Конкурсное право. Практикум

В обоснование доводов кассационной жалобы заявитель указывает, что, занимая должность председателя исполнительной дирекции Банка в период с 01.10.2008 г. по 02.03.2010 г., он не имел фактической возможности принимать решения и давать обязательные для Банка указания, поскольку право определять действия Банка принадлежало его учредителю – Пугачеву С.В.

Как указывает кассатор, им выполнены в полном объеме требования закона, устанавливающие обязанность руководителя Банка совершать определенные действия по предупреждению банкротства, при этом причинно-следственная связь между действиями и бездействием Диденко А.А. по исполнению обязанностей руководителя Банка в период с 01.10.2008 г. по 02.03.2010 г. и наступившими последствиями в виде банкротства Банка отсутствует.

Кроме того, в кассационной жалобе Диденко А.А. указывает на обстоятельства, которые, по его мнению, свидетельствуют об отсутствии оснований для принятия мер по предупреждению банкротства Банка в период его руководства ввиду наличия обеспечения обязательств заемщиков Банка в размере, значительно превышающем как размер ссудной задолженности, так и общую сумму обязательств Банка, а также свидетельствуют о причинно-следственной связи между действиями Пугачева С.В. и наступившими последствиями в виде утраты Банком платежеспособности и его банкротством.

В поступившей в Арбитражный суд Московского округа кассационной жалобе Злобин А.С. просит отменить принятые по делу судебные акты в части привлечения Злобина А.С. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника и принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении заявления в отмененной части.

В обоснование доводов кассационной жалобы Злобин А.С. указывает на то обстоятельство, что у судов отсутствовали законные основания для привлечения его к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, поскольку не доказаны предусмотренные для этого законом обстоятельства.

Злобин А.С. в кассационной жалобе ссылается на то, что не является ни единоличным исполнительным органом, ни руководителем, ни лицом, контролирующим должника, в связи с чем не может нести субсидиарную ответственность по обязательствам ЗАО «Международный Промышленный Банк» на основании ст. 14 Закона о банкротстве кредитных организаций.

Кроме того, по мнению заявителя кассационной жалобы, судами неправильно применены нормы материального права, а также выводы, содержащиеся в обжалуемых судебных актах, не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам.

В Арбитражный суд Московского округа поступили отзывы на кассационные жалобы Диденко А.А., Злобина А.С. и Пугачева С.В., в которых конкурсный управляющей должника возражает по доводам кассационных жалоб указанных лиц, просит принятые по делу судебные акты оставить без изменения, кассационные жалобы – без удовлетворения.

Также в Арбитражный суд Московского округа поступил текст выступления ООО «Депозитарий ТРАСТ», в котором указано на допущенное судами нарушение норм процессуального права, выразившееся в рассмотрении настоящего обособленного спора без участия заявителя по делу о банкротстве ЗАО «Международный Промышленный Банк», Центрального Банка Российской Федерации, не извещенного надлежащим образом о времени и месте рассмотрения судами указанного спора.

Приложенные к тексту выступления дополнительные документы не могут быть приобщены к материалам дела, поскольку их представление не отвечает требованиям гл. 35 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с чем они подлежат возвращению ООО «Депозитарий ТРАСТ».

Явившиеся в судебное заседание суда кассационной инстанции представители Злобина А.С., Диденко А.А., Пугачева С.В., конкурсного управляющего ЗАО «Международный Промышленный Банк», Банка России, ООО «Депозитарий ТРАСТ», ОАО «Северсталь» высказали свои позиции относительно кассационных жалоб и обжалуемых судебных актов.

Иные лица, участвующие в деле и надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы, своих представителей в суд кассационной инстанции не направили, что в силу ч. 3 ст. 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не препятствует рассмотрению кассационной жалобы в их отсутствие.

Изучив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, выслушав представителей лиц, участвующих в деле и явившихся в судебное заседание, проверив в порядке ст. 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судами первой и апелляционной инстанций норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемых судебных актах, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, Арбитражный суд Московского округа не находит оснований для отмены обжалуемых судебных актов.

