Отражение. Литературные эссе

Все они молятся своим богам, у каждого свой личностный интерес в этом диком и плохо управляемом из центра удаленном крае. Царь Петр жаждет от Сибири прибыли, шлет туда управителей и ревизоров, но все они неизбежно пропадают там, как в Бермудах… То есть не физически, а просто уходят в отрыв от государства и его интересов, каждый преследуя свою личную корысть.

Невольно вспоминается хорошо нами усвоенное: "Прежде думай о Родине, а потом о себе". В противовес этому постулату либералы сегодня провозглашают приоритет индивидуума, здоровый эгоизм! Вот и в романе Иванова главенствует этот принцип. Губернатор Гагарин затевает предательскую игру с Китаем, дабы обеспечить себе торговый интерес мимо государевой казны. Воинские подразделения грабят охотников-остяков, разоряя их селения. Чиновники всех уровней и ведомств берут взятки, а ревизор грабит их…

Все очень колоритно, все как-то очень знакомо, правда, больше крови, грязи, варварства, чем в нынешних временах. На всех уровнях. Даже царь Петр, несущий стране просвещение, присутствует на пытках губернатора-казнокрада и взирает на них с таким же жадным удовлетворением, как монгольский хан на истязание пленных русичей. Страшная книга. Особенно в свете современных реалий, по ее странной соотносимости с бедствиями России.

Казалось бы, при нынешних средствах коммуникации, транспортных возможностях и мобильности власти, контроль государства над происходящим в отдаленных регионах в ХХ1 веке должен быть. Но положение с грабительской вырубкой лесов, контрабандой природных богатств, да просто с воровством бюджетных средств чуть ли не на всех строящихся объектах – мостах, дорогах, даже космодрома "Восточный" – поражает воображение. Тайгу чуть ли не под корень вырубили, действует безнаказанно хорошо организованная и вооруженная армада грабителей-контрабандистов, никакому ГУЛАГУ с нею не сравниться по жестокости и эффективности – и все это под крышеванием местных властей!

Приоритет индивидуума, эгоистичного обогащения установлен в наше время заново, и сахалинский губернатор Хорошавин, коррупционер и вор, уже выглядит современником и братом по крови Матвея Гагарина, что правил в восемнадцатом веке в Тоболе. Неужели 300 лет для истории, для нравственного прогресса человеческой породы – не срок?

Горько, но, как и в стародавние времена, мечта созидателя, строителя встречает на своем пути непреодолимые преграды. Герой романа архитектор Семен Ремезов, который одержим мечтой построить в Тоболе кремль и храм необыкновенной красоты, должен ловчить, угождать, суметь понравиться губернатору, дабы приступить к строительству. Чертежи, земляные работы, материал не абы какой… семейные неурядицы и трагедии, – за этой эпопеей следишь с неослабевающим вниманием и сопереживанием. И осознаешь, что реализация высокой мечты в этом романе – главная держащая его нить. Да будет мне позволительна эта аналогия – долгая дорога Семена Ремезова к Храму освещает весь окружающий его хаос с бедственным и неправедным бытованием людей. С пониманием и снисхождением мы оцениваем и прощаем им невольные прегрешения. Они к этому Храму обратятся, есть надежда. Ведь архитектор добивается реализации своей мечты, это и современному творцу наука!

Неожиданно современной предстает в романе и любовь, выразительно прописанные любовные сюжеты поражают в этом историческом повествовании, пожалуй, больше всего. Может быть, как раз из-за того, что слишком разные в этот дикий край попадают люди, разных верований и житейского уклада, – нет единого свода правил для их бытования, (как, предположим, в викторианскую эпоху в Англии). Поэтому и любовь расцветает не зашорено, свободно. Все любовные истории в "Тоболе" потрясают внутренней правдой и психологизмом, женской раскрепощенностью.

