Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции

К тому моменту советские дивизии сильно поредели. Если 19 ноября 1943 г. в 65-й армии начитывалось 9 дивизий со средней численностью в 6017 человек[141 - ЦАМО РФ. Ф. 422. Оп. 10496. Д. 28. Л. 100.] (всего 54 158 человек), то 30 января 1944 года в армии было 15 дивизий со средней численностью в 3676 человек (всего – 55 144)[142 - ЦАМО РФ. Ф. 422. Оп. 10496. Д. 456. Л. 208.].

Приказ о наступлении был отдан 30 января, в день остановки предыдущего наступления. В 48-й армии успевают даже подготовить «План прорыва обороны противника войсками 48-й армии»[143 - ЦАМО РФ. Ф. 888. Оп. 1. Д. 3. Л. 7.], где обозначаются подготовительные мероприятия в период с 31 января по 2 февраля. Например, к 18:00 1 февраля необходимо было закончить «организацию управления новых КП и НП к 18:00 1.2.44». Первая загвоздка в том, что командарм Романенко подписывает этот план лишь 1 февраля, вторая – в том, что в 29-й стрелковый корпус армии этот план прорыва (по сути – это таблица взаимодействия родов войск) приходит лишь в 19:00 1 февраля, когда определенные пункты плана уже должны были быть выполнены. Конечно, невозможно увязать вопросы взаимодействия за два дня. Да и главная проблема даже не в этом. «План» по смыслу является почти полной копией плана предыдущего[144 - ЦАМО РФ. Ф. 888. Оп. 1. Д. 3. Л. 4.], от 13 января, перед наступлением войск армии 16 января. Здесь важно то, что как в первом, так и во втором плане отсутствует конкретика, что позволяет использовать «рыбу» многократно. Например, в рамках подготовки к прорыву: «Артиллерия 1. Заканчивает рекогносцировку ОП (огневых позиций. – М. С.) и НП (наблюдательных позиций. – М. С.) и занятие их к исходу 13.1.44. 2. Ведет разведку целей 12–14.1.44. 3. Ведет пристрелку целей 12–14.1.44». В плане на 2 февраля, естественно, просто поменяли даты. Инженерные войска ни в первом, ни во втором плане в подготовительный этап не заготавливали материалы для строительства гатей или вообще для обеспечения действий наступающих войск.

В то же время армия располагала достаточными средствами для наступления. В 48-й армии имелось 451 орудие 122 мм, 227 орудий 152 мм[145 - ЦАМО РФ. Ф. 446. Оп. 9657. Д. 213 Л. 48.]. Общая плотность артиллерии на направлении главного удара армии (район Петровичи – Притыка) 44 орудия на километр фронта, а с учетом минометов – 90,6 на километр. В период Бобруйской операции у наступавшей в этой же местности 28-й армии плотность артиллерии будет 29 орудий на километр, у 65-й – 79 орудий. Боеприпасами части также обеспечены. Военный совет фронта 14 февраля отметит в документе: «В 48-й армии так же (чрезмерно использовались боеприпасы без продвижения вперед. – М. С.) получилось в феврале, когда за 5 дней наступления было израсходовано 102 вагона боеприпасов (127 393 снарядов и мин), а продвижение только на отдельных участках и то на сотни метров»[146 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 203. Л. 46.].

В истории боевого пути 48-й армии боевые действия в период со 2-го по 10 февраля будут обозначены как «Второе наступление на Паричи»[147 - ЦАМО РФ. Ф. 446. Оп. 9557. Д. 73. Л. 66.]. Первое началось 16 января и продолжалось до 30 января.