Как установлено судами, Диденко А.А. занимал должность председателя Исполнительной дирекции Банка, начиная с 01.10.2008 г. Полномочия единоличного исполнительного органа Диденко А.А. осуществлял до момента их приостановления по решению Совета директоров Банка, протокол заседания от 02.03.2010 г., № 7. Полностью полномочия Диденко А.А. прекращены по решению общего собрания акционеров Банка, протокол от 22.03.2010 г., № 1. Указанные обстоятельства Диденко А.А. в ходе рассмотрения спора не оспаривал.

Злобин Алексей Сергеевич на основании решения Совета директоров Банка от 02.03.2010 г. (протокол заседания № 7) был назначен временно исполняющим обязанности председателя Исполнительной дирекции Банка с 03.03.2010 г. Решением общего собрания акционеров Банка от 02.08.2010 г. (протокол № 3) полномочия Злобина А.С. прекращены.

Илларионова М.Е. в соответствии с решением Общего собрания акционеров Банка от 02.08.2010 г. (протокол № 3) назначена на должность временно исполняющего обязанности председателя Исполнительной дирекции Банка с 03.08.2010 г. Данные полномочия осуществлялись Илларионовой М.Е. до момента отзыва у Банка лицензии.

Таким образом, суды пришли к выводу о том, что Диденко А.А., Злобин А.С. и Илларионова М.Е. в период, предшествующий банкротству Банка, являлись его руководителями, имели право давать обязательные для Банка указания, в связи с чем на них в соответствии с пунктом 1 статьи 14 Закона о банкротстве кредитных организаций может быть возложена субсидиарная ответственность.

Также, исходя из системы владения и управления Банком, связанной, во-первых, с правом контроля Пугачевым С.В. за принятием решений в Банке через многоуровневую структуру владения Банком с использованием оффшорных компаний и, во-вторых, с фактической системой личного согласования с Пугачевым С.В. основных решений Банка со стороны руководителей и органов управления Банка, судами сделан вывод о том, что Пугачев С.В. являлся лицом, контролирующим Банк, и имел возможность давать обязательные для Банка указания и иным образом определять его действия.

Судами установлено, что Банком и заемщиками было заключено 226 кредитных договоров, а также 130 договоров залога, обеспечивающих ссудную задолженность заемщиков по 130 кредитным договорам. Номера и даты договоров приведены в обжалуемом определении суда первой инстанции.

Предоставление Банком кредитных средств заемщикам и отражение их на балансе Банка подтверждается кредитными договорами с заемщиками, дополнительными соглашениями о пролонгации сроков погашения ссудной задолженности по данным кредитным договорам, материалами кредитных досье заемщиков, ведомостью остатков Банка по состоянию на 01.11.2013 г., решениями арбитражного суда о взыскании ссудной задолженности с заемщиков. Дополнительно факт отражения на балансе Банка ссудной задолженности коммерческих организаций в размере более 125 млрд рублей подтверждается данными оборотной ведомости по счетам бухгалтерского учета Банка (форма отчетности 0409101) за период с 01.07.2009 г. по 05.10.2010 г.

В соответствии с и. 3.1 Положения Банка России «О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности», утвержденного Банком России 26.03.2004 г., № 254-П, кредитная организация обязана проводить оценку кредитного риска на постоянной основе на основании комплексного и объективного анализа деятельности заемщика с учетом его финансового положения, качества обслуживания долга по ссуде, а также всей имеющейся в распоряжении кредитной организации информации.

При этом, обращаясь в суд с заявлением по настоящему обособленному спору, конкурсный управляющий сослался на то обстоятельство, что в анализе ссудной задолженности заемщиков указано, что при выдаче ссуд Банком не формировались профессиональные суждения Банка и иные документы по оценке ссудной задолженности всех 114 заемщиков. Данное обстоятельство свидетельствует о непроведении Банком анализа кредитного риска и является прямым нарушением требований Положения Банка России № 254-П.

Также конкурсный управляющий сослался на то, что в Банке отсутствует какая-либо информация о ведении заемщиками хозяйственной деятельности, в том числе в соответствии с заявленным основным видом деятельности по ОКВЭД; в Банке отсутствуют документы, подтверждающие проверку деятельности заемщиков на месте; в Банке отсутствуют документы, отражающие цели кредитования заемщиков, сведения об источниках погашения задолженности.

