Отсебятины. Книга вторая. Узор отношений

Здесь как будто бы налаживается равновесие между мной и другими. Я не могу выбирать только свои желания и собственную выгоду. Точнее, могу, но жизнь быстро остановит меня. Я не могу выбирать только то, что надо, иначе пропадёт моё «Я». Но я могу выбрать то, где, раскрываясь, я встречаюсь с другими в работе, отношениях, единомыслии.

Это сложный путь: смотреть на себя с точки зрения непрекращающегося диалога с миром и другими. Диалог создаёт отзывчивость жизни. Во мне и вокруг меня есть очень много поводов для проявления активности. Теперь важно понять, что для меня будет правильным путём, что я выберу, чтобы это увлекало меня и меняло мир вокруг, созидало новую реальность.

Таким образом, дисциплина оказывается не чистым проявлением воли. Это воля конкретной личности – того, кто осознал себя и как себя, и в системе отношений с другим человеком, людьми и миром.

***

Вчера я засыпал с мыслью, что придумал шикарную идею для поста.

Сегодня утром я проснулся с пустой головой, пробовал зацепиться за обрывочные фрагменты, но тщетно.

Простой вывод – всё хорошо своевременно. Особенно, кстати, в том, что касается эмоции злости. Пока она здесь и сейчас имеет отношение к актуальному конфликту, можно действовать осознанно и эффективно, потому что потом ответ уже вряд ли будет соразмерным.

Каждый, как мне кажется, попадал в ситуации, когда в момент конфликта сваливается всё – люди припоминают друг другу все мыслимые и немыслимые обиды. Потому что «накопилось». А как на это отвечать? Каких перемен можно добиться? Можно только попасть в состояние стыда и вины, контратаковать или сбежать.

В моменте легче понять суть проблемы, изменить поведение, с раздражением легче обойтись, чем с гневом и яростью. С обвинениями оптом поделать уже ничего нельзя, особенно если истощилось принятие – к себе и другому.

Многие говорят, что заявлять о проблеме в моменте страшно. Часто это так, но страшнее заявлять о ней, когда проблемные обстоятельства становятся системой.

***

Я вспомнил вчера то, о чём хотел написать вечером в четверг. Это история про остроумный ответ Жана Пиаже.

Пиаже открыл феномен эгоцентризма у детей в дошкольном возрасте. Он имеет отношение к сфере познания: ребёнку трудно представить, как другой видит ситуацию со своей стороны, ему трудно посмотреть на мир чужими глазами. Постепенно ребёнок учится понимать, что другой человек имеет свою перспективу восприятия, он тоже обладает независимым внутренним миром.

Как-то раз Пиаже спросили: «Получается, что дети преодолевают эгоцентризм?».

Учёный ответил: «Не всегда. Чаще он разрастается. И, если сначала в центре мира был только я, потом в нём оказывается моя семья, мои друзья, моя нация или политическая партия».

Вот сегодня, как и всегда, я думаю, как помочь людям постепенно делать переход от разрастания эгоцентризма к способности эмпатически понимать другого. Без этого нет шанса на лучшее будущее для всех.

***

Так получилось, что к ревности я отношусь с пониманием. Для гурманов, знакомых с позитивной психотерапией, отмечу, что «ревность» – это анаграмма одной из актуальных способностей – верности. А верность – это способность принадлежать одним отношениям. Если вы чувствуете, что кто-то для вас ценный отношениям с вами не принадлежит, то и возникает чувство ревности.

Каким оно будет зависит от системы ценностей человека. Если я ценю людей, то задумаюсь, что происходит между нами, хорошо ли нам в контакте друг с другом, есть ли здоровая и взаимно приятная привязанность. Но, если другие для меня – объекты, скорее всего я попробую другого подчинить, тем самым только разрушая наш контакт.

В общем, с ревностью всё в порядке, если есть положительное отношение к людям. Если нет – увы, неплохо бы понять, как это изменить, потому что трудно принадлежать одним отношениям, в которых один из партнёров – тюремщик.

