Измененный виноград

– Вы, мужчины, такие узколобые. Думаете, мы ничего не знаем. Не видим, как вы смотрите. Не знаем, о чем вы думаете. Но знаешь, в чем наш секрет, Боря? Не в том, что мы видим или знаем, а в том, что мы тоже хотим этого… Открой дверь, Боря… Открой, и я покажу тебе, что увидела в твоих глазах. Увидела, как ты запускаешь пальцы в мои волосы, и, сжав кулак, до боли прижимаешь мои губы к своим.

Она отошла от двери и продолжила намного увереннее:

– О-о да! Я понимаю, что заражена! Я чувствую, как твой яд движется по моим венам… Как он дает мне свободу!

Судя по звукам, Василиса раздевалась, попутно лаская себя.

Чулан становится все меньше. Начинаю задыхаться.

– Боря, ты же не хочешь, чтобы я совокуплялась с этими приматами снаружи? Меня, в отличиеот них, возбуждает только одно – интеллект. И очевидно, что ты обладатель прекрасного, большого, сочного, твердого и неутомимо пульсирующего интеллекта. Ты слышишь это, Борис?! Я успела снять трубку. Значит, это не просто вертолеты, а вертолеты Черного Легиона. Возможно, с ними чертов Доктор, а это значит, у нас не так много времени. Он так быстро поставит всех на ноги, что и глазом моргнуть не успеешь. Не то чтобы кончить. Открой прямо сейчас, и тогда мы успеем несколько раз. Я сделаю, как ты любишь. Скажи, как ты хочешь? Не веди себя так, будто у тебя много секса… Конечно, сейчас – никогда. А что было раньше, Боря? Ты когда-нибудь держал в руках такое тело, как это? Я знаю, как на меня смотрят. Знаю, как хотят. И я знаю, что даже ты не исключение.

Она прервалась, чтобы издать сладкий стон, а затем снова продолжила:

– Зачем ты противишься? Что может быть естественнее? Что может быть желаннее? Простое прикосновение. Но сколько в нем смысла. Сколько информации. Знаешь, что я думаю, Борис? Я думаю, твой друг математик прав. Ты не производишь впечатление человека, который не предполагал подобный исход. На меня пролили шампанское, когда я упала в общем зале. У меня было всего несколько минут. Но ты… ты был в прямом контакте. Раз за разом… Снова и снова… Опять… ох… и опять…

Василиса задыхалась, словно поднимаясь в гору.

– И еще ответь: почему там все хотели только меня? Они не обращали на тебя почти никакого внимания. Мы ведь с тобой знаем, в чем дело, да? Свое получают все: и толстые, и худые, длинные и короткие, красивые и невзрачные, обрезанные и нет. Но только не ты.

Снова прикасаясь губами к дверной щели, она перешла на еле различимый шепот:

– Я все знаю, Боря. Я не осуждаю тебя. Я люблю тебя. Открой дверь и возьми меня. Ты ведь этого хотел? Ты сделал все ради этого?

– Я тоже вас люблю! – слезы сами текли из глаз. – Поэтому не могу открыть дверь! Я не достоин! Если бы я встретил вас раньше! Я бы так не поступил! Я и сейчас хочу! Очень хочу! Хочу просто обнять вас! Хочу поцеловать вашу руку! Не более! Хочу почувствовать тепло! Хочу вернуться к людям! Но если я сделаю это сейчас – это будет неправдой! Это не настоящее! Я не могу так! Не могу так поступить! Только не с вами!

Затем я плакал. Мои слезы сжимали комнату, пока она, неподъемным грузом усевшись мне на плечи, не заставила меня задохнуться и потерять сознание.

***

Д: – И что теперь будет?

В: – Как что? Как обычно. Уничтожим все. Сотрем всем память. Всем экстренных контрацептивов. А этого под замок.

Д: – А как же его открытие?

В: – Открытие? Это биологический терроризм!

Д: – И тем не менее ты просишь меня вылечить его?

В: – Да, я прошу тебя. Я считаю, что он не виноват.

Д: – Опять эта история?! Сколько можно! Виноват не он, виновато общество!

В: – Но это действительно так! У него были бы чистые намерения. Это очень добрый и чуткий человек. Когда он понял, что произошло, то пытался защитить меня, в какой-то мере жертвуя собой. Ему просто не хватило человеческого… тепла. Только представь себе… Ну, не знаю… Человека без лица…

Д: – В смысле – без лица? Совсем без лица? Или как Траволта?

В: – Совсем. Представь, как ему будет тяжело наладить связь с окружающими людьми. Как тяжело будет выстраивать социальные связи. Как ему жить, если в нас на генетическом уровне заложено распознавать дружелюбные или враждебные отношения по одной мимике лица! А ведь невербальное общение – то же самое! Он такой отдаленный и такой холодный! Мне кажется… что из-за его болезни никто не воспринимал его как живого человека.

Д: – Ты ведь ты понимаешь, что его… болезнь… и никакая не болезнь вовсе, а… нечто сломанное вот тут…

В: – Ты не сможешь ему помочь?

Д: – Да как ты смеешь! Я всего лишь мягко намекаю тебе, что у меня нет на это права. Вторгаться в чужой разум и менять там что-то – под запретом даже у самых высших сущностей этого мира.

В: – Так ты поможешь?

После долгой тишины Доктор многозначно улыбнулся и распахнул свой желтый чемоданчик.