Не боги

– Ничего такого. За жизнь поговорили, и все.

– Что он задумал? – Либерман почесал подбородок.

Через пару минут вернулся Вадеев.

– Короче: у меня получилось на завтра к дочке отпроситься, – Василий был немного возбужден. – Вот я потом и заскочу на эту встречу с избирателями.

– Просто заскочишь? – спросил Анисимов.

– Успокойся, Сан Саныч, что за вопросы? – Василий встал посреди палаты, потянулся, а потом повернулся к Артему: – Что вы на меня так уставились, как солдат на вошь?

– Да какой-то ты нервный больно, Васенька, – сказал Либерман.

– Это во мне радость играет перед встречей с дочуркой! – На лице Василия сияла улыбка. – Пошли уже на ужин, а потом в доминго сбацаем. Никто не против?

– Вася, Васенька, да что с тобой? – спросил его Лев Соломонович.

– Соломоныч, не дрейфь! – обнял его Вадеев. – Сегодня у меня прилив бодрости, и я раздену вас до трусов.

Он захохотал и первым вышел в коридор. За ним двинулись обалдевшие Артем и Сан Саныч. Последним шел шептавший что-то Либерман.

Глава 23

Встреча с дочкой совсем не расслабила Василия, на что он очень надеялся. Он ехал в машине рядом со своим другом Толей Шевчуком, смотрел в пол и размышлял.

…С женой он расстался в целом хорошо, и поэтому встречи с дочкой проходили без лишних нервов. Он даже мог прийти за Танечкой к ним домой, чтобы недолго погулять с ней, сходить в парк или на аттракционы. Иногда жена доверяла ему забирать дочурку из детского сада, позже – из школы. Вот и в этот раз Шевчук подвез его к старому зданию школы, сейчас по новой моде называвшейся гимназией, – к той самой школе, в которой когда-то учился сам Вася Вадеев.

– Я буду недалеко, – сказал Толя.

Василий кивнул.

Он хоть и тяжело, но с первого раза вылез из машины и медленно пошел к воротам. Ждать Танечку пришлось недолго – вот она уже бежала к нему, размахивая портфелем.

– Папа, папа, привет! – она прижалась к нему всем тельцем и так крепко обняла его, как могут обнимать любимых родителей только сильно скучающие дети. У Василия выступили слезы, и он, одной рукой прижимая к себе дочь, другой аккуратно вытер глаза.

– Здравствуй, солнышко, – проговорил он каким-то скрипучим голосом. – Здравствуй.

– Куда сегодня пойдем? – спросила дочь, отстраняясь.

– Давай сегодня просто пройдемся, хорошо? – Василий старался не смотреть в глаза дочери: внутри сразу начинало что-то сильно болеть, и он не понимал, какая это боль – физическая или душевная?

– Что, даже в прятки не поиграем? – улыбалась Танюшка.

– Если можно, если ты не будешь на меня обижаться, – ответил отец.

– Да нет же, папочка, конечно не буду. А ты знаешь, что у нас сегодня было?

И дочь пустилась в длинный монолог про происходящее в школе: кто какие оценки получил, кто с кем подрался, кто в кого опять влюбился, и так далее. Василий просто шел рядом, держал дочь за руку, нес ее портфель и чувствовал себя самым счастливым человеком на всем белом свете. Так они дошли до нужного подъезда, остановившись у скамейки.

– Ну что, пока? – спросила дочь. – Когда ты в следующий раз ко мне придешь?

Василий присел на корточки, что стоило ему неимоверных усилий.

– Танюшка, ты понимаешь, – каждое слово ему приходилось выдавливать из себя, – может так случиться, что мне придется надолго уехать. И мы не сможем увидеться очень долго.

– Но потом… потом-потом – мы ведь увидимся? – доверчиво спросила дочь.

Что он мог ответить?

– Да, потом-потом – да, конечно! Я только хочу тебя попросить.

– О чем?

– Чтобы ты меня никогда не забывала.

– Папочка, я тебя никогда не забуду, – дочка чмокнула его в щеку и, забрав у него портфель, убежала в подъезд.

Сил удерживать себя на корточках уже не оставалось, да и портфель, дававший опору, исчез, поэтому Василий вытянул руку и облокотился на скамеечные доски. «Встать бы», – подумал он, но тут сзади кто-то его поднял как ребенка.

– Ноги затекли, папаня? – это был Толя, которому Василий был несказанно благодарен. Они поковыляли, посмеиваясь друг над другом.

Сев в машину, Толя спросил:

– Время еще есть. Как ты?

– Нормально, – ответил Василий.

– Точно?

– Точнее не бывает. Поехали, место еще найти надо.

Конечно, он понимал, что далеко не все нормально. Но рассказать правду – это было неправильно. Да и решение он уже принял.

…Именно Шевчук обеспечивал покупку автомобиля для Белкина. Как потом узнал Василий, тогда удалось купить две машины – одну, более качественную по виду и степени ухода, уже использовали, а вторую, старенькую «пятерку», которую пришлось немного подремонтировать, решили придержать до нужного случая. Обе машины были оформлены на «мертвых душ», поэтому никаких проблем при обнаружении брошенной машины, как это случилось ранее, возникнуть не могло. Сейчас настал тот самый «нужный случай», и «пятерка» бодро везла их в назначенное место. Шевчук и Вадеев давно знали друг друга, очень многое вместе пережили и могли доверять друг другу во всем. Поэтому, когда зашла речь о помощи Анисимову, Василий знал, с кем может пооткровенничать. Так случилось и сейчас. Василий все рассказал Толе, в том числе о том, что сам собирается участвовать в «деле». Он знал, что друг не будет его отговаривать – они слишком долго были знакомы. Но при этом Василий не хотел говорить другу ничего лишнего – чтобы тот потом не винил себя.

Найти винтовку не удалось. Дураку было понятно, что никто вот так запросто ее на блюдечке с золотой каемочкой не преподнесет, да и времени было в обрез. Вадеев это предполагал, поэтому в качестве запасного варианта попросил найти пистолет, заранее обосновав свое требование возможным изменением первоначального плана. В итоге все к этому и пришло.

С Шевчуком они все обговорили: подъезжают к ДК, находят место, ждут. Харченко выходит после встречи, Вадеев подходит к нему, стреляет, тут подъезжает Шевчук, и они уезжают. Потом бросают машину, поджигают ее. Все. Василий будет одет в плащ, очки без диоптрий и шляпу. Если будут проблемы – действовать по ситуации, но кто там будет создавать проблемы? Харченко вряд ли ожидает чего-то такого, телохранителей у него нет, место не особенно людное, пробок в это время нет. Люди на такие встречи обычно ходят немолодые, свидетели из них больше шумные, чем толковые.

Они подъехали на место и стали готовиться. Сначала Василий вышел, накинул плащ, потом сел обратно в машину.

– Вот ТТ, там четыре патрона, – Шевчук передал пистолет другу. – Отстрелян, все нормально. Патрон в патроннике.

– Не сомневаюсь, – Василий положил пистолет в карман.

– А ну без лишнего базара! – зло сказал Толя. – Инструктирую, как всегда. И мне не нравится, как ты выглядишь. Ты точно нормально себя чувствуешь? Как ты потом ко мне побежишь? Ты же еле из машины вылазишь! Давай все отменим!

– Успокойся! – огрызнулся Василий. – Ничего отменять не будем. Ты отвечай за себя, а я за себя.