Иллирика

– Мне они сейчас нужны, зачем мне они после обеда, я ничего не успею. Они что, сейчас у тебя слишком заняты? – уже пользуясь своей должностью, в строгом тоне спросил Давид.

Капитан немного оживился, он не ожидал, что этот вчерашний педантичный и интеллигентный офицер, сегодня может быть и вправду его начальником.

– Капитан, я задал вопрос, они сейчас чем-то заняты? – снова спросил Штерн, зная, что они совершенно свободны, и что ротному просто нужно немного потешить себя небольшой властью. Но также он знал, чем может обойтись для капитана невыполнение его распоряжения.

– Нет, товарищ майор, – начал было оправдываться капитан, – через четверть часа, я пришлю к вам первого солдата, дайте список тех, кого нужно прислать.

– Другое дело, капитан – сказал Давид, доставая из кармана список, – держи. После этих слов Штерн ушел, он не видел смысла дальше продолжать разговор с ним.

Вот как бывает, приятный человек, который приветливо общался, может оказать слишком дерзким и наглым. Наверняка он думал, что Давид выполняет лишь функцию бюрократа, но это было совсем не так. Хоть и майор уже давно не был строевым офицером, он никогда не терял хватку. Война сильно отразилась на нём и воспитала в характере черту – выживать в любой среде при любых обстоятельствах. Давид не держал зла на капитана, просто он вспоминал себя в его возрасте, такой же, против всех и только за себя. Тем более власть и правда опасная штука, она словно наркотик, попробуешь один раз и всё, ты сам стал ее рабом, тебе каждый день нужно будет восстанавливать запасы этой энергии. Несмотря ни на что он понимал командира роты.

Строгость Давида пошла на пользу, и первый солдат пришел через пятнадцать минут, как они и договорились. Штерн задавал каждому одни и те же вопросы, на которые ему нужен был ответ. Наличие живых родственником, национальность, кому-то даже пришлось задавать вопрос, сколько ему лет. Досье были отвратительно заполнены. Но солдаты спасали Давида, отвечая быстро и информативно, все это было из-за правильного и строгого воспитания. Военный человек отличается от гражданского тем, что его переделали так, как нужно государству. Его даже не просто воспитали так, его сущность сломали об колено, ведь человека, который родился для чего угодно, но только не для убийства, учили именно последнему. Да, нельзя сказать, что гражданские вообще не воспитываются страной. Им тоже вливают в голову целое болото пропаганды. Людям издалека советуют, как нужно правильно жить, и что нужно для этого делать, но военные страдают больше.

Такое ощущение, что солдаты шли беспрерывно, прошло часа два, и Штерн уже закончил работу, осталось лишь все правильно оформить и сдать подполковнику. Сегодня день оказался легче, чем вчера, работы было значительно меньше. Давид решил прогуляться сегодня по Люстигу, если успеет.

Тем временем в главном штабе…

– Войдите – сказал генерал.

– Товарищ Генерал, полковник Хольт по вашему приказанию прибыл – сказал командир главного штаба.

– Да-да, заходи – произнес тот старичок, который выступал недавно в штабе – хотел поинтересоваться, как там первый этап, ты выполнил задание?

– Ещё нет, осталось совсем немного офицеров – боясь, ответил он, – в течении этой недели все будет сделано.

– Отлично, полковник, с такими успехами скоро генералом станешь – смеясь, сказал старик.

– Я могу идти? – говорил будущий генерал, который хотел поскорее уйти из этого кабинета.

– Свободен – немного с отвращением сказал старший по званию.

Полковник отдал честь и ушел. Хотя в данной ситуации было непонятно, офицер отдал честь, приложив руку к виску, или он вообще отдал честь как таковую, выполняя данный приказ.

Прошел ещё час и Давид полностью завершил свою работу на сегодня. Офицер вновь почувствовал себя настоящим, свободным среди рабочего дня. Он отправился в кабинет к подполковнику, попросившись уйти сегодня пораньше. Штерн подошёл к двери и постучал:

– Войдите – сказал голос с другой стороны двери.

Давид вошёл, держа в руках большую кипу готовых документов.

– Ах, Давид, заходи, – сказал он, перейдя уже границу личного общения – быстро ты управился.

– Вот Андрей Степанович, все сделано и готово для дальнейших целей – сказал Майор, гордясь своим трудом.

