф. Он не знал, чему сейчас больше удивляться – странному виду леди Лилианы или странным словам, слетавшим с ее розовых губ.

– Больше двухсот лет назад они отрубили голову своему королю, – сухо продолжала Ляля.

– И с тех пор во Франции республика?

– Нет, окончательное республиканское правление там установилось после падения империи Наполеона Третьего, в семидесятые годы девятнадцатого века, – сказала девушка.

– Какого? – выдохнул сэр Луис.

– Девятнадцатого, – повторила Ляля, и они растерянно уставились в глаза друг другу.

– А какой век сейчас? – замороженным голосом спросил граф.

– Двадцать первый, – спокойно сказала девушка и ахнула, поднеся руку ко рту, но было поздно – роковые слова прозвучали. Она с жалостью посмотрела на рыцаря. Тень прошла по его суровому лицу, глаза на миг затуманились, но тут же их взгляд стал еще острее.

– И нас разделяет… – произнес он.

– … восемьсот лет, – подтвердила девушка.