Штаб Белорусского фронта. 5 февраля 1944. Слева-направо: начальник инженерного управления А.И. Прошляков, начальник оперативного управления И.И. Бойков, командующий фронтом К.К. Рокоссовский, член Военного совета фронта К.Ф. Телегин

Начавшееся 2 февраля наступление 48-й и 65-й армий успеха не приносит. 5-го и 6 февраля на фронте Рокоссовского работают корреспонденты центральных газет: Л. К. Бронтман, фотокорреспондент «Красной звезды» О. Кнорринг и фотограф «Фронтовой иллюстрации» В. Кинеловский[148 - Бронтман Л. К. Дневники 1932–1947 [Электронный ресурс] // URL: http://militera.lib.ru/db/brontman_lk/1944.html (дата обращения: 12.07.2019 г.).]. Рокоссовский успевает уделить им время, О. Кнорринг и Л. К. Бронтман делают несколько фотографий. На одной из них, приведенной в данной работе, весьма показательно выражение лица начальника оперативного управления фронта Бойкова: наступающие войска 48-й и 65-й армий успеха по-прежнему не имеют.

После недели боев, 10 февраля, наступление было остановлено, 1-й гв. танковый корпус попытались ввести до прорыва обороны противника в качестве танков непосредственной поддержки пехоты. В результате от противотанкового огня корпус потерял более 50 машин, то есть более половины от имевшейся материальной части (было на 3 февраля 108 Т-34). Продвижение войск 65-й и 48-й армий незначительное, прорвать оборону противника не удалось, задача по овладению Паричами не выполнена.

У этих действий в январе-феврале 1944 года может быть лишь одно логическое объяснение: штаб фронта считал, что выход к Бобруйску заставит отступить остальные части 9-й армии, которые находятся на восточном берегу Березины. Основывалось такое решение разве что на опыте Гомельско-Речицкой операции, когда глубокой охват Гомеля с запада заставил немецкое командование отвести свои части. Но рассчитывать при планировании действий фронта на то, что противник позволит допустить такой охват вторично, по мнению автора, было крайне опрометчиво.

Анализируя советские документы, можно отметить, что весь январь и февраль штаб фронта рисовал подобные планы разве что на бумаге, в условиях лесисто-болотистой местности и наличия плотной обороны у Паричей без должной подготовки эти действия успеха принести не могли. Генеральный штаб, оценивая действия 48-й и 65-й армий в лесисто-болотистой местности, отмечал, что «лобовые атаки на выталкивание противника, кроме потерь в личном составе и расхода материальных сил, ничего не давали»[149 - История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг… С. 136.].

10 февраля, впервые за период наступательных действий в лесисто-болотистой местности, в оперативном управлении штаба фронта принимается «Перспективный план работы штаба Белоруссокого фронта по изучению и использованию опыта войны на период с 15.2. по 1.5.44 года»[150 - ЦАМО РФ. Ф. 446. Оп. 9657. Д. 335. Л. 43.]. Даются указания на разработку инструкций войскам на основе боевого опыта действий войск в лесисто-болотистой местности. 17 февраля штаб 48-й армии подготавливает инструкцию по ведению наступательного боя в условиях лесисто-болотистой местности[151 - ЦАМО РФ. Ф. 888. Оп. 1. Д. 146. Л. 24.]. Таким образом, только в феврале опыт боевых действий войск начинает анализироваться.

17 февраля ввиду успешного наступления на правобережной Украине между 1-м Украинским и Белорусским фронтом был создан 2-й Белорусский фронт, а фронт Рокоссовского с 25 февраля переименовывался в 1-й Белорусский. Рокоссовский терял 61-ю армию и два кавалерийских корпуса. Фактически у него оставалось лишь два варианта наступательных действий: по западному берегу р. Березина и из района Рогачева. Участки западнее р. Березина и в междуречье Днепра и Березины были труднопроходимы. Поэтому впервые с осени Рокоссовский во второй половине февраля главную роль в наступательной операции отводит войскам 3-й армии.