– Так держать – сказал, обрадовавшись, командир части – но я тоже не с пустыми руками – договорил он, достав из верхнего шкафчика своего стола, выполненного из самого качественного дуба, связку ключей. Подполковник передал ключи Давиду и сказал:

– Ключи от твоей новой квартирки, там, на брелке адрес, поэтому не теряйся – сказал Подполковник, приветливо смеясь.

– Спасибо, товарищ Подполковник – ответил Штерн, разглядывая ключи – а раз уж я закончил работу на сегодня, можно мне пораньше уйти, как раз и в квартиру заеду.

– Ладно, – усмехнулся он, – езжай, хороший и быстрый труд нужно поощрять – немного с ноткой одолжения сказал Андрей Степанович.

– Спасибо, товарищ Подполковник, так значит…, протяжно говорил Давид – я могу идти?

– Да, можешь быть на сегодня свободен.

Давид отдал честь и скрылся за темной сосновой дверью, немного радостный, немного загадочный.

Из парадных ворот выходил человек, на спине у которого виднелась гитара. Давид достал из кармана ключи и внимательно посмотрел на брелок. На нем был выбит адрес: улица Зеркальная 9, квартира 58. Не задумываясь ни о чем, Штерн двинулся туда. Путь лежал через семь остановок на местном автобусе, метро в этом городе, к сожалению не было. Он смотрел в окно и наблюдал, как же резко стал меняться облик города после третьей остановки. Мужчина, похожий на какого-то артиста, выступал в кителе, возле остановки, напевая публике военные песни. Давид вышел из автобуса и увидел совсем другой город…

Призрачный и серый, ужасный и отталкивающий. Пройдясь по улице, он был поражен…, поражен тем, что он был все же прав насчёт Люстига. Улицы были пустыми, многоэтажки были практически заброшены, лишь в нескольких окнах виднелся свет. Пройдя мимо мрачного здания, на котором виднелась вывеска: «Аффинажный завод», который естественно тоже был заброшенным, он увидел собаку, которая лежала возле ворот, на ней было немного прошлогодней листвы, а сама она была насквозь мокрая. Из под её уже прогнившей местами шкуры виднелся желтоватый скелет, она смотрела на этот мир пустыми глазницами, но, несмотря на это была похожа просто на спящую, которая дремлет уже очень давно. Давид призадумался, кому сейчас лучше? Мертвому животному, которое больше не видит этот ужасный мир или ему, человеку без будущего. Интересный вопрос.

Давиду стало не по себе, он был потрясён «таким» городом. Казалось, что люди здесь также могут лежать, как и та псина. Картина была жуткая.

Он дошел до своего дома и ждал худшего, Давид думал, что сейчас в подъезде будет валяться труп человека, разлагающийся от времени и сырости. Но к счастью этого не произошло. Войдя в подъезд, он ничего такого не увидел. Лифт не работал, что было предсказуемо, поэтому он стал подниматься по лестнице вслепую, ведь лампы не работали. Штерн проходил этаж за этажом и наконец, добрался до квартиры под номером «58». Напуганный человек всунул ключ в замок, и дверь открылась. Заброшенная однокомнатная квартира, вот что являлось новым жильем офицера. Он скинул вещи на диван пропитанный сыростью, который стоял в единственной комнате. На стенах были старые и выцветшие обои, возле окна стоял пустой письменный стол. В комнате висела люстра, из которой была выкручена лампочка, и Давид направился на кухоньку, где к великой удаче, находилась целая и невредимая лампочка. Тогда он сразу решил проверить есть ли в квартире электричество. Он нажал на кнопку, находившуюся на стене, и свет осветил ужасную комнату. «Слава Богу, хоть свет будет» – сказал вслух Давид. Кухонька была небольшая, в ней была плита, покрывшаяся ржавчиной. Штерн подошёл к ней и крутанул колёсико левой конфорки, индикатор работы не горел, но плита стала нагреваться. Здесь же был деревянный стол, на котором кроме чайника ничего не было, ещё была мойка и кухонный гарнитур, в котором Давид нашел очень много посуды, что было весьма странно. Он достал пыльную чашку и промыл ее водой из крана, чтобы попить. Вода была с резким вкусом ржавчины, и, сделав два глотка, Штерн вылил оставшуюся воду в раковину. В раковине был засор, и поэтому вода уходила в канализацию очень медленно.