Без крыльев

– Почему же, пусть выскажется, – зло сощурилась на него Дэзи. Она совершенно протрезвела и теперь пребывала в обычной, боевой форме. – Что крамольного в том, что мы называем вещи своими именами?

– Какие вещи, какими именами? Что вы вообще знаете, чтобы осуждать ее? Подруги… – Филипп, глотнув коньяку, откинулся на спинку кресла. – А знаете, я всегда завидовал вашей дружбе, даже злился – не каждый мужик может похвастаться такими отношениями. Мне Бог не дал друзей, потому что я – эгоист. Ладно… Но что такое дружба, и я понимаю. Это когда весь свет от тебя отвернется, только не друг. Он тебе верит без объяснений, принимает таким, какой ты есть. Прав ли, виноват ли друг, твое дело – вовремя подставить ему свое плечо.

Как ни неприятны были слова Филиппа, возразить было нечем. Слава Богу, они никогда не были упертыми гусынями и умели признавать свои ошибки. Все почувствовали нечто вроде облегчения.

– А вы предали ее в самый трудный период жизни. Вы, друзья, выступили в роли судей. «Ах, подумайте, она предала высокие чувства», – передразнил он противным тонким голосом Элси. И продолжал говорить, глядя только на нее: – Не нужно быть очень тонким человеком, чтобы понять, Мэген – не из сильных женщин. До сих пор удивляюсь, как она решилась на такой шаг. Среди моих знакомых мужиков лишь немногие отважились связать свою жизнь с любимой женщиной. Это испытание и сильным личностям не по плечу.

– Да, все мы мечтаем о ней, призываем, молим о ней Господа. А когда Он дает ее нам, прячемся, отказываемся от нее. Почему? – Кейт снова была тиха и печальна.

– Пребывать в такой любви – это… все время жить в свете, на острие ножа! Ни тебе соврать, ни слукавить, – Дэзи говорила, ни на кого не глядя.

– Я вот тоже всю дорогу думала о Дэнни и Мэген, об их любви. О любви вообще. Зачем она приходит в наш мир? Вот она явилась, расцвела в сердце пышным цветком, все преобразила вокруг.

Филипп с возрастающим изумлением смотрел на жену – такой он ее давно не видел. Элси разрумянилась, похорошела, говорила быстро и горячо, будто боялась, что ее прервут:

– У человека вырастают крылья, и он взмывает в небо, поднимаясь над суетностью, обыденностью, пошлостью жизни. Он слышит и понимает шепот звезд, ощущает присутствие ангелов, сам становится похожим на них. И вдруг это кончается. И человек падает на Землю, оставаясь таким же ничтожным, сирым, одиноким. Так стоит ли молить о ее приходе, надеяться, страдать?

– Стоит, – убежденно заявил Фил.

– Ты знаешь, для чего любовь является на Землю? – Дэзи скептически смерила его взглядом.

– Хотя бы для того, чтобы напомнить о существовании другого, совершенного мира! Чтобы человек не оскотинился окончательно, – Фил ответил спокойно и твердо.

– Любовь – это святое, – закивала головой Кейт. – Вспомните, что говорил отец Кирилл на свадьбе Мэген: «В каждой любви человеческой есть отсвет любви Христовой. Это великий Дар»…

– И великий труд, – вставила Элси.

– И великое Утешение, – тихо произнес Фил. – И она не проходит бесследно, не может, не должна пройти.

По дороге домой Филипп продолжил разговор в машине.

– Мэгги, бедняжка! Только представь, каково ей сейчас. Раньше у нее было все: и подруги, и Дэн, и вся его большая семья.

– Да, а говорят, чудес не бывает! – с недоверием поглядывала на мужа Элси. – Его профиль ни дать ни взять профиль патриция, как всегда, четко очерчен и невозмутим. И голос такой же, как всегда, – невыразительный, с легкой хрипотцой. Разумеется, менторский тон. И все же…

– Будь я на вашем месте, уже давно разыскал бы Мэг и без всяких намеков, предупреждений приехал к ней. А что? Дела такие, что не до церемоний. В конце концов, свяжитесь с ее продюсером. Вы же знакомы с ним? Я бы тоже поехал с вами.

Элси верила и не верила своим ушам…

– Ну что ты на меня так смотришь? Я не такой уж болван, каким ты меня держишь.

Элси густо покраснела и отвела глаза.

– Я знаю, ты давно лелеешь мечту уйти от меня, только я тебе этого не позволю! Можешь думать обо мне, что хочешь, но не забывай, что я мужчина и отвечаю за тебя и сына.

