Корона ветреных просторов

– Чёрт возьми, мистер Дженсен, – улыбнулся он, – вы загадочнее, чем моя Клер по пятницам, – но так как Франку было не до смеха, понуро продолжил: – Ну раз так, заодно проверим мои сети, чуть дальше, на перешейке.

– Вот и отлично, – вымолвил побледневший Дженсен.

Обогнув небольшой садик Клер и жилище Томсонов, что были их соседями, они спустились к заросшему травой каменистому берегу. Там от берега к воде простиралась бревенчатая кладка, выкрашенная в белый цвет. К ней же канатной верёвкой была привязана небольшая моторная лодка облезшего синего цвета с прикреплёнными по бокам красными флажками, раздуваемыми ветром. В лодке, помимо удобного сидения, находились пара пластмассовых вёдер и небольшой багор. Всем этим Барни часто пользовался, снимая пойманную рыбу с сетей.

Он пригласил Франка на борт, а сам же, тоскливо посмотрев ещё раз в сторону своего дома, словно в последний раз, отвязал канат.

Между ними царило странное молчание. Дженсен был не похож на себя. Обременённый явной мукой и болью в районе живота, он не поднимал глаз. Обычно так выглядел человек, съедаемый совестью, но, помимо совести, что-то ещё пожирало его изнутри.

Небольшим усилием Барни, дёрнувшего за трос, мотор ожил. И лодка, развернувшись, отчалила от берега, оставив на воде красивый пенистый след. Погода благоприятствовала им, и фьорд, протекающий меж горных исполинов, как никогда был тихим и спокойным.

Странное чувство внутри Барни не давало ему покоя. Такое чувство обычно возникает с предвестием беды, словно сердце сигнализирует об опасности, что ещё не показала своего носа. Он не видел причин для беспокойства и потому решил не прислушиваться к сердцу. Хотя, как ему казалось, именно Франк Дженсен был виной всему.

«Что же ему нужно? – думал он. – Быть может, он хочет спросить про деньги? Нет, тут что-то другое».

За изгибом фьорда домики Рейне скрылись из вида. Теперь только горы возвышались кругом, и ни души.

Сети Барни расставил чуть дальше, недалеко от берега ближней горной гряды, что разрезала своими вершинами небольшое тучное облако. Наверное, в них было полно рыбы, уж больно давно он разместил их здесь. Но не это беспокоило юного парня, пытающегося смирить волнение, его беспокоило странное поведение друга.

Наконец Франк Дженсен, подняв глаза, устремил холодный взгляд на своего спутника.

«Точь-в-точь убийца», – подумал Фостер, замедлив движение лодки.

Этот взгляд был настолько обезоруживающим, что Барни, дабы развеять эту отягощённость, царящую между ними, застенчиво прошептал, что скоро станет отцом.

Но это признание упало словно мошка в топкий, чёрный пруд, не принеся и малейшего одобрения друга.

Франк был чутким человеком, но почему-то не поздравил будущего отца. Он словно таил в себе то, что было важнее этой радостной новости. То, что вот-вот должно было покинуть его мысли.

И вдруг, словно назло, прокашляв пару раз, мотор заглох. Лодка остановилась, проплыв ещё немного по инерции. Увы, но это незначительное расстояние не спасло положение, ведь до берега было довольно далеко. И Барни, закопошившись в лодке, выругался:

– Вот чёрт!

На этом Франк и начал свой разговор, усадив Фостера, словно непоседливого ученика, на своё место.

– Вы показали его? – спросил он и тут же съёжился, будто бы от боли.

Барни, обеспокоенный состоянием друга, сорвался с места, чтобы осмотреть его, но тот, вытянув руку, остановил его.

– Да что это с вами? – замер он.

– Вы показали его? Спрашиваю ещё раз, – прошипел Дженсен и посиневшими губами сплюнул в воду что-то отвратительное.

– Кого его? – переспросил Фостер.

– Монстра! Дьявол подери! – озлобился Франк, ударив рукой по борту лодки и этим напугав парня.

Барни, обескураженный яростью ответа, отвёл острый взгляд на багор, словно в ожидании внезапного нападения, а после сказал лишь одно:

– Умерьте свой пыл, мистер Дженсен.

И Франк, помрачнев, послушал его. Глубокий вдох страдальца затянул некую паузу между ними, но это длилось не долго.

– Прости, Барни, – ответил он. – Что-то со мной происходит, то, что не подконтрольно мне, – его пальцы задрожали. – И мне срочно нужны ответы.

Дженсен держался за живот обеими руками. Его серая футболка в районе живота пропиталась странной слизью, и Фостер удручённо всматривался в это болезненное место.

– Монстра забрали до выяснения его вида, – обронил он. – Собственно, больше мне ничего неизвестно.

– А голова? – озадачился Франк, словно именно голова представляла для него особый интерес.

– Голова там же, – подтвердил Фостер.

На секунду Франк ушёл в себя, представляя, как люди из рыболовецкой компании, пригласив специалистов, изучают пойманную ими тварь. Потом, опомнившись, вернулся и тут же, немного приподнявшись, стал задирать свою футболку, оголяя напоказ Фостеру свой живот.

– Смотри, – вздрогнул он.

На коже отчётливыми и странными символами выступали отметины непонятного рода. Эти отметины, будто чёрные метки, вытатуированные на коже, имели какой-то смысл, но предназначались, видимо, для других глаз, нежели человеческих. Словно ожоги, они сочились и вызывали нестерпимую боль. И Франк то и дело кричал, пытаясь хоть как-нибудь обуздать свои муки. А Фостер никак не мог понять, откуда они у него.

Обеспокоившись, не заразно ли это, он немного отстранился от Дженсена и дрожащим голосом спросил:

– Что это такое?

Но Франк, конечно же, этого не знал. Сигнализирующая мысль в голове Барни твердила только об одном:

– Нужно сию секунду завести мотор, – что он и попытался сделать в пятый раз.

– Вам нужно к врачу, – он между делом говорил с Франком. – И я помогу вам. Потерпите, она вот-вот заведётся.

Франк не верил врачам и сомневался в том, что они способны помочь ему. Он отчётливо помнил, как эти коновалы обошлись с его умирающим отцом, не оказав ему своевременную помощь. Поэтому ответ был однозначным и непоколебимым.

– Нет.

Но разве грезился иной выход? Всё, что им оставалось, – это обратиться к врачам. Иное было не дано, потому что Дженсен выглядел всё хуже и хуже.

Он пытался обрисовать Фостеру всю картину произошедших событий и говорил с болью, пульсирующей кровью меж зубов.

– Ещё вчера всё было хорошо. Я вернулся домой и провёл свой день с семьёй. Ничего такого не было. А ночью почувствовал жжение, прямо вот здесь, – указав на пупок, он сморщился. – Проснувшись утром, я увидел вот это.

– Это похоже на инфекцию, – пробормотал Барни, приглядываясь к пятнам на животе.

– Инфекция не рисует символы и знаки! А я, как скрижаль, полон ими! – Франк, отвернувшись от парня, заплакал, чего никогда себе не позволял прежде. – Это корона! – добавил он. – Всё она, – и, прикрыв посиневший рот ладонью, смолк.

– Корона? – удивлению Барни не было меры. – Какая корона?

Сначала казалось, что Дженсен несёт бред, оно и было понятно, его кожа явно горела жаром. Но потом его разъяснения исключили подозрения Фостера. Дженсен, спустив задранную одежду опять на живот, всё объяснил.

– Монстр, голова в нём, а ещё была корона, что я утаил от вас, – смущённо произнёс он.