…Остяк продает Айкони, одну из дочек-близняшек, юную, чистую, талантливо сведущую шаманскому искусству, русским воякам. То, что она переживает, невозможно даже представить. Но переживает, как зверушка, которая пока жива – живет, унижения и насилие ожесточают, но не убивают в ней душу, тягу к любви. На невольничьем рынке ее выкупает семья Ремезовых, добрых хороших людей. Отмыли, приодели, накормили. Нечаянно она встречает в этом доме пленного шведа Табберта, который из уважения к хозяевам погладил по головке служанку – и тут же в ответ на жест вспыхивает страстная любовь… И она, на взгляд этого европейца – варварка, оказывается выше его, честнее и чище в своей безоглядной любви. Она даже дом своих хозяев и благодетелей ради него поджигает, уносит для него ту самую ценную карту. Ничего нет выше такой страсти! А он, просто удовлетворяющий физиологические потребности, вызывает у читателя брезгливое презрение. И у Айкони в конце концов – тоже. Трансформация чувств у женщины таких далеких времен, в такой глухомани, не просто потрясает, благодаря мастерству писателя, этому преображению веришь.

В этом романе много историй безответной любви, но тот, кто любит, в силу своей безоглядной и самоотверженной преданности, вызывает восхищение. Это может быть и сосланный в Сибирь шляхтич, и старшая жена в гареме бухарца, и "таежный тюльпан", трогательная девочка-остячка. Не будь этих историй, роман потерял бы большую долю своей привлекательности и жизненной убедительности. А всерьез рассказанные чудеса, которые творят таежные духи и боги, верь в них или не верь, придают повествованию особый колорит и новую художественную окраску.

Кстати, это очень характерно вообще для романов Алексея Иванова. Он свободно вводит в повествование элементы фэнтези, и современный читатель в силу достаточного образовательного уровня так же легко распознает сказку и быль, они друг другу и ему не мешают. И читабельность, привлекательность сложной эпопеи, благодаря этому сказочному элементу, повышается.

Очень сильно впечатляет перенаселенность диких северных территорий, – какими они предстают в живописных романах Иванова. Оказывается, не только советские вожди ссылали в те края каторжан по всем уголовным и политическим статьям. Эта практика существовала в государстве ровно столько, сколько оно существовало, во все времена! И оно озадачено этим до сих пор – иначе, что означает инициатива сегодняшних властей оделить всех желающих дальневосточным гектаром? Так и хочется размазать, как масло по бутерброду, имеющееся население по всей необъятной территории! У ближних соседей Сибири людских ресурсов явно больше, и они потихоньку перетекают на российские богатые земли. Как с этим быть?

Даже в стародавние времена ясно было, что северные территории – богатство, которым следует дорожить. Помните утверждение Ломоносова, что "Российское могущество будет прирастать Сибирью"? А уж после проведенной в советское время повсеместной геологоразведки – это и вовсе аксиома! И как же это богатство удержать, чтобы не уплыло в чужие руки? Охотников-то до него немало!

Иванов в "Тоболе" рассказывает о строительстве крепостей, храмов, о миссионерском насильственном движении. Явных и скорых плодов эта мера не дает, но для тех времен это – действенный путь. К нему возвращаться, крепить государство православием в нашей по-прежнему многоконфессиональной стране? Или утверждать, что Россия – страна православная с религиозными меньшинствами и малыми верованиями? И этот вопрос оказывается актуальным!

Проблематика романа многогранна: вопросы нравственности, соотношения добра и зла, власти и подчинения, гражданского самосознания и предательства, ответственности за свое дело перед вечностью – и сиюминутными расчетами. Роман огромен даже не по размерам, а по содержанию, осмыслить его и воспринять не так-то просто.

Но я категорически не согласна с критиками, которые обвиняют Иванова в том, что он просто вывалил на читателя массу фактов, событий, героев. Да, архитектура его произведения сложна, требует вдумчивого постижения, но обретенное в результате богатство того стоит.

