Лилия

– Вот об этом я и говорю. Неужели, это не повод начать нам все с чистого листа. Окунуться в новое, неизведанное и с нуля поднимать его, а затем, когда все удастся, гордо лелеять и трепетно хранить, гордясь и любуясь своими достижениями. – Я умоляла Джо перейти на мою сторону, согласиться с моим решением.

– Мне нравится стабильность, которая присутствует в нашей семье. Я очень боюсь разрушить ее, потерять то, чего добивался столько лет. Я не хочу вступать ни в какие авантюры, – Джо действительно много работал для получения высокой должности и вот теперь, когда она у него в руках, взять и отказаться от нее. Это же глупо. – Пойми, это не оправданный риск.

Мои аргументы в свою сторону иссякли. Я не знала, что еще могу ответить, просто стояла и смотрела на него. Возможно, он прав. Джо давно работает в этой сфере и разбирается в ресторанном бизнесе гораздо лучше меня. Конечно, у меня тоже присутствует страх новизны, а вдруг не выйдет, прогорит, что тогда. Останется только опыт. Опыт и воспоминания.

– А если скоро у нас появятся дети? Что станем делать? Все финансы вложены в бизнес, мы круглые сутки работаем… – Джо не успел договорить, как я перебила его.

– О каких детях ты говоришь? У нас их никогда не будет. Забудь об этом. – Слезы навернулись на моих глазах, голос предательски сорвался.

– Не говори так. Мы оба этого хотим, хотим больше всего на свете. – Джо обнял меня и крепко притянул к себе. Он прекрасно знал, что тема о детях очень болезненна для меня.

– Тебе легко говорить, потому что в тебе никто никогда не умирал. Я же больше этого не выдержу. Не выдержу сочувствующие взгляды врачей в свою сторону, твердящих мне о том, что не все потеряно. На самом деле, потеряно все. Джо, – я подняла голову с его плеча и посмотрела прямо в глаза мужу, – я потела четверых детей и стараюсь смириться с этим, жить дальше. Каждое маленькое сердечко, которое останавливалось во мне каждый раз, причиняло мне настолько сильную боль, что самой жить не хотелось, но я пыталась еще и еще. Но больше я не выдержу, Джо это убьет меня.

Джо тяжело вздохнул, какое-то время мы так и продолжали стоять в гостиной нашей квартиры, поддерживая друг друга объятиями, и каждый думал о своем. На заднем плане только звуки телевизора прерывали наше молчание, опять очередные забастовки, или что-то в этом роде. Но Париж этим не удивить, для французов это привычное дело.

– Лилия, давай попробуем в последний раз. Если не получится, я не вернусь к этой теме. Ради меня, ради нашей семьи. Согласись еще на одно ЭКО. И мы купим это чертово кафе, если тебе доставит это удовольствие. Я все обустрою, – что-то во взгляде Джо появилось такое, что мне еще не приходилось видеть. – Дадим друг другу один шанс.

– Это тяжело. – Коротко ответила я.

– Дети и свой бизнес это всегда тяжело. – Джо в очередной раз притянул меня к себе.

Проблема отсутствия детей, каждый раз кровоточит во мне не заживающие раны. Я их очень люблю. С детства мечтала о большой семье, которую мне не суждено заполучить. За последние пять лет, я обошла кучу врачей, стучалась во все двери, но все безрезультатно. Первые две беременности закончились выкидышами на четвертом месяце. Последующие две наступили только благодаря ЭКО и тоже я потеряла своих малышей на раннем сроке. Устала бороться. Устала оплакивать своих не родившихся детей. Я решила закрыть эту боль в себе и не возвращаться к ней, и тут Джо, говорит о том, что хочет еще одной попытки. Но выдержу ли я ее полнейший крах?

– Мне нужно подумать, готова ли я такой ценой расплачиваться за свое счастье. – Я действительно уже не знала, хочу ли в этот омут с головой.