Еще в январе командующий 3-й армией генерал Горбатов, видя безуспешность наступлений в лесисто-болотистых районах, предлагает нанести удар на правом фланге войск фронта с целью форсировать р. Днепр и создать условия для дальнейшего наступления. Рогачевско-Жлобинская наступательная операция кардинально изменит оперативную обстановку на бобруйском направлении и окажет колоссальное влияние на планирование Бобруйской операции. Главный удар наносила 3-я армия генерал-лейтенанта А. В. Горбатова.

К 10 февраля общая обстановка на участке 3-й армии была следующей: соседняя справа 50-я армия после неудачных попыток выйти к р. Днепр обороняла рубеж Петуховка – Долгий Мох – Смолица. Левее 63-я армия после неоднократных попыток ликвидации плацдарма противника на Днепре (длина которого составляла 36 км) обороняла рубеж Турский, Мал. Козловичи, Черн. Вирня, Хальч, Четверни.

В это время перед фронтом 3-й армии, по сведениям разведки армии, оборонялись 267-я и 31-я пехотные дивизии. Наибольшая плотность противника была выявлена в районе Прибор, где р. Днепр делает крутой изгиб, образуя вдающийся в сторону 3-й армии выступ. Наименьшая плотность была установлена в районе Свержень. Это было обусловлено сложными условиями для форсирования. Западный берег здесь представлял собой крутые обрывы при наличии впереди них открытой широкой долины. Немецкое командование не ожидало здесь форсирования реки. Именно поэтому уже 13 января 1944 г. года Горбатов просит Рокоссовского разрешить подготовку операции на этом участке. При этом следует отметить, что фронт Горбатову никаких задач не ставил. В январе Горбатов дважды обращался к Рокоссовскому с просьбой об усилении его армии. Первый ответ был категоричен: «Усилить не могу. Продолжайте обороняться. Для этого у вас сил достаточно».

В феврале Горбатов второй раз просит разрешения на проведение наступательной операции. На этот раз командарм направляет в штаб фронта развернутую оценку противника, в которой указывалось, что перед фронтом 3-й армии обороняются лишь две пехотные дивизии противника. Рокоссовский снова не дает частей усиления, но готов поддержать проведение частных наступательных операций. Но Горбатов меньше чем на армейскую операцию не согласен, считая, что эти действия не дадут должного результата.

14 февраля командарм лично едет в Гомель для разговора с командующим фронтом[152 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 16.]. В результате Рокоссовский одобрил замысел проведения операции на бобруйском направлении. Еще раньше, 10 февраля, командующий фронтом согласился передать Горбатову соединения левофланговой 63-й армии. Это был редкий случай, когда две армии объединялись по просьбе командующего одной из них. 3-я армия получала 35-й стрелковый корпус (три дивизии), 40-й стрелковый корпус (две дивизии) и 115-й укрепленный район. В связи с этим фронт армии увеличился на 45 километров[153 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 26.].

16 февраля Рокоссовский отдает приказ о проведении операции. 3-я армия в соответствии с частной оперативной директивой наносила удар «с задачей выхода на правый берег Днепра на участке Ново-Быхов, Рогачев и перехвата железной дороги противника Могилев – Жлобин, с дальнейшей задачей нанести главный удар в направлении на Бобруйск»[154 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 187. Л. 34об.]. За трое суток армия должна была продвинуться на 45 км. 48-я и 65-я армии наносили удар в направлении Паричи – Бобруйск. Фактически была предпринята попытка нанести удар по сходящимся направлениям и окружить группировку противника восточнее р. Березина. Об этом наглядно свидетельствует карта-план наступательной операции[155 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 30.]. Единственный подвижный резерв фронта, 1 гв. танковый корпус Панова, при этом находился на южном участке у Паричей. На участке 48-й армии плотность противника составляла 14 км на дивизию, 7 орудий на километр фронта, на участке 65-й – 10 км на дивизию, 9 орудий на километр фронта. Перед 3-й армией – 15 км на дивизию, 6,5 орудий на километр фронта.