Есть произведения, к которым не худо возвращаться и по мере собственного созревания. Книга ведь пишется не только для развлечения, но и для умственной работы. Иванов в своем романе – пеплуме "Тобол" дает для этого хорошую пищу.

"Повелитель мух" Голдинга и Толпа

«Чу?дище о?бло, озо?рно, огро?мно, стозе?вно и ла?яй» – и это – ТОЛПА!

Мне она внушает ужас. Если нормальному разумному человеку никогда не придет в голову бить витрины и крушить автомобили, поджигать дома и топтать все живое, то в толпе он может проделать всё это вдохновенно, на подъеме, ужасаясь и восхищаясь тем, что творит. Потому что в толпе силы умножаются многократно, а разум, чувство ответственности, отсутствуют напрочь. Или они делегированы некому объединяющему началу: я – как все! Толпа – великая разрушительная сила и никогда не бывает созидательной.

Во все времена на нее опирались лихоимцы, чтобы сместить власть. Давеча я полистала "Жизнь двенадцати цезарей" Светония, очень поучительное и увлекательное чтение! Хоть многие из императоров и утверждали, что власти своей обязаны родству с богами, на самом деле они добивались ее при помощи умело сведенной с ума толпы. (Напомню, Гай Светоний Транквилл писал о современниках, и было это ровно две тысячи лет тому назад). Прием многократно опробован, тысячекратно использован и пользуется популярностью поныне, в революциях, которые называются "цветными", и которые вроде как бы изобретение нашего времени.

Ничего подобного, бессовестный плагиат!

Технология эта – стара, как человеческая цивилизация! Революцию и порыв толпы то воспевали, как неизбежный инструмент обновления государства, то обличали и предавали анафеме, как дикую разрушительную силу. Изменилось только одно: если раньше романтически настроенные юноши готовы были поднять толпу на бой с собственным государством, то ныне умудренные жизнью мужи используют эту дьявольскую силу на чужой территории, якобы для борьбы с тиранией… Но толпа – как орудие – должна быть местной, так сказать, из аборигенов.

На своей территории с толпой расправляются грамотно и продумано: существует целая наука, как ее охладить из водометов, рассеять с дымом, разделить на потоки, усмирить дубинками и резиновыми пулями. Работает безотказно.

У организаторов появились тоже вполне современные средства, как толпу собрать, настроить, вооружить лозунгами и оружием, обеспечить средствами гласности, умножить ее убойную разрушительную силу, стимулировать…

Все приемы стары, как мир: многоголовой гидре надо хлеба и зрелищ, идею для порыва и слоганы! Результат обеспечен. Чуть не сказала – положительный! Но он всегда негативный…

С чего вдруг я о страшной и разрушительной силе толпы?

Свою самую первую книгу английский современный классик и великий пессимист в оценке Человека Уильям Голдинг написал именно об этом. Очень важно знать, как это произошло.

Он родился в 1911 году в семье учителя. Окончил Оксфорд, преподавал английский язык и философию. Немного актерствовал, немного баловался стихами, в свое время женился. В годы войны служил во флоте, был даже награжден. Всё очень благопристойно! И, будучи уже вовсе не молодым человеком, вдруг написал роман. Вот как он сам об этом повествует:

"В 1953 году я сказал жене …неплохая была бы идея – написать книгу о детях на необитаемом острове, о том, какой кавардак они бы там устроили… Она ответила: "Почему была бы? Это уже неплохая идея!" Тогда я сел и написал "Повелителя мух".

Два десятка издателей роман отвергли. Идея была на грани фола: как я понимаю, получилась социальная сатира на сообщество людей, но дабы показать, что человек изначально, по своей природе, а не по каким– то социальным причинам, порочен, Голдинг и взял для эксперимента детей, поселив их на необитаемый остров. Детей от самых маленьких, едва умеющих говорить, до подростков, в количестве достаточном, чтобы делиться на группы, враждующие сообщества, выделять из своей среды вождей и формировать подчиненных.

