Черные подковы

Утром Степа довез его прямо до дома.

– Заедешь вечером? – спросил Виктор. В семейном кругу, с Насоновыми и Коробкиными тоже надо было посидеть.

– Не знаю. Если получится – заедем. Если нет – без обид. Есть тема, не сегодня, так послезавтра надо будет обсудить.

На вечерние посиделки Плаксины не приехали. Виктор два дня ломал голову, что же ему хочет сказать Степан. Почему-то думалось про «один карман» – Виктор считал, что он уже готов работать в команде по полной программе. Но все оказалось не так.

– Ты в курсе про изменения в сменах? – «в лоб» начал Плаксин, едва Виктор пришел на смену.

И ни слова про новую форму, про погоны! Целый день наглаживал…

– Нет.

– Во второй смене сняли старшего Михайлова, Диму. Ему и еще двоим предложили написать по собственному. Пока точно непонятно, из-за чего, слух такой, что подстава была на смене, но неофициально, вот им и предложено без уголовки, без продолжения, так сказать. Это та смена, где Конь работает. Коня поставили пока за старшего, там из старых Гера Большов, но он на больничном сейчас, вот Конь за него. В связи со всем этим смены перетрясут. В четвертой у Асадуллаича старшей будет – ты только не ржи! – Сеновалова, Петю Михайлова перекинули в третью, но надолго ли – непонятно, из-за брата на него точно глядеть будут в оба. Туда же Буянкина к нему. Ты идешь во вторую.

– Охренеть!

Блин, только привык ко всем, только работать по-нормальному настроился. С Конем и хорошо, и плохо, и знакомый вроде, а общались за последнее время только на пересменках.

– Ничего страшного, там нормальная смена, и Большой – мужик толковый. С хитринкой, комитетчик бывший, прямолинейный чересчур, но зато надежный. Иваныч его очень хвалит, они немало вместе чего-то там поделали. Держись его.

– И когда?

– Сегодня и завтра с нами, после ночи день отдохнешь и в следующий день с ними выйдешь. Сегодня они нас вечером меняют, сам знаешь, останься и поговори с Конем, если хочешь.

Не так Виктор представлял свой первый полноценный рабочий день. Все шло как в тумане, печать он ставил почти автоматически. Но к нему никто не придирался. Вечера он дождался с большим трудом. Когда Конев принял смену, Витя отозвал его в сторону.

– Если бы я чего знал! – заоправдывался Игорек. – Оформляли Стамбул, все нормально. А потом их троих вызвали к Филину, и все – они пришли, говорят – кранты, погорели. Где, с чем – не распространялись, а мы и не спрашивали. Все трое заявы там же у Филина написали, их уволили этим же днем. Одно непонятно.

– Что?

– Большой тогда же утром позвонил, говорит – заболел, давление 180, так и так. У нас кореш его в смене работает, вон, видишь – Паша Угольков, они еще с Городской таможни знакомы. Только мы-то все штатные, а Паша – прикомандированный. Так я Пашу спрашиваю – Гера что, с давлением мается? А тот: с чего, он спортсмен по жизни, все такое. Тут я и начал концы с концами сводить.

– Ну?

– Гну. Между нами. Большой в Городскую с комитета пришел работать. Старший Михайлов, это еще до меня началось, его на эту тему подначивал, особенно по пьяни. Ругались они, бывало, но Гере Дима авторитетом не был. А Дима его все хотел из смены выжить. И я вот думаю – не спецом ли Гера это замутил, чтобы старшого Михайлова подставить? Через какие-нибудь свои старые связи? Но тогда как с другими ребятами, они за что попали?

– Сложно как-то. А вообще что про Большого скажешь? Ну… были предпосылки?

– То-то и оно, что нет. Сколько работали – ничего плохого сказать не могу. И все мужики у нас в смене нормально о нем отзываются. Но это и смущает. Понимаешь, о чем я?

Виктор понял только то, что он попал. А вот во что – он еще не понял.

Глава 8

– Гера! – протянул руку Большов.

– Виктор.

Вот и познакомились. Нет, Витя видел Большого на пересменках, здоровался, и знакомился вроде тоже, но тут другое дело, теперь Гера – его непосредственный начальник. Без него, а точнее – во главе с Коневым, смена проработала всего одну дневную смену, в ночь уже всем рулил Большов. Или Большой. Не по размерам – внешне Гера крупными габаритами не отличался. Тут вопрос авторитета. И вообще – начальник есть начальник. Надо привыкать.

