Отсебятины. Книга вторая. Узор отношений

Отсебятины. Книга вторая. Узор отношений
Максим Чекмарёв

Во вторую книгу кратких философских зарисовок вошли тексты 2022—2024 гг. В них сохраняется стремление поставить мир под вопрос «с точки зрения вечности», придать импульс к переменам, основанным на преодолении обыденности. В фокусе внимания здоровье и болезнь, добро и зло, любовь и равнодушие, а в качестве ответа – попытка увидеть всех нас как части уникального узора отношений.

Отсебятины

Книга вторая. Узор отношений

Максим Чекмарёв

© Максим Чекмарёв, 2024

ISBN 978-5-0064-8154-1 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-8155-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Я поставил перед собой задачу интеллектуального неравнодушия, отчётливо понимая, что отклик души, каким бы он ни был маленьким в масштабах мира – это и есть наибольшее пространство свободы. Поэтому сказать, что эта книга как-то специально писалась никак нельзя. Она, скорее, сталкивалась с миром и зарождалась от кратковременных, но сильных вспышек.

Прошлый сборник отсебятин немного отличается по форме. Он был более афористичным, а в этот раз мне было интереснее отразить более продолжительную работу мысли, её движение и конденсацию. Но темы остались прежними – соприкосновение философии и психологии с актуальной жизнью, особенно если жизнь обрастает концепциями, которые просто необходимо поставить под вопрос, чтобы она обрела измерение надежды.

Я верю, что мышление дано нам для творчества и пересмотра всего, что начинает казаться очевидным. Это немного детский взгляд – видеть всё как странное, но для философии и психологии он единственно возможен, если мы не хотим, чтобы эти дисциплины перестали помогать людям, а просто констатировали действительность.

Приглашаю вас к размышлению и интеллектуальной свободе.

Отсебятины: поверх границ обыденного

***

Я убеждён, что психотерапия и психология должны знать своё место. Сегодня особенно, потому что любую попытку объяснить политическую или социальную ситуацию, разъяснив, кто психопат, а кто – нарцисс или какой-то другой цветочек, я считаю бестолковщиной. Точно так же нет смысла подменять психологией религию, литературоведение или экономику. Не работает.

Психотерапия создавалась как практическая дисциплина работы с внутренним миром. Он не менее, а, возможно, даже более реален, чем внешний. Привычка считать внешний мир более важным создаёт желание вторгнуться в него со всем арсеналом понятий и раз и навсегда объяснить. На этом дело заканчивается, потому что объяснить психотерапия тут ещё что-то может, а изменить – нет. Её сила в способности помочь поменяться человеку, а не человечеству.

Мне кажется, это одна из самых обнадеживающих сил, потому что группа людей может имитировать изменения бесконечно долго, а человек – нет. Душа просвечивает сквозь поведение и обнаруживает фальшь. Но в моих персональных силах пройти путём глубокой трансформации. Кто-то ещё тоже обнаружит верную дорогу к себе и другим, и такими постепенными шагами мы окажемся способными создавать совсем иные сообщества.

Когда психотерапия лезет не в своё дело, она теряет силу, считая душу одного человека слишком маленькой. Но, если быть честным с самим собой, я не видел ничего больше души.

***

Николай Иванович Пирогов после участия в военных действиях в качестве хирургом занимался созданием системы образования. Студентом я это понимал слабо, считал медицину важнее и интереснее, но сегодня и сам озадачен положением педагогики.

Что должно произойти в образовании, чтобы оно не воспроизводило общество, основанное на насилии, вине и стыде? Как минимум самому стать свободным от этого.

В кабинете психотерапевта непросто встречаться с детьми. Школа проезжается по ученику как каток для укладки асфальта. И я не согласен с идеей, что дети беззаботны и надо готовить их к невообразимым трудностям взрослости. Вы серьёзно? Достаточно просто вспомнить, какого это – быть ребёнком, а особенно подростком. Очень сложно встречаться с жизненными ситуациями впервые и учиться справляться с ними.

У меня есть мечта, чтобы школа помогала создавать будущее, а не тиражировала настоящее. Это рискованное предприятие, создавать новое – значит делать шаг в неизвестное, но это не более рискованно, чем сохранять статус кво. Поддерживая всё как есть, мы наперёд знаем ответ, что результат будет хреновым.

Возможно, вы помните речь Виктора Франкла, что нам важно несколько переоценивать человека, «делать поправку на ветер», чтобы у нас создавалась естественная возможность становиться выше и глубже, чем мы есть сейчас. Так, на мой взгляд, начинаются малозаметные, но стойкие перемены, которые способствуют эволюции человека и социальных систем. Формируется человек, который органически не принимает культуру вины, стыда и насилия. И в современных условиях любая возможность качественно иного будущего для всего человечества хороша. Количественно иного будущего просто недостаточно.