Судами установлено, что ссудная задолженность 49 из 114 заемщиков по 96 кредитным договорам в общем размере 56 537 420 000 руб. с момента заключения Банком кредитных договоров в мае-июне 2009 года являлась необеспеченной и обозначена конкурсным управляющим как задолженность заемщиков группы № 1. Ссудная задолженность 65 из 114 заемщиков по 130 кредитным договорам в общем размере 68 481 255 000 руб. была обеспечена залогом ценных бумаг и обозначена конкурсным управляющим как задолженность заемщиков группы № 2.

Удовлетворяя заявленные конкурсным управляющим требования, суды исходили из того, что в предшествующий банкротству

Банка период с 01.07.2009 г. по 05.10.2010 г. в Банке имелись основания для принятия мер по предупреждению банкротства, а также признак несостоятельности (банкротства), предусмотренный ч. 2 ст. 2 Закона о банкротстве кредитных организаций, а именно – недостаточность стоимости имущества для исполнения обязательств перед кредиторами Банка, однако в период с июля 2009 года по август 2010 года Диденко А.А. и Злобин А.С., исполняя обязанности единоличного исполнительного органа Банка, в нарушение и. 1 ст. 11 и ст. 4 Закона о банкротстве банков, не обращались в Совет директоров Банка и Банк России с ходатайством об осуществлении мер по предупреждению банкротства и не приняли мер по предупреждению банкротства Банка.

При этом суды указали, что наличие в Банке оснований для осуществления мер по предупреждению банкротства в соответствии со статьей 4 Закона о банкротстве кредитных организаций в связи с нарушением норматива достаточности собственных средств (капитала) Банка в период с 01.07.2009 г. по 05.10.2010 г. подтверждается материалами дела. Наличие оснований для осуществления мер по предупреждению банкротства Банка обусловлено наличием на балансе Банка заведомо невозвратной необеспеченной ссудной задолженности 49 заемщиков Группы № 1 по 96 кредитным договорам в общем размере 56 537 420 000 рублей.

Судами правомерно указано, что Диденко А.А. и Злобин А.С. в период осуществления полномочий единоличного исполнительного органа Банка были обязаны обеспечить проведение Банком надлежащей оценки кредитного риска по ссудам 49 заемщиков Группы 1 в соответствии с обязательными требованиями Положения № 254-П. Признаки заведомой неспособности заемщиков Группы № 1 исполнить обязательства перед Банком не носят единичный характер. Невозвратная задолженность заемщиков Группы № 1 составляла существенную часть всех активов Банка (27,55–37,7 %).

Суды посчитали обоснованным довод конкурсного управляющего о том, что ссудная задолженность 114 заемщиков в общем размере 125 018 675 000 рублей образована в результате рефинансирования уже сформированной в Банке невозвратной ссудной задолженности «технических» заемщиков, не осуществлявших хозяйственной деятельности.

Как указано в обжалуемых судебных актах, данный довод подтверждается представленным в материалы дела актом проверки Банка России от 04.12.2009 г., № А1-25-4/208 ДСП, согласно которому ссуды заемщиков, выданные в мае-июне 2009 года, были направлены на погашение обязательств по ранее заключенным Банком кредитным договорам с техническими заемщиками.

Судами также признан обоснованным вывод конкурсного управляющего о том, что именно Пугачев С.В., являясь контролирующим Банк лицом, дал указания перезаключить кредитные договоры со 114 заемщиками и обеспечил исполнение данных указаний, включая подписание новых договоров со стороны заемщиков, а невозвратная ссудная задолженность, представленная в преддверии банкротства Банка ссудами 114 заемщиков в общем размере 125 018 675 000 рублей, была сформирована именно Пугачевым С.В.

При этом, исследовав представленные в материалах дела доказательства, суды сделали вывод о том, что Пугачевым С.В. в обеспечение ссудной задолженности заемщиков Группы № 2 предоставлены акции подконтрольных Пугачеву С.В. юридических лиц ЗАО «Енисейская Промышленная Компания» и ОРК Mining Ltd. (ОПК Майнинг Лтд.), что, как отметили суды, указывает на связь Пугачева С. В. с данными заемщиками.

Таким образом, судами установлено, что ссудная задолженность всех 114 заемщиков в размере 125 018 675 000 рублей являлась заведомо невозвратной, ни один из 114 заемщиков по настоящее время не исполнил кредитные обязательства перед Банком, при этом действия Пугачева С.В. по формированию заведомо невозвратной ссудной задолженности в преддверии банкротства Банка носят виновный характер и причинили Банку убытки в размере 125 018 675 000 рублей, что соответствует размеру непогашенной задолженности заемщиков перед Банком по основному долгу.