– Тебе необходимо поверить в чудо, без веры ничего не получится.

– Одной веры мне мало и откуда ей, взяться, после всего пережитого, – я выдохнула, и устало опустилась на наш диван. Мы приобрели его на блошином рынке Сент-Уан в Париже. Он стал нашей первой мебелью в доме, но сразу такой важной и бесценной. Не обменяем его ни на один другой новомодный, с подъемными механизмами, широкими подлокотниками и приставными модулями. Наш диван с нами с самого начала и успел повидать все наши счастья и горести, впитать в себя целое море соленых слез. – Я боюсь сломаться. Прошел почти год с последнего случая, а ощущения свежи, словно на днях все происходило.

– Я не заставляю именно сейчас проходить через это. Если ты хочешь, открыть свое кафе, то в ближайшие пару лет, у тебя на это просто не найдется времени. Два года, а там посмотрим, только не отказывайся сразу, – Джо сел рядом со мной на наш любимый старый диван. Он тоже его любит. И меня он тоже любит. – Покажешь мне его?

– Кого показать? – Я не сразу поняла вопрос мужа.

– Помещение под кафе или ресторанчик. Мне стало интересно, что так взбудоражило тебя и вселило предпринимательский дух. – Джо улыбнулся и снова стал похож на моего Джо, такого родного и своего.

– Конечно, давай я сейчас же позвоню и назначу встречу, – я подскочила с дивана, позабыв все горести, и набрала номер телефона, указанный в объявлении. – Джо, ты у меня самый лучший.

Услышав в ответ легкий смех, я достала из сумки телефон и набрала заветный номер. После нескольких длинных гудков мне ответил пожилой мужчина, и мы договорились с ним о встрече завтра утром.

– Джо, любимый, завтра утром я разбужу тебя раньше обычного, встречу назначили на девять часов. – Я с нетерпением сообщила об этом мужу.

– С учетом того, что ты позвонила ночью незнакомому человеку, это щедро с его стороны. Утром позавтракаем в одном из кафе, лучше подольше понежимся в нашей кровати в объятиях друг друга. – Сказав это, Джо наклонился и поцеловал меня, направляя мое тело за собой в спальню.

***

Улица Алезья, как и большинство парижских улиц, обладала с утра спокойной суетой. Столики во многих кафе успели занять, а ароматы выпечки одурманивают многочисленных прохожих. Наконец мы дошли до нужного дома. Настоящий хозяин уже нас поджидал, куря сигарету в кресле, в котором еще вчера я тщетно старалась спасти свой каблук.

– Доброе утро, я Лилия, а это мой супруг Джо. Мы заинтересованы в вашем кафе. – Я протянула руку мужчине, смотрящим на меня глазами, наполненными печалью и тоской.

– Доброе утро, я Рубен, а это мое кафе. – Пожилой мужчина, с иссушенной кожей и белыми, словно мука, волосами, пригласил нас проследовать за ним.

– Как здесь уютно. – Я не могла скрыть своего восхищения, несмотря на всю пыль, которая плотно поселилась в этом помещении, как настоящая хозяйка.

– Вы правы, – тихо ответил Рубен, – это самое подходящее слово для моего кафе. – И взгляд его улетел к воспоминаниям, явно связанным с молодыми годами.

– Вы ведь не хотите его продавать? – Я задала свой вопрос человеку, любящему всей душой свое кафе.

– Не хочу, здесь прошло мое детство. Наше кафе выстояло после прихода фашистов, смогло укрыть еврейскую семью от явной погибели. В нем выросли и мои дети, но после смерти жены, все покинули меня, а одному содержать его мне не под силу. Здоровье с каждым годом все хуже и хуже. Я не хочу, чтобы оно увяло вместе со мной. Кафе заслуживает новой жизни, – Рубен улыбнулся нам своей сморщенной улыбкой, а в его глазах блестели слезы сожаления. – Конечно, местами ему нужен ремонт, но в целом все функционирует. Трубы и вся сантехника новые, не так давно я их заменил. Пришлось это сделать, так как прежние не пощадило время. Вот столы и стулья требуют замены, некоторым лет больше, чем мне.

