Живая летопись Красноармейска: от села Муромцева до наших дней

Ушли вместе с ними их невинные улыбки, как и сами они остались невинными. Они не успели полюбить и…не умели курить. Они погибли все: двадцать восемь наших муромцевских мальчишек. Они в числе тех, имена и фамилия которых мы читаем на памятных плитах площади Победы в городе Красноармейске.

Мировая война!
В ней и страх, и горение,
И сгорело дотла
В ней моё поколение.

Все наши парни воевали на разных фронтах. Многие погибли, защищая Москву. А ведь до войны они мечтали многому научиться, мечтали счастливую жизнь прожить.

Им пришлось расстаться с книжками,
Воевать ушли мальчишками,
Это был жестокий бой
В сорок первом под Москвой.

И осеннею порошею
Молодые и хорошие
Обнимали дымный снег —
Вот и всё. И жизни нет.

Солдатское письмо – треугольник с фронта жителя села Муромцева Николая Лапутина – старшего брата Марии Мироновой.

Быть мечтали знаменитыми,
А пришлось им стать убитыми.
Роковой, последний миг
Был у каждого из них.

Матерям во сне являются,
Всё такими же, не старятся,
Но суровее стал взгляд,
А дороги нет назад.

В вечность все ушли солдатами
И ни в чём не виноватыми,
А зарыты кое-как…
Ах, война – не надо б так!

Все погибшие оставили голоса свои в последних письмах, которые писали родным с фронта. Эти письма – треугольники, в некоторых семьях хранятся до сих пор, а память о близких заставляет обращаться к этим письмам тех, кто их хранит. Берут они эти письма и, время от времени, перечитывают их сквозь слёзы, а это значит – разговаривают, мысленно, с теми, кто беспредельно дорог.

Писались фронтовые письма, как правило, перед боем и после боя. Но после боя писали те, кому этот жребий выпал.

В селе, по-соседски с нашим домом – был дом Чуриковых. В их довоенной семье было пятеро детей. Из них три сына не вернулись с полей сражений в родной дом. Старший Чуриков Иван Петрович ушёл воевать, оставив семью: жену и троих детей. И он писал им с фронта в 1943 году: «Пишу в окопе, только о самом главном. Ждём приказа о наступлении». Перечислил членов своей семьи по именам и продолжал: «Если я вас когда-то как-то обидел, то простите меня». Вот так и простился со своей семьёй Иван Петрович Чуриков, попросив прощения, а виноватым не был. И писем от него больше не было. А это последнее письмо из окопа со смоленской земли, писанное перед боем, хранила до конца дней своих его жена. Может, это письмо и придавало ей силы в её нелёгкой вдовьей судьбе с малыми детьми. А может, вместе с этим письмом она хранила и присутствие в доме дорогого человека – своего мужа, отца своих детей. Ведь умершие живут до тех пор, пока о них помнят близкие – так гласит народная мудрость.

Среднему – Сергею Петровичу Чурикову не довелось писать писем с фронта. Он служил в Красной Армии и перед самым началом войны писал домой: «Срок моей службы кончается, но увидимся ли? Что-то будет…».

Встречи не произошло. Этим «что-то» оказалась затяжная, кровопролитная война. По сей день Сергей Чуриков значится пропавшим без вести.

Младший Чуриков Дмитрий Петрович, 1924 года рождения, пошёл на фронт в 1942 году. В памяти сельчан он навсегда остался смышленым пареньком Димой. На долю Димы выпало испытать все тяготы фронтовой жизни. Был в окружении. Вышел. Был ранен, подлечился в госпитале г. Казани и снова в бой. С фронта Дима писал интересные письма, описывая боевые сражения. О себе писал: «Я жив, здоров, нахожусь по-прежнему на передовой в Западной Украине, – командир орудия. Пишите чаще, я с радостью узнаю из ваших писем о жизни села Муромцева, и становится веселее на сердце. Кто из нас останется жив, все съедемся на старые гнёзда». Но? Судьба распорядилась иначе. Незадолго до окончания войны в дом Чуриковых постучалась третья беда: пришло известие о гибели Димы. Погиб он в Польше 16 марта 1945 года.

Димкина звезда

Письмо из дома перед боем
Он с упоеньем прочитал
И словно стал сильнее вдвое,
Как будто дома побывал.

И бережно письмо сложив,
Он вспомнил мать, и дом, и речку…
Но всё прекрасное не вечно —
Невдалеке раздался взрыв.

В местечке Струмень – в Польше было,
Дымилась в поле борозда,
Земля кружилась, небо стыло
И гасла Димкина звезда.

И он не вымолвил ни слова,
Улыбка замерла у рта,
Судьба у воина – сурова,
Смерть – беспощадна и проста.

Чуриковы

Всё длинней фронтовая дорога,
Всё просторней родительский дом:
Младший Чуриков – он за порогом —
Мать его осенила крестом.

Мысли страшные перебирая,
Всё шептала: – Господь, пощади!
И добавила, слёзы глотая —
Отвоюешь – домой приходи.

Старший Чуриков – он в сорок третьем
«В бой за Родину!» – первым кричал.
И в бою на туманном рассвете
Под Смоленском навек замолчал.

И в сражении, средний, под Брестом
Принял горькую долю свою…
На земле нет священнее места,
Что обрёл он в кромешном бою.

Насмерть младшего пуля сразила —
В братском доме остался лежать.
Ждать с войны больше некого было,
Только матери можно ль не ждать?!

Старый ватник накинув на плечи,
За калитку усталым шажком
Выходила она каждый вечер