В период подготовки к операции 3-я армия получила пополнение численностью в 7657 человек, 48-я армия – 7786 человек, 65-я армия – 15 163 человека[156 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 187. Л. 93.]. В то же время, если в 48-й армии имелось лишь 0,3 боекомплекта 152-мм снарядов (1 б/к – 60 выстрелов), в 3-й армии – 0,9 б/к. В 48-й армии – 0,4 б/к 122-мм, в 3-й армии – 0,7 б/к.

48-я армия насчитывала 35 584 человека, 63 танка (42, 193 и 231-й танковые полки)[157 - ЦАМО РФ. Ф. 446. Оп. 9657. Д. 278. Л. 36.]. 65-я армия насчитывала 45 449 человек, 28 танков[158 - ЦАМО РФ. Ф. 422. Оп. 10496. Д. 466. Л. 126об–130.]. Располагавшийся за позициями 48-й армии 1-й гв. танковый корпус к 15 февраля насчитывал 55 танков Т-34 и 8 СУ-76. Еще две недели назад, 3 февраля, танков и САУ было больше – 108 Т-34, 19 СУ-76, 8 СУ-85 и 4 СУ-152[159 - ЦАМО РФ. Ф. 445. Оп. 9657. Д. 207. Л. 4, 26.]. Сказались двухдневные безуспешные действия 8-го и 9 февраля, когда корпус пытался войти в прорыв (а по факту – участвовал в прорыве обороны противника) на участке 48-й армии. То есть в совокупности паричская группировка насчитывала 79 033 человек и 146 танков. 3-я армия насчитывала[160 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 293. Л. 88об.] 47 587 человек и 63 танка.

Единого плана операции в архивных документах обнаружить не удалось, он был отражен лишь в трех частных оперативных директивах фронта 124/оп, 125/оп, 126/оп войскам 3-й, 48-й и 65-й армии[161 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 30.]. Согласно этим директивам, непосредственно задача по овладению Бобруйском не ставилась, операцию изначально планировалось начать 18 февраля, до 20 февраля (на три дня) расписывались задачи 48-й и 65-й армиям, по овладении районом Паричи далее они должны были наступать в общем направлении на Бобруйск. Переходившая в наступление 20 февраля 3-я армия должна была форсировать Днепр, овладеть Рогачевом, форсировать р. Друть и выйти на рубеж р. Добысна, овладеть г. Жлобин, в дальнейшем наступать в общем направлении на Бобруйск. То есть за три дня армия должна была форсировать две водных преграды и, не имея подвижных групп, сохранить темп наступления в 15 километров в лесисто-болотистой местности. В частных оперативных директивах не указано, какой же удар был главный – паричской (48-я и 65-я армии) или рогачевской (3-я армия) группировки. Но в то же время группировка под Паричами в 2,3 раза больше по танкам и в 1,6 раза больше по численности.

Вопрос и в том, почему же эта операция называется Рогачевско-Жлобинской. В годы войны фронтовым операциям заранее названия давались редко, все эти операции назывались по именам населенных пунктов уже позднее. Приведем определение операции из словаря «Война и мир в терминах и определениях»: «ОПЕРАЦИЯ – совокупность согласованных и взаимосвязанных по целям, задачам, месту и времени одновременных и последовательных сражений, боев, ударов и маневра войск (сил флота), проводимых по единому замыслу и плану для решения стратегических, оперативных или оперативно-тактических задач на театре (театрах) военных действий, стратегическом (операционном) направлении или в определенном обширном районе (зоне) в установленный период времени»[162 - Статья «Операция» [Электронный ресурс] // URL: http://www.voina-i-mir.ru/article/259 (дата обращения: 20.06.2018).].