Процедура «вливания в смену» в целом не отличалась от той, что Вите пришлось пройти ранее, за исключением того, что здесь его везде водил и знакомил Гера. Пока не было рейсов, они побывали на первом секторе у внутренних перевозок, у сарделечниц, цветочниц, пообщались с ментами. Девчонок из международных перевозок в своей смене Гера представил Виктору каждую лично, и каждая ему что-то сказала в напутствие. Погранцы все были практически те же, у них смен еще не было, так что там знакомиться было не с кем. Но Виктор сразу отметил, что с кем бы они ни общались, у оппонентов в разговоре сквозило явное уважение к Гере. Называли его по-разному – Гера или Большой, – но всегда с определенным пиететом.

Ну и, само собой, Витя поближе познакомился с ребятами из своей смены. Временным замом у Большого считался Конь. Не из-за срока работы в таможне, – были ребята и более опытные, – а скорее в силу совокупности факторов: нежелания других, офицерского прошлого, желания самого Игорька, и так далее. Улыбчивый брюнет Паша Угольков был временно командирован с Городской таможни и, что было видно, явно дружил с Большим. Полненький юрист Костя Прыгунов работал здесь уже почти год, застал командировки с городняка. Два бывших вертолетчика, гражданский – громогласный Валера Охромеев, и военный – Дима Мосин – работали немного меньше. Самой «новенькой» до Виктора считалась Маша Бревенникова, единственная женщина в смене. Красотой ног бывшего педагога Виктор был просто очарован.

После всех формальностей предстоял разговор «один на один». Гера с Виктором вышли на шестой сектор, сектор прилета, в накопитель, и сели подальше от туалетов.

– Куришь? – спросил Большой.

– Нет.

– Спортсмен?

– Нет, просто не курю, – засмеялся Гордеев.

– Жаль. Мы тут и в футбол играем, и в волейбол, и в шахматы рубимся, тут первенство порта проходило как-то… Ладно, это лирика. Давай по работе. Короче, так. Без моего разрешения в смене мышь не пернет. Я в смене за все отвечаю, и я должен знать, кто что с кем делает, где находится и почему. Приходишь на смену, уходишь с нее, надо отлучиться по делам или на случку – обо всем мне говоришь. Я тебе в штаны заглядывать не собираюсь, но где ты – я должен знать, чтобы прикрыть, в случае чего, и быстро найти. Клиенты появились?

Виктор не сразу понял, о ком речь.

– А-а, нет еще. Мне печать-то выдали совсем недавно.

– Да ваших это не особо останавливает. Вон Даня ваш вовсю херачить начал без печати. Да и Плаксин не стеснялся. Игорек один из ваших долго думал. Хорошо, что все сразу поняли, что к чему… Запомни самое главное – работай, как все, не выбивайся из рядов, и все будет нормально.

– Я понимаю.

– Это хорошо, если понимаешь. Слить чужого – это не проблема. А вот сделать так, чтобы в коллективе не было уродов, чтобы никто не стучал, не драл у народа больше положенного, не помогал всяким педикам в злостной контрабанде – это сложно. Но необходимо. Поэтому еще один момент. Если к тебе подойдет кто-нибудь, без разницы – знакомый или нет, и предложит что-то по поводу оружия, наркоты, провоза любой грубой «контры» – сразу посылаешь на хер, повторю – без разницы, кто. Потом говоришь об этом мне, я решаю остальное. Все понятно?

– Да.

– Я тебе это все втолковываю не из-за того, что ты молодой или бестолковый. Сейчас я начальник, и у меня в смене будет так, как я хочу. Я должен доверять тем, с кем я работаю, за кого буду впрягаться и за кого несу ответственность как руководитель. И хочу, чтобы они доверяли мне. Всем всегда говорю прямо: если что-то кому-то не нравится – дуйте в другую смену. Все просто. Будешь начальником – у тебя будут свои правила, и ты тоже будешь прав, спрашивая с других. Давай вопросы.

Общую систему работы с пассажирами вообще, и с «клиентами» в частности, Виктор, конечно же, знал. И всю эту схему мог бы описать следующим образом.