– Почему ты раньше со мной так не говорил?

Филипп пожал плечами.

– Возможно, я изменился. Не думаешь же ты, что эта прерогатива принадлежит только тебе и твоим подругам.

Элси пребывала в полнейшем замешательстве.

– Сам не знаю, почему, но чувствую, что твои девчонки для меня стали родными. И я готов разделить ваши трудности, тревоги, радости. Если хочешь знать, я чувствую ответственность за каждую из вас, даже за Софи.

Потрясенная до глубины души Элси была почти влюблена в своего мужа. Чувствуя это, Фил решил, что для первого раза сказано слишком много.

«Как там говорил великий Мао: „Слишком хорошо – это тоже плохо“. Не дай Бог с Элси что-нибудь неладное случится!» Усмехнувшись, Филипп подбавил «горчички в сахарный сироп»:

– А куда деваться, если ни одна из вас не обзавелась нормальным мужиком!

Дома, опять-таки из чисто гуманных соображений, Фил перешел на свой обычный, занудный тон. С брезгливой гримасой сбросил с обеденного стола на диван учебник сына:

– В конце концов, будет у нас когда-нибудь порядок?!

Элси вспыхнула, хотела ответить в соответствующем тоне, но вдруг передумала. Подойдя сзади, обняла мужа, чего давно не делала. Почувствовав, как напряглись его плечи, тихо попросила:

– Не надо. Сегодня не надо так.

Филипп молча кивнул головой, обернулся, посмотрел на жену будто со стороны.

– Может, попьем чайку?

Элси стало неуютно под этим откровенно оценивающим взглядом – сразу вспомнилось, что она в некрасивом халате и небрежно причесана.

– Я купила новый сорт цейлонского чая, сейчас принесу, – сказала она скороговоркой.

Вернулась с распущенными волосами и в его любимом коротком халатике, открывающем ноги во всем блеске женской красоты.

Наверное, это был лучший вечер в их жизни.

«Да-да, Филипп тысячи раз прав. Какие они блюстители нравственности? Друг всегда прав. Прав, по определению, – лежа в кровати, Дэзи перебирала в уме подробности сегодняшнего вечера. – Надо же, а мы-то держали Фила за самозабвенно влюбленного в себя дурака! Как глупо, как вредно навешивать на человека ярлыки. Как мы привыкли упрощать: люди-схемы, фразы-штампы… Сами создаем их, сами в них верим. А если кто-то вышел из нарисованного нами образа, всерьез удивляемся, возмущаемся!

Вот и Филипп на поверку оказался нормальным мужиком. – Дэзи улыбнулась: вспомнила, как они с Элси поглядывали друг на друга. – Не удивлюсь, если эта ночь окажется прелюдией к рождению дочки. – Мысли лениво прокручивались в голове, не давая заснуть. – А ведь завтра рано вставать! Надо бы выпить снотворное, но уже так славно пригрелась в кровати… Буду себе тихонечко лежать и думать… Как уютно, тепло, спокойно…»

Хорошо, что в зале горят все камины. За окнами мрачный холодный день, а здесь теплый свет. На голых плечах и открытых шеях дам сверкают драгоценности. Отблеск свечей таинственно играет и на камнях, и в глазах танцующих. Менуэт… Великолепный, роскошный, интригующий.

Дэзи скользила глазами по лицам танцующих – искала и не находила Мэг. Только что стояла рядом, когда успела отойти? Наконец, увидела ее зеленое платье в противоположном конце зала. Направилась было туда – дорогу преградил незнакомец:

– Сударыня, вы позволите?

Они влились в поток танцующих пар. Дэзи, нисколько не стесняясь, рассматривала своего кавалера. Он был не таким высоким, каким казался поначалу. Очень изящно сложен. Седоватый парик удачно оттеняет ровную загорелую кожу. На подвижном худощавом лице выделяются глаза табачного цвета. Они умны и насмешливы. Дэзи не в силах оторвать взгляд от чудесного лица, и от этого ей не по себе.

«Впервые вижусь с человеком, а кажется, что роднее его нет, не было и не будет. Интересно, кто он? Впрочем, какая разница – я знаю, что такой человек есть, и это главное».

Наутро Дэзи проснулась в радостном настроении. На сердце было тихо и хорошо до слез. Так бывало в девичестве.

«Господи! Я почти забыла это состояние! Что же мне приснилось? Огромный зал, бальные костюмы… Мэг. О, Мэгги! – Мысли вернулись в привычное русло. – Да, необходимо разыскать ее и встретиться, пока еще не поздно!»