И, как вытекает из общего замысла, 3-я и 48-я армии должны были наступать в общем направлении на Бобруйск. Название «Рогачевско-Жлобинская» закрепилось постфактум, когда из фронтовой операции она внезапно стала «армейской», так как о неудачном наступлении на паричском направлении упоминать не хотелось. То же можно сказать и о действиях в начале февраля. Тогда получится, что в начале февраля была 1-я Бобруйская операция (замысел также состоял в наступлении на Бобруйск 65-й и 48-й армиями), абсолютно безуспешная, а 19 февраля – началась 2-я Бобруйская операция, с частичным успехом. Разделить же действия 48-й и 3-й армии невозможно, так как был единый замысел – выйти к Бобруйску и уничтожить рогачевско-жлобинскую группировку противника. Автор не предлагает менять названия операций, вопрос лишь в том, что в названии был утерян смысл операции. В Рогачевско-Жлобинской операции действия с успехом на одном направлении и неудача на втором повлекли за собой общий провал операции.

В направлении главного удара 3-й армии передний край немецкой обороны проходил по крутому правому берегу Днепра, с которого просматривалась и простреливалась вся долина реки. Ширина Днепра здесь достигала 15–300 м, глубина 3–5 м, толщина льда в основном русле не превышала 12 см[163 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 29.]. Из-за оттепели во многих местах появилось много полыней, а в ряде мест лед отошел от берега. В пояснительной записке по обследованию оборонительного рубежа немецкой армии на направлении главного удара армии отмечалось: «Рельеф местности на участке Озерище – Вищин равнинный, переходящий у восточной окраины Озерища в заболоченную правобережную пойму, по которой тянется первая гряда высоток в юго-восточном направлении до впадения озера Старик в р. Днепр. ‹…› Пойменная часть (Днепра) изобилует протоками, озерами и ручейками. Ширина поймы колеблется от 0,5 до 3 километров»[164 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 2.]. Местность в целом представляла собой лесисто-болотистый участок, что благоприятствовало скрытному сосредоточению войск.

Берег реки высотой 20–30 метров был труднодоступен для пехоты. Немецкие войска возвели перед передним краем один-два ряда противопехотных препятствий. Противотанковые укрепления на данном участке немцами не возводились. Противотанковым препятствием являлся лишь естественный крутой берег р. Днепр.

Оборонительные сооружения состояли из двух-трех, а на отдельных участках до пяти линий траншей полного профиля. Из противопехотных препятствий имелась полоса, усиленная в местах пересечения логов и оврагов рогатками, спиралью Бруно, сетями из колючей проволоки на низких кольях и, на вероятных направлениях прорыва, противотанковыми минными полями. Строения населенных пунктов, расположенных на переднем крае, были приспособлены к обороне.

Второй оборонительный рубеж проходил по реке Друть, впадающей в Днепр в районе Рогачева. Он состоял из двух линий траншей полного профиля. Ширина реки Друть доходила до 60 м, глубина до 3,5 м, а ширина заболоченной, слабо промерзшей долины составляла до 1,5 км. Зима 1944 года в Белоруссии была исключительно теплой. Были частые оттепели, которые приводили дороги в болотистом грунте в труднопроезжее состояние. Ледяной покров на реках был тонкий, и поэтому переправиться через реку могла лишь пехота.

Главным здесь было сочетание наиболее трудных условий с более развитой системой инженерных укреплений и, соответственно, пониженная бдительность расположенных на нем войск. Таким образом, наиболее труднодоступный для наступления участок был наиболее слабым в тактическом отношении. Кроме того, участок прорыва находился невдалеке от Рогачева, в котором находился один из двух высоководных мостов, связывавших плацдарм противника с западным берегом Днепра. Овладение Рогачевом ставило части противника под угрозу потери линий снабжения, а при дальнейшем наступления – и попадания в окружение.

Частная оперативная директива частям 3-й армии на наступление заканчивалась словами: «Операцию организовать и проводить на принципе внезапности, на быстром и стремительном продвижении войск армии»[165 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 17.]. На внезапность можно было бы рассчитывать в первый день наступления, но как сохранить темп в дальнейшем? Командование фронта этому вопросу внимания не уделило. Передовые отряды армии и вовсе в первый же день должны были пройти 20 километров и захватить переправы и по р. Друть.

