Село Муромцево на реке Плаксе, а в нем – церковь Николы чудотворца, древяна, а в церкви – образы и свечи, и книги, и на колокольнице – колокола и все церковное строение монастырское, а в селе двор монастырский. Над селом были две мельницы на реке Плаксе.
По сведениям 1593 г. в селе было 8 крестьянских дворов.
В 1835 году вблизи села в излучине реки Вори возникла Вознесенская бумагопрядильная фабрика (об этом будет сказано дальше). В 1840 году в селе была построена церковь св. Николая чудотворца, каменная вместо деревянной.
Жизнь русской деревни конца XIX века глазами фотохудожника Сергея Михайловича Прокудина-Горского (1863–1944).
По сведениям 1852 года село Муромцево относилось к первому стану Дмитровского уезда. И был в нем 41 двор, и проживало 270 человек.
Жизнь русской деревни конца XIX века глазами фотохудожника Сергея Михайловича Прокудина-Горского (1863–1944).
Сельская жизнь в 1950-е годы. Фото Марии Мироновой.
А по сведениям 1886 года село Муромцево относилось к Морозовской волости Дмитровского уезда, в селе было 63 двора, проживало 389 человек.
В 1911 году в селе был 71 двор.
В 1917 году с. Муромцево с территорией фабрики и территорией бывшей Царёвской фабрики вошло в состав Путиловской волости Сергиевского уезда. В 1926 году с. Муромцево входит в Муромцевский сельсовет Путиловской волости Сергиевского уезда. В нем было 136 хозяйств, проживало 583 человека.
Не надо в глубину веков
И всё из юности тревожной
Приходит в память мне теперь.
И если это только можно, —
Открой мне, память, в юность дверь.
Не трогай то, что невозможно,
Не надо в глубину веков,
А я неброско, осторожно
Пройдусь не очень далеко —
В мое село, где под гармони
Частушки, пляс наперебой,
Где жизнь была, как на ладони,
В отличие от городской.
И навсегда в селе поющем
Судьба прописана моя,
Мотив один: и край цветущий
Он мой, отсюда родом я!
Село моего детства и юности моей. Сельская жизнь
Село Муромцево вошло в мою же сельскую судьбу со всеми житейскими подробностями, с обычаями, которые ушли в прошлое, но сохранились в памяти человеческой. Не отпускает память того, что прожито мною. Одно дело, когда пережитое осталось где-то далеко и забылось… И совсем другое когда это продолжает жить вместе с тобой, и ты ходишь по этой земле, видишь то, что было дорого и имело значение в твоей жизни. И если говоришь о прошлом, то в прошлое ушла не земля, на которой мы живем. Земля наша, слава Богу, живёт и жизнь несёт. А в прошлое ушли названия отдельных земельных угодий, и такое бывает во всех поселениях. Каждое поле и прилежащий к селению лес, каждая гора и даже пруд имеют свои названия, – названия, которыми нарекли эти места сами жители поселения. И эти названия служат как бы ориентиром в движении да и в делах сельских. Например, на краю села было место, которое называли «Заяцкой». Называли за то, что сельские грибники встречали там зайцев.
Была «Моховая» гора, у подножья её был плотный мох. А зимой «Мохова» гора служила лыжникам.
Сельские зарисовки
Я летний утренний рассвет
На тропке полевой встречала,
Все в сельской жизни примечала,
А в ней чего уж только нет…
Все на слуху и на виду
В хозяйстве сельском утром ранним,
И утки плавают в пруду,
И порознь петухи горланят.
Я знала поле, где овес,
Гороховое поле знала,
Грибная рощица берез
К ржаному полю примыкала.
Был ко всему мой интерес —
На корм скоту тянулась вика.
А я шла за черникой в лес,
На вырубку – за земляникой.
Там в зарослях ручей вздыхал,
И родника сердечко билось,
И ястреб высоко летал,
А мне все это пригодилось…
Теперь мне есть о чем писать,
И есть что вспомнить, повествуя,
Хоть мне пришлось и поменять
Жизнь сельскую на городскую.
И, если может кто понять,
О сельской жизни я тоскую.
Село моего детства – Муромцево – выходило из двух улиц деревянных сельских домов. Место, на котором красовалось наше село, было гористое. Внизу, краем села несла свою родниковую водичку речка «Плакса».
И к ней косогором тропинка
Сквозь чащу черемух вилась,
Прозрачная наша быстринка —
За что ж она «Плаксой» звалась.
Во всей местности вокруг села много было родников. От речки «Плаксы» остался ручеек, заросший ивняком, а путь его, то прекращается, то снова появляется. Изменился вид местности, поменяли своё направление и дороги.
Сама «Плакса» ушла в плотину, надобность которой была необходима предприятию. Вода в «Плаксе» была очень холодная и прозрачная, очень хорошо просматривалось дно ее с отшлифованными камешками. Нам, детям, было интересно глядеть в ее устье, где она впадала в речку Ворю, которая несла свои воды медленно, а Плакса быстрым ходом вносила себя в мутноватую Ворю. И в этом месте, когда мы приходили на Ворю купаться, то обязательно стояли в холодной воде Плаксы до тех пор, пока ноги замёрзнут, а затем греть ноги переходили в воду Вори, она была тёплая.
…И меня учила плавать
Речка детства моего.
Заросла осокой заводь,
Было детство. Нет его.
Дорога, по которой мы ходили к речке Воре, проходила у опушки леса – с одной стороны, а с другой стороны был зеленый луг, краем которого и бежала наша Плакса к Воре. Этот луг облюбовали кочевые цыгане. В то время, в 30-40-е годы прошлого века, можно было часто видеть табор кочевых цыган с детьми на повозках. Ну, а на лугу близ села им было раздолье: рядом вода ключевая и они разводили костры, готовили еду и…пели. Родители нам не разрешали ходить к цыганам, но мы все-таки бегали к ним иногда. А они, вроде бы для нас и пели, и плясали.