Черные подковы

– Там все просто было, – басил Валерьян. – Дима Большого сразу невзлюбил. Вот комитетчик, и все. Стукач, и все. Гера его послал. Тот решил наехать чисто по-мужски – думал, раз он в два раза больше, то справится. Ха-ха, тоже ничего не получилось, Дима зассал, так скажу. Бухать с горя начал в два раза больше. Замышляю жаловался – убери его от меня, при нас говорил. Тот не убрал, не знаю, почему.

– Дима по пьяни раз объявил – пришла информация, типа сто процентов, что Большой в комитет стучит, начал фамилию какую-то называть, – продолжил Костик. – Гера его высмеял: ты, говорит, даже фамилию называешь неправильно, а фамилия эта – начальника всего управления, хоть бы выучил заранее! И стал дальше над ним пьяным ржать. Диму начал Рамиз поддерживать, работал тут такой татарин у нас в смене, будто бы он тоже слышал. Только он не при всех сказал, а нам с Валеркой, втихуху, вроде как по секрету. А Гера через час нас в туалет увел и говорит: вот вам я доверяю, и скажу так – можете дальше со мной работать, можете с ними, дело ваше, только верить или нет в эту чушь – вам решать. Мы подумали-подумали и решили дальше с Герой работать. Пусть он хоть с Луны, но мужик он абсолютно нормальный.

– Да, – подтвердил Валера, – ни в чем не могу его упрекнуть, ни копейки никогда не зажилил, всегда все по чесноку решает. С ним спокойно, хотя характер у него жестковатый, авторитетов нет.

– Это точно, – кивнул Костя, – с начальством иногда впрягается зря. Зато с люстрой меня выручил…

Эту историю Гордеев уже слышал на посиделках с перевозками в одну из ночных смен. Костя жил с родителями тут же, в поселке возле аэропорта. Были выходные, и у Кости на сутки уехали родители. Учитывая это, решили собраться компанией у него дома. Набрали еды и бухла, и толпой в десять человек забурились в Костину квартиру. Все шло прекрасно до того момента, пока Валерьян не встал и не начал произносить тост. В какой-то момент он резко взмахнул рукой, и… прекрасная люстра, висевшая точно над ним, слетела вниз и превратилась во множество осколков. Пьянка закончилась. Валерке намазали руку йодом, посуду унесли на кухню, чтобы вытащить стекло и вымыть ее, кто-то начал мести пол. Оставался один нюанс – где искать люстру?

– В общем, поехали мы с Герой рано утром в воскресенье куда-то к его знакомым, в воскресенье же никто толком не работает, нашли очень похожую. Смешно, но я ведь почти не помнил, какая она была, висела и висела, вот осколки еще были – собрал в коробку, показал. Привез новую люстру домой, повесил, а через сорок минут родители входят. И вот прошло четыре месяца с той пьянки, и отец матери говорит: «Мать, а у нас люстру никто не менял? Точно такую покупали?» Две недели назад это было…

– Деньги потом сразу с первого же «котла» собрали и возместили ущерб, – почесал голову Валерьян. – Мой был косяк, чего уж там. Пойду с горя джина возьму.

Если в первой смене был непутевый Стариков, то во второй таким был Охромеев. Здоровый лоб, громкий и добродушный, он души не чаял в «синебрюховском» или «бравовском» Gin&Tonic, которым торговали тут же у сарделечниц, и не мог себе отказать минимум в паре баночек в день. Он никогда не напивался в умат, здоровья хватало, но периодически он стойко сносил выговоры Большого. На это было очень комично смотреть – задравший голову Гера и высокий, понуривший голову, внимательно слушающий Валера. По причине ли тяги к спиртному или нет, но именно Валерьян чаще всего работал на оформлении экипажей и воздушных судов, и с собой в кармане у него всегда была припасена баночка джина. Он с удовольствием потягивал любимый напиток на свежем воздухе, пока грузчики закидывали багаж в нутро самолета, потом забрасывал туда же пустую баночку «на счастье» или «с приветом братьям нашим меньшим», и – был счастлив!