Об этом весьма ярко упоминал командующий 3-й армией Горбатов в своих мемуарах: «За трое суток форсировать такие реки, как Днепр и Друть, и продвинуться на сорок пять километров, и притом без всяких средств усиления, – задача более чем сложная!

Ознакомившись с директивой фронта, член Военного совета генерал И. П. Коннов не вытерпел и сказал:

– Да… Есть поговорка: «Аппетит приходит во время еды». А у нашего начальства разгорелся аппетит еще до еды. Когда мы просили подбросить нам дивизий, чтобы захватить плацдарм, нам ответили „обороняйтесь“, а когда мы дали обещание прогнать противника с плацдарма и захватить еще больший плацдарм, то от нас требуют перейти в наступление на Бобруйск… Таких задач, даже без форсирования рек и при общем наступлении фронта, никогда не ставили армиям, не усиливая их танковыми и артиллерийскими корпусами.

Взгляды присутствовавших при разговоре были устремлены на меня. Ждали моего мнения. Но что мог я сказать? Мне вспомнился момент, когда я впервые внес мое гораздо более скромное предложение командующему, вспомнил его удивление, его недоверие, сравнил его приказ захватить два плацдарма с полученной теперь директивой… Действительно, такую задачу можно ставить только пяти-шести усиленным армиям, да и то трудно надеяться на выполнение ее в течение трех дней»[166 - Горбатов А. В. Указ. соч. С. 254–255.]. Но соответствующие приказы своим войскам Горбатов отдает.

Для выполнения плана операции на 10 км фронта были стянуты три стрелковых корпуса, боевой порядок которых строился в два эшелона. В первом эшелоне – 80-й ск (283, 5 и 186-я сд) и 41-й ск (269, 120 и 129-я сд). Во втором эшелоне – 40-й ск (250, 348 и 323-я сд). Всего девять стрелковых дивизий.

35-й стрелковый корпус в составе 169-й стрелковой дивизии и укрепленного района был оставлен для обороны плацдарма юго-восточнее Жлобина.

Если бы противник разгадал намерения войск Горбатова, ему бы хватило двух-трех часов для того, чтобы усилить свои войска на направлении удара. Поэтому в основу операции был положен принцип внезапности.

Большое внимание уделялось оперативной маскировке. Все работы велись с наступлением темноты. На направлении главного удара в районах Свержень, Крупля, Звожец, Шапчицы, Стар. Серебрянка для маскировки сосредоточения войск было запрещено разжигание костров. Все дороги были закрыты для передвижения войск и транспорта в дневное время. На дорогах были выставлены офицерские контрольно-пропускные пункты. В целях соблюдения скрытности были закрыты шоссейные дороги, так как к ним было приковано внимание противника. Использовались исключительно проселочные дороги. Специально назначенные офицерские патрули следили за тем, чтобы в районах сосредоточения войск соблюдалась полная маскировка и не разжигались костры. В штабе армии утвердилось мнение, что в дневное время передвижение автомашин по дорогам привлекает внимание противника меньше, чем с зажженными фарами ночью. И так как оказалось, что водители в большинстве своем ночью с потушенными фарами двигаться не умеет, все передвижение автотранспорта в период подготовки операции производилось днем небольшими группами. Для контроля за обеспечением мер маскировки на самолетах У-2 совершались вылеты офицеров штаба, которые фиксировали все нарушения. На отдельных просматриваемых со стороны противника участках были устроены вертикальные маски. Рекогносцировки командованием проводились из траншей на переднем крае, при этом всем офицерам выдавались белые маскхалаты. Сосредоточение ударной группы проводилось в сжатые сроки в период 18–20 февраля. Все части ударной группы были скрытно сосредоточены на удалении 2–3 км от линии фронта. Направления движения батальонов были заблаговременно обозначены прокладкой телефонных кабелей, что позволяло избежать путаницы. Для обороны севернее участка прорыва на фронте шириной 30 км были оставлены заградительные отряды, учебные подразделения запасного полка и химроты, а на участке южнее фронта прорыва был оставлен лишь один УР. Части окончательно заняли исходные позиции утром 20 февраля. Весь день был представлен войскам для полного отдыха.