Сами по себе рейсы делились на четыре типа. Первый – блатные, типа «Люфтганзы», или спецвылет с какими-нибудь депутатами. Таких рейсов мало. Оформление вежливое, все на уровне законодательства, аккуратность и порядочность. Никаких подачек от пассажиров, если находится что-то незадекларированное – сам инспектор или начальник смены принимают решение о том, оформлять ли это документально или спустить все на словах. Все зависит от ряда факторов: поведения пассажира, суммы недекларирования, и так далее. Возможность приработка – практически нулевая.

Второй вид – отдых. В основном Турция и Египет, уже была Испания и Италия. Таких рейсов пока мало, но турфирмы обещают – будет немеряно! Ситуация схожа с предыдущей, нарушения чаще при вылете всего с суммами вывозимой и, соответственно, – декларируемой валюты. Если человек ведет себя хорошо, нет больших превышений, и существует возможность вернуть деньги провожающим – нет проблем. А если начался барагоз, или найденное превышение выше мыслимых пределов – оформляешь временное хранение, и два месяца тебе, дорогой пассажир, чтобы забрать. По прилету проблемы – это шмотки, но крайне редко в больших объемах, не шоп-тур все-таки, а чаще – бухло, и еще сувениры, типа ножей, сабель и прочего подобного барахла. По бухлу понятно – литр на человека, жалко народ, а что делать? Остальное так же задерживается максимум на два месяца, и потом либо на вылет – если будет кому вывезти обратно, либо в фонд государства. То же самое с оружием, если, конечно, владелец не принесет охотничий билет и не докажет, что ему этот нож нужен для похода на медведя. Обычно все решалось на месте и по бухлу, и по оружию, опять же в зависимости от всех факторов. Лучше все порешать спокойно, а то нарвешься на какого-нибудь жулика, и выйдет себе дороже. Впрочем, на то и нужен начальник смены. Поэтому и на подобных рейсах никто не стремился «подрабатывать».

Два других вида рейсов отличались от первых двух наличием возможностей «приработка». Третий вид рейсов – шоп-туры: Турция, Эмираты, скоро должна начаться Греция. Тут все понятно: люди, по-новому – «челноки», летят за товаром. Есть уже свои, знакомые челноки, которые идут спокойно, суют руки всем таможенникам, как старые друзья. Таких челноков не трогают – их либо провожает «куратор» с другой смены, либо таковой сообщил о соответствующем вылете, наличии содержимого «курируемого» и попросил пропустить без проблем – если таковые вдруг возникнут, к примеру, у ментов. Есть челноки – «искатели», они тоже пытаются совать руки и смотреть в глаза таможенникам, пытаясь найти того, своего «куратора», чтобы он встретил – не безвозмездно, конечно, – его уже на прилете. А есть… просто другие. Иногда у кого-то из этих «других» не хватает банковских разрешений на суммы сверх положенных 1500 долларов, и тут начинаются «игры». Стандартная ставка «на карман» – 10 процентов, обманывать не рекомендуется ни разу, тем более, что после таможни стоят менты, и у них свой досмотр. Информацией и просьбами правоохранители при необходимости обмениваются, поэтому обманщик рисковал бы в пиковом случае вообще закончить с подобным бизнесом. Женщинам на подобных рейсах первое время казалось, что они чуть хитрее, но когда у некоторых в их «норках» при личном досмотре стали находить презервативы с долларовым содержимым, подобные случаи практически сошли на нет. Подкупать таможенника, точнее – таможенницу, производящую личный досмотр, было чаще всего поздно, угрожать – чревато. С мужиками все проходило проще, чем с женщинами, там даже просить снимать штаны не требовалось. Потом все оформлялось как нарушение, громко сообщалось на рейсе в назидание еще не оформившимся, а деньги потом сдавались в счет плана по нарушениям – ведь есть и такой. В конце концов, одной из главных, если не главной задачей таможенных органов является наполнение бюджета страны!

Ну, а на обратном пути челнок тащит закупленную продукцию обратно. Кто-то через карго – грузовые перевозки, где потом все это оформляют через общую пошлину за вес, но это не всем нравится – долго и не всегда выгодно. Электронику багажом везли меньше, в основном с Эмиратов и тоже через карго, поэтому с нее приработок был не очень большим, и количество «клиентов» было мизерным. А вот одежду с Турции тащили в огромных объемах. Все это шло на рынки, и это был хороший, совершенно не идущий ни в какое сравнение с обычным магазинным, товар. При этом, кажется, все понимали, что это все попадает на рыночные развалы не совсем легально. Так было не только здесь – так было по всей стране. И Гордеев с первых дней работы отчетливо осознал, что если бы все таможенники страны начали работать честно – все импортные товары стоили бы бешеных денег, либо товаров на полках не было бы, потому что такой ввоз челноку-бизнесмену был бы просто невыгоден. И то, что везти большие партии по имеющимся пошлинам «в открытую» – крайне дорого, понимали, кажется, даже в Таможенном Комитете, в связи с чем периодически меняли ставки пошлин.