Нет в этом романе абсолютно никаких обоснованных реалий: какая-то немыслимая катастрофа, в результате которой весь этот разновозрастной контингент оказался без единого взрослого на острове посреди океана. И никто не помнит, как это случилось! Разбрелись по лесу, нашли ручьи для питья, фрукты для еды, позже – кабанчиков для охоты и жарки мяса. Выделились какие-то разумные лидеры, определили главную задачу: нужен непременно постоянно дымящий костер, чтобы нас увидели и спасли; нужно для этого дежурство; нужны шалаши от непогоды; какие-то правила поведения. Символ власти – выловленная роскошная ракушка-рог, по звуку которой созывается собрание, выступает тот, кому ее передали в руки.

И весь этот разумно проговоренный порядок расползается на глазах. Строить, собирать дрова, дежурить – так неинтересно, трудно и скучно. Играть, купаться, озорничать, обследовать остров – так увлекательно! И тот, кто первым сумел УБИТЬ кабана, преодолев детскую робость, сам ел мясо и другим дал кусок, увлек игрой в дикарей, разумеется, стал Вождем! А чтобы закрепить власть и подчинение, под хоровые речевки, с громом и блеском молний, организовал первое убийство одного из детей. Того, у которого сияние в глазах, готовность рисковать собой ради всех, ради того, чтобы понять, что там за угроза на горе, где пылал сигнальный костер?

А потом совершилось и второе убийство… Поодиночке они боялись смотреть друг на друга и признаваться в том, что произошло, но хором продолжали славить вождя, гнать по лесу неугодных ему особей, кидая прицельно копье… За кусок мяса, за увлеченность игрой, за единение в страшном неуютном мире. Маленькие английские джентльмены, скинувшие вместе с одеждой и минимальное представление о том, каким должен быть человек. В отличие от зверя.

Читать все это невероятно страшно. Это – не детская история. Это – мы с вами.

Книга небольшая по объему, Голдинг нашел очень простой выход из страшного эксперимента: к острову подходит крейсер и взрослый человек, офицер в белой фуражке с золотыми короной, якорем и листами подхватывает преследуемого мальчика. Догоняющие полукругом встали поодаль. Вовремя – убитых только двое.

"Доигрались?" – спрашивает взрослый. "Ребенка надлежало срочно помыть, постричь, утереть ему нос, смазать, как следует, ссадины".

В этом романе нашлась некая высшая сила, которая прервет безумие и наведет порядок. А в мире взрослых? Нет такой силы. Во всяком случае, до сих пор она себя не проявляла, и толпа под водительством разного толка вождей правит дикий бал. Цезари без нее – ничто, и она без страшной идеи – безгласна и неподвижна. А в соединении!..

После того, как роман "Повелитель мух" опубликовали, он моментально стал бестселлером, экранизирован, переведен на многие языки. Увлекательно! А на самом деле – страшно. Страшно еще и потому, что в литературе нет ничего поучительного, а если она и учит – то вот как раз тому, как свести толпу с ума и повести ее на погромы. А зачем она еще нужна?

***

В завершение несколько слов об этом эпиграфе «Чу?дище о?бло, озо?рно, огро?мно, стозе?вно и ла?яй» – к книге Александра Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". Он взял его из поэмы "Телемахида" Василия Тредиаковского, несколько видоизменив, в его трактовке фраза означает: «Чудовище тучное, гнусное (либо грубое), огромное, со ста пастями и лающее". – Радищеву хотелось представить в таком неприглядном виде государство, власть. У Тредиаковского поэма родилась не на пустом месте: так он в стихах перевел прозаический роман "Приключения Телемака" французского писателя Франсуа Фенелона. И чудище это было трехголовый пес Цербер.