Виктор уже научился выпивать необходимую дозу в рабочее время, чтобы это никак не сказывалось на его работе и последующем самочувствии. Чаще всего, как и в предыдущей смене, выпивать приходилось ночью, когда сидели «у перевозок». Кстати, он удивился, когда узнал, что командует сменой перевозок мужчина – усатый брюнет Семен Михайлович, или просто Михалыч, как его все звали. Вите почему-то казалось, что перевозки – это чисто женская вотчина, и ранее он никогда не сталкивался с начальниками смен мужского пола. Оказалось, что таковых даже двое, и Михалыч – один из них. Как и большинство работников аэропорта, он был местным, поселковым, здесь же в порту трудилась и его жена – секретарем у начальника внутренних перевозок. В первую же пьянку девчонки рассказали Виктору, что жена Михалыча спит со своим начальником, и Михалыч об этом знает, но никак не реагирует, потому что как бы не знает, хотя об этом знает весь аэропорт. Было видно, что девчонки его побаиваются, хотя и не упускают шанса пошутить над ним, а то и поиздеваться. Впрочем, иного Михалыч от чисто женского состава подчиненных и не мог ожидать, а потому нес свой крест достойно. Он знал миллион анекдотов, приемлемо играл в покер и в «тысячу», любил потрещать языком – словом, скучно с ним не было.

Как и вообще в смене. Виктор все больше и больше чувствовал, как ему все нравится. График – класс, коллектив прекрасный, деньги тоже вот появляться стали… Дома полный ажур. Татьяна просто в восторге, еще бы поменьше вот этого «я не зря тебе говорила», ну да это можно легко пережить. Тем более, что когда радуешь жену подарками – она становится очень доброй! Насон вот документы подал, скоро еще один «сосновец» вольется в ряды. И надо будет про машину подумать, зима скоро, а ездить не близко.

Он поделился мыслями с Большим.

– Машина – дело хорошее, – усмехнулся Гера, – у меня вот уже скоро год, как стоит.

– А что не ездишь?

– Учусь. Получу права – буду ездить. Но пока… боюсь, если честно, опыта нет никакого, у меня в семье никогда машины не было. Но кому сейчас легко? Надо учиться. Поэтому тесть меня гоняет, я что-то там сам пытаюсь, в автошколе опять же, но это все не то. Вот права получу, сяду – и жопу не подниму, пока не опыт не наберу. Хватит уже тестя беспокоить по ночам.

– Зачем по ночам?

– Да тут комедия вышла. Решил отправить жену в дочкой в Анталью, рейс с утра, конечно. Собрали чемоданы, поставили будильник, спим. Звонок. Поднимаю трубку – Буянкин, начинает меня херами крыть. Я на часы – до окончания регистрации 40 минут. Машину тесть на заводе ставит, плюс ехать минимум полчаса. В общем, пока мы одевались и быстро вниз выбегали, тесть успел за машиной сбегать. Приезжаем – так мы не последние! Гришкина смена херачит жесткий полный досмотр, а возле Гриши все начальство наших авиалиний: в Турцию-то временной коридор, если самолет не успеет пролететь – все, задержка, скандал! Гриша меня увидал, и им небрежно – ладно, типа, уговорили, они его еще благодарить начали. В общем, если бы девчонки с перевозок знакомые фамилии в списках не увидели, Грише не сказали, а он не позвонил – сидели бы мы на чемоданах дома и смотрели на сломанный будильник. А так я про тестя своего узнал, что он очень быстро бегать может. Накатили с ним вечером по этому поводу… ну, и Грише пузырь поставил.

Они уже собирались перекусить, когда Большова кто-то позвал на пятый сектор. Выйдя вместе с ним, Виктор увидел двух небольшого роста мужчин, одного молодого, суетливого, а второго – в годах, с аккуратными усиками, явно уверенного в себе. С молодым Гера поздоровался сразу, как со старым знакомым, потом настала пора знакомиться остальным:

– Стеклов Матвей Валерьевич, – представился усатый. Виктор назвал себя. Молодой и суетливый был, судя по всему, каким-то родственником Стеклова, а также бывшим таможенником, коллегой Геры по Городской таможне. Назвался он Дмитрием Мятниковым. Как оказалось, Дмитрий когда-то бывал здесь в командировках, вот и решил показать Матвею Валерьевичу «условия работы, жизнь и быт местных таможенников». Гордееву казалось глупым, что взрослого человека вот так просто это могло бы заинтересовать, но Большого это не смущало, и он с определенным удовольствием показывал сектора и рассказывал о нюансах. Стеклов в основном только покачивал головой, тогда как Мятников частенько влезал со своими «а вот здесь мы…» или «а вот тут я…». Гера, глядя на это, частенько посмеивался и похлопывал Диму по спине. Вся «экскурсия» заняла минут двадцать, после чего гости поблагодарили хозяев за рассказ, пообещали друг другу обязательно увидеться в будущем и, отказавшись от предложенного чая, заторопились на первый сектор к московскому рейсу.