Весь офицерский состав был проинструктирован на скорейший бросок вперед вне зависимости от успеха соседей. Застревать в траншеях и окопах противника, а также заходить целыми соединениями в населенные пункты было запрещено. Работа по их зачистке возлагалась на специальные соединения, двигавшиеся за боевыми порядками.

Горбатову, в отличие от командиров армий на паричском направлении, удалось оперативно провести рекогносцировку и подготовить войска к операции. Он лично 13 февраля с начальниками родов войск армии определял место прорыва. 14 февраля был организован сбор командиров корпусов и их начальников артиллерией, на котором были даны предварительные указания о подготовке операции. На совещании прибыли также комфронта Рокоссовский и член Военного совета фронта Телегин.

Но Горбатов лично довел задачи не только до нижестоящего звена, но и до более низких звеньев управления[167 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 36.]. 15 февраля Горбатов с командирами корпусов и командирами дивизий определил в ходе рекогносцировки задачи соединениям, а 18–19-го заслушал решения командиров дивизий и полков. В этот же период им проведены беседы со всем командным составом полков первого эшелона. Горбатов, таким образом, лично проконтролировал работу абсолютно всех звеньев управления и лично довел до них задачу, следуя суворовскому принципу «каждый солдат должен знать свой маневр».

Вся подготовка операции была проведена организованно, несмотря на сжатые сроки. Как впоследствии выяснилось из показаний пленных, противник совершенно не обнаружил крупного сосредоточения советских войск.

От командного пункта армии, 16 февраля переведенного в район Задубье, была организована радио- и телефонная связь со штабами. Такая сеть связи была создана и с наблюдательного пункта (НП) командарма. Кроме того, от НП командарма была прямая телефонная и радиосвязь с комендантами переправ и передовым офицерским НП, двигавшимся впереди с целью контроля за боевыми порядками. На НП 3-й армии постоянно находился офицер штаба 16-й ВА для согласования действий.

Авиационные части имели две задачи: не допустить переброски войск противника с плацдарма на Днепре на западный берег и уничтожить резервы противника, которые начнут выдвижение к линии фронта после создания бреши в обороне у Рогачева.

19 февраля 65-я и 48-я армии перешли в наступление[168 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 187. Л. 37об–38.]. В боевом пути 48-й армии эти действия описываются в разделе «Третье наступление на Паричи». При этом характерно, что о действиях этих двух армий историки словно «забыли». Датой начала Рогачевско-Жлобинской наступательной операции в литературе еще с советских времен считалось 21 февраля, когда в наступление перешли части 3-й армии. В Советской военной энциклопедии[169 - Советская военная энциклопедия: В 8 т. / Гл. ред. комис.: Маршал Сов. Союза А. А. Гречко (пред.) [и др.]; М-во обороны СССР. Ин-т воен. истории. Москва: Воениздат. Том 7. 1979. С. 135–136.], наряду с неверной датой, было указано всего лишь три армии, принимавшие участие в операции: 3-я, 50-я (сосед справа) и 48-я. При этом сама операция проводилась по трём оперативным директивам – 3, 48 и 65-й армиям. То есть опять же роль второго удара, где вместе с 48-й наступала и 65-я армия, не отражена, вместо неё «вписалась» 50-я армия. Хотя из документов штаба фронта следует, что внимание отводилось не просто наступлению 3-й армии, а общей концепции нанесения удара по сходящимся направлениям. В журнале боевых действий войск фронта за 21 февраля значится запись: «3-я армия, закончив подготовку, с утра 21.2.44 перешла в наступление на Рогачевском направлении, во взаимодействии с 48 А, наступающей на Паричском направлении»[170 - ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 187. Л. 38.]. При этом на паричском направлении в период наступательной операции успеха достичь так и не удастся.