Вот такая трансформация во времени и в литературе. Но я-то думаю, что нет ничего страшнее спровоцированной и неуправляемой толпы, для моей трактовки эпиграф Радищева изменять не надо! Куда там Церберу…

Идеальная пьеса Оскара Уайльда

О?скар Фи?нгал О`Фла?эрти Уиллс Уайльд, ирландский писатель и поэт, родился в Дублине в 1854 году, а умер в 1900 -м, в Париже. Мы знаем его как драматурга позднего Викторианского периода, представителя эстетизма и европейского модернизма. Парадоксальное мышление, острый язык и …нетрадиционная сексуальная ориентация сделали его известным не только в литературном мире. Можно заметить, что судьба его отчасти перекликается с судьбой великого Чехова: жил примерно в то же время, рожден в Таганроге в 1860 году, умер за рубежом в 1904-м. Просто Антон Павлович на несколько лет…сдвинулся во временном пространстве, на излете лет женился на красавице-актерке и стал не в пример Оскару знаменитым. А так – те же сорок с небольшим лет жизни и литературного творчества.

Уайльд в последние годы жизни отметился драматургическим шедевром: пьесой, в которой идеально закручена тугая спираль интриги, общественно значимые главные герои и обаятельные – второстепенные, прекрасная возможность блеснуть костюмерам и декораторам… А уж диалоги, репризы! – Похлеще грибоедовских, что ни фраза – то афоризм!

Соответственно и название – "Идеальный муж", иронично в двойном толковании, и как государственный деятель, и как супруг.

Сюжет разворачивается стремительно: на светский раут к преуспевающему госчиновнику является дама, только что прибывшая в Лондон из Вены. Цель у миссис Чивли одна: вынудить чиновника высказаться на заседании праламента от правительства в пользу предполагаемого Аргентинского канала, чтобы его акции взлетели до небес и она на этом хорошо подзаработала. А чтобы он был посговорчивее, она сообщает ему, что располагает письмом, в котором он, Роберт Чилтерн, выдал за солидное вознаграждение биржевому спекулянту инсайдерскую информацию о строительстве Суэцкого канала. Если это письмо станет достоянием общественности – карьере Роберта конец. Вокруг этой интриги и крутится всё действие.

Комедия опубликована буквально за год до смерти автора, но еще до публикации в январе 1895 года была с успехом представлена в лондонском театре Хаймаркет. Позже эта пьеса неоднократно была экранизирована – благо, материал просто роскошный! Чтобы иметь представление о том, как ее прочитывали чаще всего, достаточно посмотреть британскую экранизацию 1947 года. Высший свет со всеми его роскошными атрибутами: дворцовые интерьеры, оранжереи, конные выезды и гуляния, головокружительные дамские туалеты, а уж сами дамы – сплошь красавицы!

Всё это великолепие произведено на киностудии London Film Productions, режиссер – Александр Корда. Прекрасный актерский состав: С. Обри Смит, Полетт Годдар, Констанс Колльер, Хью Уильямс, Майкл Медуин, Майкл Уайлдинг, Диана Виньяр, Глинис Джонс, Кристин Норден, Харриэтт Джонс. Снято, как и написано, в хорошем темпе, идет всего полтора часа, и в финале зритель, как и главные герои, радуется, что интриганку миссис Чивли удалось обезоружить, и сэр Роберт Чилтерн, баронет, товарищ министра иностранных дел, вновь на коне!

Должна признаться, что Анна Каменкова, дублируя текст на русском, должна разделить тот давний успех с англичанами, настолько выразителен и бесподобно очарователен ее голос!

Буквально через два года после отгремевшей Великой Отечественной войны советскому зрителю, разумеется, было не до этих изысков и очаровашек, фильм до нас дошел много позже. Я так вообще фильм, родившийся в один год со мной, посмотрела недавно, в Интернете, благо, есть теперь такая возможность.