– Вот, Витя, смотри, – сказал Гера в спину уходящим, – это самый нелепый инспектор таможни, с которым я когда-либо работал. Дима Мятников! Что только с ним не происходило?! И у этого нелепого, неуклюжего пацана есть двоюродный брат, как он его называет – кузен – господин Стеклов, где только не поработавший, в том числе – в ГТК, да-да – Государственном таможенном комитете, и сейчас обитающий где-то наверху, на тихой, незаметной должности. А наверху он не просто так. Если я правильно помню пьяные Димины бредни, дядей этого кузена является один политик времен СССР. Не президент, но фигура тоже серьезная. Понимаешь, о ком речь?

– Не догадываюсь, если честно…

– Ладно, не важно. Но руку можешь не мыть неделю! И при таких связях Димуля сейчас где-то на побегушках. Даже не знаю, где точно, он как с таможни ушел, так редко всплывает. Поднимется, конечно, и к гадалке не ходи. И кузен снова место достойное займет, такие не пропадают. Так что, – засмеялся Большой, – вот тебе контакт на перспективу!

Ближе к вечеру пришел Замышляев. Случилось это сразу после прилета стамбульского рейса. Когда пассажиры вышли, Замышляев с Большим долго стояли в багажном отделении и считали, сколько баулов было не получено, а потом сидели на секторе и о чем-то разговаривали. Когда Замышляев ушел, Гера стал вызывать по одному каждого из ребят. Дошла очередь и до Виктора.

– Чувалы кого-то из твоих там остались? – спросил Большой.

– Нет, одна моя сегодня получила, других нет.

– Зашибись. Тогда Буянкину все и оставим, пусть он ночью поит красномордого и все решает.

– А почему Буянкину? Там же Петя был Михайлов…

– С сегодняшнего дня уже нет. Перевели вчера Петю в городняк, особым приказом, порешали с теми как-то. А с первого числа вообще будет чума – Сеновалова будет у нас начальницей отдела.

– Да ладно!

– Вот так надо в руководители выбиваться! – Гера захохотал. – Подумать только! Она же у нас в смене начинала. Живет недалеко от меня. Как-то мне Михайлов-старший говорит – дескать, ты что, девчонку не можешь до дому проводить? Живете рядом, а едете врозь? Ну, я сдуру джентльмена включил, поехали на автобусе, до вокзала, потом до завода. Все о чем-то трындели. Идем, что-то обсуждаем, и она мне говорит: «Пошли ко мне, чаю попьем?» И через свои линзы на меня глядит своими глазенками. Да у меня домкратом на тебя не поднимется, думаю, а сам ей вежливо – чай не пью, только водку, но сейчас не время, после ночи надо спать, лучше зубами к стенке. Она отвернулась, и остаток дороги шли молча, во-о-бще – без единого слова. Обиделась, ха-ха. А со следующего месяца ее перевели. Михайлов-старший все подкалывал – что не пошел, рассказал бы нам, на что там все майоры да подполковники липнут! Да уж…

– Думаешь, вспомнит тебе это? – помолчав, спросил Виктор.

– Бабы народ обидчивый. Может, и вспомнит. Правда, ей сейчас на недостаток ухажеров грех жаловаться, – опять засмеялся Большой. Но потом внезапно погрустнел. – Другая проблема есть.

– Какая?

– Замышляев опять долю просит. Типа он будет покрывать нас, а мы ему отстегивать будем. Я ему предложил: надо клиента пропустить – пусть покажет, а лучше – пусть сам встает и пропускает. Но он все хочет делать чужими руками. И при этом получать денежки. Так не бывает.

– А он может прикрыть?

– Чем? Мордой красной? Самое поганое, что ему наверняка кто-то платит, не все могут его отшить или напоить, чтобы забыл. Надо с начальниками собираться, решать. Кстати, Иваныч с первого числа оперативным отделом уходит руководить, Плаксина рекомендует в начальники смен. Валя Сеновалова уже одобрила – с чего бы? Он там ее не осеменил, пока работал, ты не в курсе?

Степа – начальник смены? Вот так рост. Ну и дела. Он, конечно, с подходом товарищ, может и подшустрить при надобности, но откровенного подхалимажа Гордеев за ним не замечал.

– Даже не знаю. Не при мне, во всяком случае, – отшутился он.