***

Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль сокрушался, что естественные науки эвакуировали субъективное в психологию. Интересно, что это сожаление прозвучало в размышлениях философа об истине. Попробую проследить его мысль. Субъективное – опыт и практика жизни. Вне наших переживаний нам ничего не дано. Органы чувств, мысли, воображение, эмоции постоянно конструируют реальность, в которой нет жёсткого разделения внутреннего и внешнего мира, они перетекают друг в друга.

Одновременно важно вспомнить, что нет возможности отделить истину от практики. Чтобы истинно что-то познать, это необходимо прожить. Но как вообще возможно принять что-то за реально ощущаемую истину, если субъективное эвакуировано из легальной науки?

Собственно, мы сегодня и живём без ощущения правды, потому что привыкли думать, что правда происходит вне нас, а внутреннего мира не касается. В мыслях надо сомневаться, эмоции делить на адекватные и неадекватные, воображение признать блажью, но, даже если довести скепсис до точки кипения, всё равно нет шансов на истину. Нейронауки взялись утверждать, что мозг нас дурит, а правду может ухватить статистика.

На деле мы не приближаемся к истине. Естественные науки обьявили гуманитарное знание недостаточно точным, но сами попали впросак. Мнение субъекта принимается за самый низкий уровень доказательности.

Благодаря этому мы теперь живём в мире, в котором растёт материальное качество жизни и больше никакое другое. Субъекта же не нужно спрашивать.

Впрочем, когда субъективное возвращается на положенное ему место – точки сборки наших переживаний, жизнь тоже становится на место. Я получаю возможность и понимать, и чувствовать. Теперь я не только что-то знаю о мире, я могу принимать знание за мою личную правду, на основании которой рождается смысл. Ко мне снова возвращается активность, потому что невозможно жить, всё перед этим проверив, но возможно проверять всё непосредственным опытом жизни.

***

Гуманистические школы психотерапии предложили однажды удивительный ответ на вечный вопрос: «Что является ведущим началом в человеке?». Ничто не является. Ответ на первый взгляд кажется дурным, но, если присмотреться, он более, чем логичен.

Почему бы нам не отказаться от желания рассматривать самих себя иерархически? Полезны ли для понимания человека политические метафоры уровней власти? В конце концов, если люди бьются над вопросом о главной силе, движущей нас, и не могут сделать выбор, не стоит ли сделать вывод, что всё является важным.

Для нас важно тело. Биологический аспект нацелен на наше выживание. Нам важно жить в благоприятной социально-экономической среде. Общественное благополучие предоставляет возможности для реализации нашего потенциала. Несомненно, значимы личные эмоциональные отношения. Они позволяют почувствовать себя ценным без условий, раскрывать и делиться внутренним миром. Ну и, наконец, значим духовный аспект жизни. Он становится каркасом, благодаря которому воплощается всё остальное, так как содержит в себе ценности и представления о жизни. Это чертёж, на основе которого строится остальное.

Вместо того, чтобы спорить, что в нас главнее, продуктивнее обо всех сторонах жизни заботится. Ведь мы вряд ли можем отказаться от какого-то из этих начал, всё они создают уникальный рисунок полноценного бытия, которое сложнее любых теорий.

***

Мне недавно напомнили о знаменитом психологическом эксперименте. Ребёнку показывают картинки: на первой нарисована скамейка, на второй – бегущий мальчик, а на третьей – то, как мальчик падает, споткнувшись о скамейку. Потом ребёнка спрашивают: «Скажи, кто виноват?».

Маленькие дети обычно говорят, что виновата скамейка. Те, кто постарше, утверждают, что виноват мальчик. Психологи, указывая на это, торжествуют: с возрастом у детей лучше работают причинно-следственные связи, и развивается понятие ответственности. Мне хочется отметить лишь то, что весь эксперимент – свидетельство провала принятого у нас способа видел мир.

Начнём с вопроса: «Кто виноват?». Вообще-то, на третьей картинке мальчику больно. Если вы спотыкались о скамейку и падали, вы прекрасно это знаете. При чём здесь вопрос о вине? Им кто должен задаваться – мальчик, который падает, или окружающие, которые на него смотрят? Может быть, стоит подойти к нему и помощь предложить?