Но жизнь вносила свои коррективы. Как следствие, выработался некий алгоритм, еще со времен москвичей, устраивающий обе стороны. На шоп-турах наиболее «продвинутые» челноки тащили свои баулы в багаж. В один «чувал» влезало примерно 50 кг товара – это если шмотки, кожа или меха. Ставка «на карман» – полтора доллара за килограмм. Те, кто имеют «кураторов», заранее подстраивались к дате прилета, и поэтому они могли спокойно перетаскивать десять – пятнадцать здоровенных мешков, набитых шубами, «пропитками» или кожаными куртками, – ведь на 95% в эту смену работал «свой» таможенник. И такой челнок не испытывал никаких угрызений совести по тому поводу, что рядом у таможенной стойки стоял его сосед по турецкому гостиничному номеру и отсчитывал официально оформленную пошлину за жалкую партию футболок – каждый выживает, как может! Для челнока–клиента главное теперь было отвезти товар на склад и дождаться для расчета «куратора».

Именно так – брать деньги с челноков, особенно незнакомых, во время работы категорически запрещалось. Некоторые рисковали – и прогорали, как, возможно, и Михайлов-старший с напарниками. Даже если заводились новые связи, все равно финансовый вопрос было проще и безопаснее решить вне службы. Однако это почти не касалось четвертого вида рейсов – СНГ.

Количество направлений понемногу увеличивалось – Ереван, Худжанд, Ташкент, Тбилиси, Баку… У «Армянских Авиалиний» в порту даже открылось представительство. На всех рейсах в страны бывшего СССР самолеты были битком. Основным вопросом по вылету был один – здесь люди зарабатывают, и заработанное надо вывезти на историческую родину. Разумеется, мало кто из выезжающих знал хоть зачатки российского законодательства, не говоря уже о специфических ведомственных правилах. На этом раньше «играли» менты, теперь набивали руку и таможенники. Поэтому гораздо проще было на месте решить вопрос с полуграмотным таджиком, чем битый час тратить на оформление документов и объяснение ему, где и за что ему надо расписаться. Виктор на себе это испытал – и понял, для чего ему это было предоставлено старшими товарищами, наряду с копанием в вонючем белье. Правда, копаться в сумках все равно придется и дальше, а вот убедить человека правильно решить дилемму – «жестокий штраф с оформлением документов» или простая благодарность вежливому таможеннику за решение вопроса, – этому надо научиться. Формулировка могла быть любой, все зависело от ситуации и находчивости таможенника. Конечно, и здесь были знакомые, но отношение к ним было совсем другое, чем к челнокам. И вроде националистами никто не был, но даже общение – было иным. И еще – Виктор был очень удивлен, когда по истечении двух месяцев работы почти безошибочно мог угадать, к примеру, кто перед ним стоит – армянин или азербайджанец, хотя раньше не смог бы этого сделать без явных подсказок.

Так же финансовый вопрос решался при прилете. Армяне тащили бастурму и коньяк, грузины везли чачу, с Азии тюками тащили траву на приправы – и все это, если не было непредвиденных нюансов и в зависимости от ситуации, оформлялось: как положено или как приработок. Зарабатывать на азиатских рейсах умудрялись вообще все: грузчики с перевозками – на том, что таскают и выдают тюки с травой, погранцы – при оформлении непонятных документов, даже появившаяся недавно служба карантина растений не давала добро на выпуск без нескольких пучков петрушки или укропа и нескольких купюр! При этом досмотр при прилетах рейсов из стран СНГ всегда был жестче, чем обычно, Виктор помнил и про пистолеты, и про наркоту, правда, самому найти еще ничего не удалось. Разве что насвай, но его азиаты везли, не скрывая, что очень помогало. Насвай, как и раньше, попросту отымали, невзирая на нытье обиженных владельцев, никакие документы не заполнялись – ведь официально наркотой насвай не считался. И потом уборщицы долго матерились, выбрасывая корзины, заполненные вонючим зеленым дерьмом.