***

Я полагаю, что агрессия – это переживание, направленное на краткосрочную перспективу, только в ней она может быть естественной, чётко связанной рамками контекста и цели. В здоровом выражении это всегда тактика, но никогда не стратегия. В бытовом языке, похоже, есть подтверждение моим мыслям. С большей лёгкостью говорят, что кто-то «обидчивый, но отходчивый», чем признают кого-то «злопамятным». А второй тезис о здоровой агрессии можно вывести из характеристики «строгий, но справедливый» – осознанность, понимание степени применения воздействия на другого, согласие с нравственностью более адаптивно, чем строгость без границ.

Точно так же самозащиту мы принимаем легче, чем месть. Здесь, в моменте, я имею право отстоять свои интересы, честь и жизнь, но не более. Затяжная злоба на кого-то рождает чудовищ.

***

Когда я читаю книгу о психологии или педагогике, я ищу в ней состояние, настрой души. Из какого состояния я могу действовать, чтобы помочь, исцелить, научить? Как мне быть вдохновлённым и наполненным, какими глазами и каким сердцем видеть человека?

Я иногда называю это «предлагать отношения». Какие отношения я предлагаю другому? Каким он сможет быть со мной, а каким – никогда? Мне кажется, многие проблемы медицины, психологии и воспитания связаны с тем, что в них не помещается здоровый, гармоничный, живой человек. Ему предлагают место неполноценного – больного и раненого, ограниченного и зависимого. Иногда и вовсе никакого, это, возможно, страшнее всего, когда встречается специалист, для которого вы – никто, а только что-то, набор функций.

Есть популярный вопрос: «А делать-то что?». Думаю, что без вдохновения этот вопрос не работает. Живое действие соединено с внутренним отношением, они претекают друг в друга. Психологическая или педагогическая техника, это то, что довольно легко придумать, но воплотить можно только изнутри-наружу.

***

Я рад замечать, как много современная психология говорит про заботу о себе. Похоже, мы уходим от идеи эффективной эксплуатации человека к ценности естественного движения к цели. Но есть то, что всегда предшествует заботе о себе. Это способность обращать взгляд во внутренний мир, культура контакта с собой.

Про неё так просто забыть, потому что велик соблазн не узнать что-то о себе через наблюдение, а просто выбрать из предложенного кем-то варианта. Вы ведь заметили, как часто шаблонно выглядит представление о заботе о себе? Совсем недавно так же шаблонно из каждого утюга говорили об успехе.

Честно смотреть в себя – не стрёмно, даже если вам не нравится то, что вы обнаруживаете. Правда в том, что у нас нет другого себя, кроме того, кто перед нами. И забота начинается с того, что каждый из нас, несовершенный – достоин внимательности к потребностям, ценностям, достоин мечтать и исполнять желания, даже если они не похожи на популярные шаблоны. Я бы даже сказал, особенно, если они не похожи на привычные шаблоны, потому что по-настоящему радостно встречать настоящих людей, которые смогли с собой встретиться.

***

При ипохондрических мотивах в сознании меня не удивляет то, что человек ищет у себя заболевание. Способность представить различные варианты развития событий, в том числе и негативные – штука часто полезная. Я обычно обращаю внимание на то, что аргументы в пользу отсутствия болезни не работают.

Можно сдать анализы, в которых всё нормально или почти нормально, пойти на УЗИ или МРТ, но сомнения продолжатся. Потому что невозможно идеально всё перепроверить.

На самом деле, мы все живём в неопределённости. Если сейчас всё хорошо, то это не гарантирует, что так же будет дальше (в обратную сторону этот принцип тоже работает). Могу ли я это принять? Могу ли доверять своему телу, что оно умеет распознавать болезни и выздоравливать?

Есть ещё одна вещь. Я написал «сейчас всё хорошо», но хорошее сейчас – дольше момента. Я могу успокоиться на время. И так будет всегда – только на время. Когда оно пройдёт, мне снова нужно будет себя успокоить. Уделять время себе можно не только из тревоги, этому есть резон найти место в повседневности из желания позаботиться и поддержать.

Если бы я знал стопудовую возможность гарантировать, что всё будет хорошо всегда, я бы поделился ею с вами, но такие гарантии – брехня. Зато я могу гарантировать, что всё будет хорошо некоторое время. Это работа целительного терпения. Не бывает всё и сразу, а понемногу – запросто.

Я написал об этом, чтобы напомнить: цель психотерапии – забота о человеке и его внутреннем мире, а не о симптоме. Симптом помогает порой лучше понять внутренний мир, но в нём всегда важно видеть мир целостного человека.

***

Дисциплина – это не способность делать то, чего не хочется, но надо. Хотение – это отражение постоянно меняющихся потребностей, а долженствование – внешних норм. Латинские словари подсказывают, что дисциплина – это учение. То есть она гораздо больше относится к работе внутреннего мира, чем внешнего. Заставить себя сделать что-то – ещё не стать дисциплинированным. Здесь требуется другое – знать себя, понимать то, что ценно, намечать направление развития своей личности.

Можно сказать, что есть три стадии на пути к дисциплине:

– хочу, потому что я так хочу;

– надо, потому что так надо;

– знаю, что мне во благо.