Но вы, конечно, всё знаете, в реальной жизни так и бывает. Лежит упавший ребёнок и думает: «Вот я растяпа, надо было под ноги смотреть. Теперь ещё и опозорился на людях». Поверьте мне, даже если он сейчас на Библии поклянётся, что всегда будет смотреть под ноги, он обязательно споткнётся в будущем. Есть только один вариант будущего, при котором он никогда не упадёт, если мальчик будет бояться ходить и всю жизнь просидит или пролежит, но такого будущего никому не пожелаешь.

Данные эксперимента справедливы и для зрителей. Как часто те, кто видит беду бросаются рассуждать, как это случилось, вместо того, чтобы её решить. Они могут даже прийти к выводу, что мальчику полезно поваляться на полу и «прожить боль», тогда он обязательно «извлечёт урок, который ему приготовила Вселенная». За Вселенную не скажу, но мне обидно, что её представляют бездушной садисткой.

Это ещё не всё. Пожалуй, главный провал мышления в стиле «кто виноват?» заключается в том, что неправильное и плохое смешиваются. Можно говорить о вине только в случае нравственного зла, но в ситуации с мальчиком никто не планировал зла. Да, это неправильно, не должны дети спотыкаться о скамейки. Но сделать правильно не получится. Нет такой степени контроля, и в ней нет необходимости. Если бы мальчик намеренно сломал скамейку – другой разговор, это требует нравственного вмешательства.

В итоге мы часто чувствуем себя плохими, когда что-то идёт неправильно. Поэтому, когда в следующий раз почувствуете вину, посмотрите внутрь себя.

Вы совершили нравственное зло? Подумайте о преображении, чтобы ваши ценности и потребности реализовывались без ущерба другим и себе.

Речь идёт о ситуации, в которой что-то пошло не так? Скажите себе слова поддержки, потому что досадные ситуации в жизни очень выбивают из колеи, а в неё можно вернуться только через доверие и принятие.

***

Сегодня начну с фрагмента из «Ватаги Семи ветров» Симона Соловейчика.

««Ведь что получается? – думал Каштанов. – Воспитывать человека можно только на добром, опираясь на доброе в нем, это известно и понятно. В чем виновата мама Керунды? Она постоянно разрушает доброе в дочери, сама того не понимая. А что же должен делать истинный воспитатель? Он каким-то образом должен строить доброе в человеке – это тоже общеизвестно».

Но вот что понял Каштанов в тот вечер: надо создавать островки добра во времени, хоть на одно мгновение! Сознательно, искусственно, нарочно, с ясной целью создавать островок добра в обычной трудной жизни, чтобы дать отдых измученным людям и дать им опыт добрых, дружелюбных отношений. Пусть одно только мгновение живет этот островок, – но разве мгновение не имеет цены? Разве мы не знаем, как иногда целая жизнь переворачивается в одно мгновение?».

Есть много созвучного мыслям Каштанова у разных философов, психологов, педагогов. Они все об одном: гуманная идея – не вишенка на торте: хорошо, когда есть, но не более, чем украшение. Эта идея – крем, которым пропитываются коржи. Нет ничего более практического, чем это теоретическое, но оно требует особого состояния сознания.

Дело в том, что гуманистический подход – рефлексивный, а не рефлекторный. В нём не стоит задачи автоматизировать навыки для хорошей жизни. Он, в первую очередь, призывает к остановке.

Итак, что-то случилось. Дадим возможность для наблюдения и выбора. Реагировать недостаточно, важно научиться смотреть на каждое событие и каждого человека как на единичное, неповторимое. Так возникает пространство возможного, в котором я могу выбрать поступить так, чтобы обратиться к глубине – собственной и другого человека. И эта глубина всегда стремится к благу. В это не только можно верить, похоже, это факт. Только средства для достижения блага мы не всегда выбираем достойные. Но мы можем выбирать средства, окрашенные добром, которые способны разорвать цепь привычного, рефлексы агрессивной защиты и разрыва контакта. В этом случае новый взгляд становится опорой, самой возможностью жить по-другому. И важно, чтобы он был не единичным, а повторялся, не терялся в обыденности, но одухотворял повседневность.

***