Судом первой инстанции также установлено, что права Банка как залогодателя по 130 договорам залога, заключенным в обеспечение задолженности 65 заемщиков Группы № 2 в размере 68 481 255 000 рублей, были прекращены 06.08.2010 г., то есть менее чем за два месяца до отзыва у Банка лицензии (05.10.2010 г.), в результате заключения соглашений о расторжении, которые от имени Банка подписаны Илларионовой М.Е.

Исследовав доводы конкурсного управляющего, а также представленные в материалах дела протоколы допроса Илларионовой М.Е. по уголовному делу № 201/712005-11 от 14.12.2012 г., 12.04.2013 г. и 16.04.2013 г., суды сделали вывод о том, что Илларионова М. Е. совершила действия по расторжению указанных соглашений по прямому указанию Пугачева С.В.

Судами принято во внимание то обстоятельство, что показания Илларионовой М.Е. в части ее назначения Пугачевым С.В. соответствуют показаниям других руководителей Банка о практике согласования Пугачевым С.В. назначения должностных лиц в Банке (протоколы допроса Диденко АЛ. и Злобина А.С.), а в части проведения расторжения договоров залога – показаниям о личном контроле Пугачевым С.В. за проведением всех существенных сделок Банка (протоколы допроса Бури А.Г., Цветникова М.Ю. и Диденко А.А., а также отзыв и протокол допроса Диденко А.А.).

Между тем, суд первой инстанции, а при повторном рассмотрении – и суд апелляционной инстанции, пришли к выводу о том, что совершение указанных сделок Илларионовой М.Е. по указаниям Пугачева С.В. не было связано с исполнением заемщиками Группы № 2 обязательств перед Банком по кредитным договорам, не имело экономической целесообразности для Банка, преследовало целью прекращение прав Банка на акции как залогодержателя без какой-либо их равноценной замены и заведомо влекло невозможность возврата ссудной задолженности заемщиков Группы № 2 в общем размере 68 481 255 000 рублей.

Таким образом, суды сделали вывод о том, что банкротство Банка наступило в результате действий Пугачева С.В. по формированию в преддверии банкротства Банка необеспеченной ссудной задолженности технических заемщиков, которую составляют ссуды заемщиков Группы № 1, что причинило Банку ущерб в размере 56 537 420 000 рублей; действий Пугачева С.В. по формированию ссудной задолженности технических заемщиков в преддверии банкротства Банка, которую составляют ссуды заемщиков Группы № 2; и последующих совместных действий Пугачева С.В. и Илларионовой М.Е. по расторжению договоров залога в обеспечение ссудной задолженности технических заемщиков Группы № 2, что причинило Банку ущерб 68 481 255 000 рублей.

Доводы кассационной жалобы Пугачева С.В. о допущенных судами первой и апелляционной инстанций нарушениях, связанных со сбором, приобщением к материалам дела и оценкой доказательств, ссылки на то, что доказательства, которые легли в основу выводов судов об осуществлении Пугачевым С.В. контроля над деятельностью Банка, по различным причинам являются ненадлежащими, проверены судом кассационной инстанции и подлежат отклонению, поскольку основаны на неверном толковании норм права и по существу выражают несогласие заявителя кассационной жалобы с оценкой судами установленных по делу обстоятельств.

При этом суд кассационной инстанции отмечает, что указанные доводы, равно как и довод Пугачева С.В. о применении норм права при исчислении срока исковой давности, были предметом рассмотрения суда апелляционной инстанции и получили мотивированную оценку суда, с которой соглашается и суд кассационной инстанции.

Довод кассационной жалобы Пугачева С.В. о том, что вывод судов о наличии у первоначального протектора новозеландского траста права контролировать решения Банка является ошибочным, поскольку судами не применено законодательство Новой Зеландии, также был рассмотрен и отклонен судом апелляционной инстанции.