И действительно, только сейчас я заметила, что вся мебель здесь была собрана из различных наборов и абсолютно не сочеталась, друг с другом, но в этом и была вся прелесть.

– В этом есть своя изюминка, своя история, то, что наоборот, не отталкивает, а привлекает.

– Как знать, только если все же решитесь его приобрести, я вам советую заменить мебель на новую, чтобы какой-нибудь посетитель не свалился под стол. – Рассмеялся Рубен.

– Вы говорили, что ваша семья укрывала здесь еврейскую семью. Как вам это удалось. Кафе такое маленькое, тут и мухи не утаить. – Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти погреб или что-то в этом роде.

– Это место не так легко отыскать, – сказал Рубен, и проследовал к барной стойке. – Барная стойка в ширину 70 сантиметров, в длину два метра, ни один фашист и не подумал заглянуть внутрь нее. В ней имеется потайная дверь, мой отец вырезал ее для меня, чтобы игры в прятки проходили веселее. Вот смотрите.

Мы с Джо подошли к старику и увидели, как он положил свою ладонь на верхнюю часть стенки барной стойки, нажал, раздался щелчок и часть стенки, слегла, провалилась внутрь.

– Вот и весь секрет, – сказал Рубен. – Я извиняюсь, за всю пыль и грязь что здесь находится. Просто я больше двух лет назад закрыл его на время, в надежде, что дети захотят продолжить семейный бизнес, но они у нас выросли важными адвокатами, сковородки и кастрюли не их призвание. Как я не старался откладывать момент продажи, он оказался неизбежным.

Я посмотрела на Джо и заметила, как он с трепетом рассматривал здесь каждый уголок, что заставило меня невольно улыбнуться.

– Что скажешь, Джо? – Я застала врасплох мужа своим вопросом.

– Мы его купим, и оно вновь заработает. Такие места просто обязаны жить, а вы, Рубен, станете нашим главным посетителем.

– Джо, я не могу поверить, что мне не пришлось тебя уговаривать. – Я поцеловала мужа на глазах у Рубена, без капли смущения. – Ты лучший муж на свете, кажется, последнее время, я очень часто произношу эти слова.

– Рубен, давайте договоримся об оформлении документов, на какое число вам удобнее? – Джо спросил нынешнего владельца кафе.

– Я всегда свободен, мне легче подстроиться под вас. – Скромно ответил Рубен.

– Вот и договорились, как только документы будут готовы, мы наберем вас. – Джо пожал руку Рубену.

– Мы не подведем и оправдаем ваши ожидания. – Зачем-то произнесла я, что-то внутри меня подсказывало, что старику важно услышать эти слова.

– Вы полюбите это место, я верю всей душой. – Сказал Рубен.

Мы вышли из кафе, и Рубен плотно затворил за нами дверь, убрав ключ в нагрудный карман, ближе к сердцу, он зашагал прочь от кафе, дальше по улице Алезья.

– Какой он грустный, первый раз встречаю человека, наполненного одной печалью. – С сожаленьем, произнесла я, стоя рядом с закрытой дверью своего будущего кафе, ноги отказывались идти, а глаза смотрели в спину Рубену.

– Тяжело одному остаться в таком возрасте. Для него данное кафе как машина времени, где он живет воспоминаниями, пытается остановить время. Оно все, что у него осталось и это все он продает нам за гроши, с единственным желанием видеть свет в его окнах и довольные улыбки на лицах посетителей. – Джо тоже стоял неподвижно, устремив взгляд за Рубеном, который давно уже свернул за угол дома.

– Ты точно этого хочешь? Не боишься пожалеть или передумать? – Спросила я мужа, глядя в его карие глаза.