– Ладно, пошли, сейчас уж третья смена начнет подходить, – поднялся Гера. – На всякий случай тебе информация на будущее – Замышляев стал интересоваться, сколько баулов остается после рейса. Неспроста это. Поэтому лучше, если твои забирать все свои шмотки будут в твою смену.

По инструкции, чувалы, как и другой не забранный во время рейса багаж, в течение ночи соответствующая смена должна была увозить на хранение на грузовой склад. Иногда чувалы оставлялись специально – «свой» таможенник должен был работать в ночь, поэтому «клиент» выходил без багажа, а потом или ждал до смены, или уезжал и подъезжал ближе к ночи. Предъявлялись багажные бирки, если необходимо, громко объявлялась причина – к примеру, не было транспорта для перевозки багажа, и товар забирался. Если были проблемы – проверка, начальство, что-то еще – люди ждали. В крайнем случае, можно было потом забрать и с грузового склада, с чуть бо?льшими затратами. Но интерес к подобным действиям со стороны вечно пьяного заместителя начальника таможни, чья протеже к тому же становилась начальником соответствующего отдела, мог внести определенный диссонанс в налаженную работу. Поэтому сбор наиболее авторитетных и опытных «коллег» однозначно назрел.

Глава 10

Встреча руководителей смен, как узнал Виктор, состоялась через пару дней после их с Герой разговора. Ждать изменений в сменах до первых чисел не стали, собрались вчетвером – Большов, Буянкин, Плаксин и потенциальный сменщик Сеноваловой в четвертой смене Слава Бородюк. О самой встрече Гордееву первым поведал Степа, приехавший в баню к Насонову:

– Основная тема – оставляемый багаж. Тут у всех мнение одинаковое – допускать подобное нежелательно, и каждый в свою смену это проговорит отдельно и каждому. Раз Замышляев сюда нос сунул, значит, кто-то его на это навел, дал информацию. Скорее всего – Лодочкин, сидел под кустом полночи, смотрел и конспектировал. Стуканул ли он куда-то еще – вопрос, но это уже даже неважно. Главное – таких ситуаций надо избегать.

Они втроем сидели в парилке. Баню Насон отстроил на совесть, надо было отдать ему должное. Когда у мужика руки растут из плеч – остается только завидовать. На участке все было подготовлено для проведения «мероприятий» в любое время года, скоро уже и двухэтажный дом будет окончательно доведен до ума, и там можно будет уже ночевать. А пока хватало и бани с достаточно большим предбанником. Приехали без жен, на Степкиной машине, который ломанулся в «родные края» сразу после ночной смены.

– Я, наверно, не все еще понимаю, – подал голос Насонов. Он, хоть и не работал пока, очень серьезно вникал во все нюансы будущей профессии. – А какая разница, что человек багаж забирает в день, что в ночь? Да хоть в 5 утра! Выследить могут в любое время, захотят задержать для проверки – что помешает? То, что еще не задерживали никого – это же просто стечение обстоятельств, неужели никто не понимает?

– Вова, смотри, – как всегда, поучительно начал Степа. – Если челнок вынес товар, и его «приняли», накажут в первую очередь челнока. Как? Вернут товар назад в сектор, пересчитают содержимое чувалов, возьмут пошлину. В декларации он ничего не указал – значит, еще и штраф, это по логике. Что предъявят таможеннику? Сначала надо понять, кому предъявлять. Тот, кто на хискане, не оформляет, отправляет на стойки, так? Так. На стойках люди заняты, смотрят других пассажиров, досматривают багаж, оформляют документы. Следовательно, челнок мог взять и выйти сам со всеми этими товарами. Негодяй? Факт. Начальник смены недосмотрел, согласен, но он мог быть в это время занят, напишет – выдавал документы или оформлял что-то на СВХ. В общем, максимум, что могут предъявить таможенникам, – недосмотр, отсутствие внимательности, то есть – халатность, да и то надо доказать. А что-то хуже – это еще сложнее.

– Разве что челнок начнет трепать языком, – вставил Виктор.

– Вот именно, – продолжил Степа. – Дураков нет. Представляешь, что тогда будет? «Красный террор» по всей Турции, и они потом найдут этого идиота, который пожалеет, что родился на свет. Ему никто не поможет, если всем из-за него бизнес перекроют.

– Да это я понимаю! – махнул рукой Насон. – Пошли, пива холодного попьем.

Они вышли в предбанник, где их ждало пиво с воблой. Разговор продолжился.

– Я же о другом… – начал Вова.