Как уже упоминалось, 3-я армия должна была перейти в наступление на два дня позже. В армии для действий по тылам противника была создана группа лыжников в составе 8-го штрафного батальона и лыжного батальона 120-й гв. сд. Этой группе была поставлена задача выйти в тыл противника и ударом с севера в 7 часов 21 февраля совершить налет на Рогачев, а затем удерживать его до подхода 41-го стрелкового корпуса. В случае сильного сопротивления немцев лыжный отряд уходил в лес, а затем перехватывал основные дороги, сдерживая резервы противника.

В 23 часа 20 февраля сводный отряд переправился через р. Днепр в районе Гадиловичей, преодолел сопротивление противника и двинулся к Рогачеву. Связь с группой возлагалась на 109-й отдельный полк связи. Радист полка, Г. А. Власенко, вспоминал: «В команде радистов были все классными и опытными специалистами своего дела. ‹…› К походу тщательно готовились. По прибытии на исходный рубеж нам выдали белые маскхалаты и сухой паек.

У проволочных заграждений враг обнаружил отряд и открыл огонь. Вскоре появились раненые. Командир отряда Осипов приказал скорее продвигаться вперед, так как мы обнаружены. Вскоре воины отряда ворвались на передний край врага, завязались бои в траншеях. Выйдя в тыл, мы двигались к деревне Озерище. Весь путь движения отряда докладывался командиром по радио. ‹…› Лыжники, пройдя по тылам врага, перехватили шоссе Рогачев – Новый Быхов, воспретив тем самым врагу переброску своих частей в район боевых действий»[171 - Третья армия. Люди. События. Подвиги. М., 1995. С. 153.].

К 6 часам 21 февраля пехота под покровом темноты заняла исходное положение для атаки в 150–200 метрах от правого берега Днепра. Офицеры, выводившие свои соединения на передний край, заранее были проведены по маршруту следования. В 7:20 начался артиллерийский налет. Такое время было выбрано неспроста, ровно в 7:20 начинало светать. Пехота еще под покровом темноты успевала сосредоточиться в 200 метрах от позиций противника.

Берег Днепра в районе Кистени (взят штурмом частями 5 сд в 8.00). Источник: ЦАМО РФ

Берег Днепра в районе Кистени (взят штурмом частями 5 сд в 8.00). Источник: ЦАМО РФ

С первыми выстрелами орудий пехота перешла в атаку. Впереди нее саперы уже резали проволоку и проводили разминирование. Во избежание провалов под лед все бойцы одного подразделения связывались веревками[172 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 62.]. Скользкий крутой берег, с вершины которого противник вел мощный огонь из всех видов оружия, пришлось штурмовать прямо по-суворовски. Наиболее красноречиво штурм берега был отражен в отчете о наступательных действиях 3-й армии: «Преодолев с помощью щитов и досок многочисленные полыньи, проталины на льду Днепра и проволочные заграждения, пехота с ходу полезла по скользким, крутым и высоким обрывам правого берега. Подсаживая друг друга, становясь один другому на плечи, прорубая ступеньки в промерзлом грунте, отделения и взводы карабкались вверх, откуда из глубоких траншей немецкая пехота обстреливала пулеметным и автоматным огнем наши цепи. Было видно, как группы карабкающихся вверх наших бойцов вначале срывались, не достигнув цели, и скатывались вниз, скашиваемые огнем противника. Но все новые и новые подразделения настойчиво и упорно лезли по обрывам вверх и, наконец, добравшись до немецких траншей, схватывались в яростной рукопашной схватке с противником»[173 - ЦАМО РФ. Ф. 310. Оп. 4376. Д. 248. Л. 39.].