Суд апелляционной инстанции исходил из того, что контроль Пугачева С.В. над решениями, принимаемыми компанией «ОПК Траст Компани Лимитед», подтверждается выдержками из актов об учреждении траста, а также иными документами относительно новозеландского траста; в соответствии с выпиской из Акта об учреждении траста «Радонеж Траст» от 01.08.2008 г., договор доверительного управления был заключен 29.12.2003 г. с компанией «Радонеж Траст Компани Лимитед» (впоследствии – «ОПК Траст Компани Лимитед»), в доверительное управление которой были переданы акции всех компаний-нерезидентов.

При этом, как указано судом апелляционной инстанции, согласно акту проверки Банка России № А1-25-4/208 ДСП от 04.12.2009 г., в котором указано, что рабочей группе было представлено Решение доверительного собственника Траста «Радонеж» от 29.12.2003 г., первоначальным протектором был назначен Пугачев С.В. Кроме того, информацию о контроле Пугачева С.В. над компанией «ОПК Траст Компани Лимитед» через трастовое соглашение Банк раскрывал на своем сайте, в письмах Банку России и в проспекте эмиссии от 12.02.2010 г., где указано, что попечителем/протектором, т. е. основным лицом, контролирующим компанию ОРК Trust Company Limited на основании оффшорного договора доверительного управления, является «г-н С.В. Пугачев».

Отклоняя довод Пугачева С.В. о том, что судами должны быть применены нормы законодательства Новой Зеландии, суд апелляционной инстанции указал на то, что Пугачев С.В. не представил доказательств того, что доверительный собственник отказался исполнять инструкции первоначального протектора на основаниях, изложенных в Заключении по праву Новой Зеландии. Кроме того, вывод судов о том, что Заключение по праву Новой Зеландии носит абстрактный характер, основано на предположениях о содержании Акта об учреждении траста, против истребования которого Пугачев С.В. возражал, и является обоснованным.

Довод кассационной жалобы Пугачева С.В. о том, что судом первой инстанции увеличен размер требования конкурсного управляющего и указанное обстоятельство привело к нарушению ч. 1 ст. 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, подлежит отклонению.

В обжалуемых судебных актах приведено подробное обоснование того, как определен размер субсидиарной ответственности каждого из контролирующих должника лиц, который соответствует положениям ст. 14 Закона о банкротстве банков.

В случае неясности обжалуемого судебного акта заявитель не лишен возможности в порядке ст. 179 АПК РФ обратиться с заявлением о разъяснении судебного акта.

Изложенный в кассационной жалобе Злобина А.С. довод о том, что его полномочия носили ограниченный характер, со ссылкой на протокол заседания Совета директоров Банка от 02.03.2010 г., № 7, протокол Общего собрания акционеров Банка от 30.06.2010 г., № 3, письмо МГТУ Банка России от 18.02.2011 г., № 12-9-6/12340ДСП, а также на толкование ст. 53 ГК РФ, содержащееся в п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 г, № 62, также рассмотрен и отклонен судом апелляционной инстанции, поскольку указанные документы не могут ограничивать его компетенцию как временно исполняющего обязанности Председателя Исполнительной дирекции в силу положений абз. 6 и. 4 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» и исходя из отсутствия в Уставе Банка положений, ограничивающих компетенцию временно исполняющего обязанности Исполнительной дирекции Банка.

Отклоняя доводы Диденко А.А. о том, что в период с 01.10.2008 г. по 02.03.2010 г. он был лишь формально наделен полномочиями давать обязательные указания сотрудникам Банка, однако возможности принимать решения и давать обязательные для Банка указания он фактически не имел, поскольку исключительное право определять действия Банка принадлежало Пугачеву С.В., суд апелляционной инстанции исходил из того, что то обстоятельство, что лицом, имеющим возможность определять действия Банка в период исполнения им полномочий Председателя Исполнительной дирекции, являлся Пугачев С.В., не свидетельствует о том, что Диденко А.А. не несет субсидиарную ответственность по обязательствам Банка на основании ст. 14 Закона о несостоятельности кредитных организаций.

При этом, как указал суд апелляционной инстанции, Диденко А.А. как руководитель Банка в соответствии с требованиями ст. 4, 11 Закона о банкротстве кредитных организаций не исполнил обязанностей по установлению оснований для осуществления мер по предупреждению банкротства кредитной организации и направлению ходатайства об осуществлении мер по предупреждению банкротства в совет директоров кредитной организации или Банк России.