Внутри себя

Занёс над животом, ровно над разрезом. Пару вдохов и выдохов. Сжал зубы – будет больно.

– А-а-а-а-а! – тут же вырвался крик боли. – Твою мать, как же больно, – продолжал вопить я, закрыв при этом глаза, да так сильно, что стали появляться белые пятна.

При контакте антисептика с раной меня словно пронзили гигантским мечом, подожгли изнутри – боль была адская. Хотел высыпать всё сразу, но это оказалось невозможно, мозг заставил убрать руку. Решил небольшими дозами высыпать на те участки, которые ещё не были обработаны.

Последние разы были уже терпимыми, обошёлся без крика, но гримаса боли с лица всё ещё не сходила. Половина операции выполнена. Причём самая лёгкая её часть. Если она мне показалась очень болезненной, то боюсь представить, что будет со мной, когда в дело вступит степлер.

Я тот человек, который не может, не любит и не хочет переносить боль. Не знаю, как правильно это сказать, но я очень боюсь физической боли. Высокий порог чувствительности, как-то так.

Странно то, что подобные вещи я про себя помню. Помню, чего боюсь и чего не люблю. А вот как меня зовут, сколько мне лет, как я здесь оказался и всё остальное – не помню, и до сих пор не продвинулся в этом направлении ни на миллиметр.

Строительный степлер.

Смотрю на него, и меня парализует. До сих пор не могу понять, как я смог разрезать на себе швы. В обычной жизни я на такое не пошёл бы.

Идиот.

В обычной жизни такого не произойдёт.

Но, видимо, жажда жизни открывает в человеке те двери, которые раньше были наглухо закрыты. И вот снова я стою перед одной из них. Медлить нельзя, кажется, могу потерять сознание в любой момент, слабость то и дело накатывает всё больше. Надо сделать, переступить через себя, надавить страху на горло.

Медленным движением рука взяла инструмент за холодное основание, сжала рукоять степлера. Такое ощущение, что это был пистолет. Видимо, я раньше пользовался пистолетом или револьвером, либо чем-то наподобие. Руки помнят.

11

С каждой прошедшей секундой ладонь, державшая холодный строительный инструмент, становилась всё влажней и влажней. В один момент я подумал, что степлер выскочит из рук в самое неподходящее время. Сжал его сильней. В очередной раз моё сердце заработало с удвоенной силой, а может даже и с утроенной.

Всё в той же позе, сидя опершись на стенку, собирался с мыслями. Будет больно, очень больно. Порошок, высыпанный на открытую рану, спрятал кроваво-красный цвет, так даже как-то полегчало.

Пора.

Поднёс степлер к краю разреза, прислонил его нижнюю рабочую поверхность к плоти и тут же почувствовал холод, мурашки разом пробежали по всему телу. Досчитал до пяти и нажал на курок.

Невероятная адская боль пронзила не только моё тело, но и разум. Такое ощущение, что электрический ток прошёлся от пяток до макушки.

Металлическая скоба вошла в мясо, как нож в сливочное масло.

– Сука! – закричал я во весь голос. – Сука! – продолжал я вопить нечеловеческим голосом. Где-то глубоко внутри я даже испугался своего голоса. Словно дикий зверь попал в охотничью ловушку, выбраться из которой не представляется возможным. Отчасти это было недалеко от истины.

Я хотел умереть прямо здесь и сейчас, лишь бы этот кошмар прекратился. Невероятная боль.

Отвёл руку и посмотрел на живот. Блестящая скоба сковала край плоти. Надо продолжать. С моего лица не сходила гримаса боли, а рука со степлером снова коснулась тела.

Глубоко дыша, так что слюни летели во все стороны, через силу нажал на курок. Снова боль прошила моё тело, сознание и душу.

– Прости меня! – закричал я, пытаясь вымолить прощение за то, чего не знаю. – Прости, пожалуйста, вызови мне «скорую», выпусти меня, – это был крик отчаяния.

Из глаз потекли слёзы, из носа сопли, а изо рта на живот стекали слюни. Я был мерзок, даже не представляю насколько. В этот момент я мог лишь вообразить то, как этот выродок сидит там, по ту сторону экрана, получает истинное удовольствие. В очередной раз я убедился, что именно этого он и добивается – моего мучения.

После второго выстрела металлической скобы я практически был уверен, что потеряю сознание. Я этого хотел, в конкретный момент жаждал этого больше всего. Хотел ничего не чувствовать. Хотел умереть.

Где-то глубоко внутри себя я услышал голос, не знаю, свой или чей-то ещё, но я отчётливо слышал его наставления.

«Не смей сдаваться».

«Тебя ждут».

«Ради них».

Лишь после этого я пришёл в себя, мне как будто вкололи какой-то препарат. Я почувствовал, что смогу довести дело до конца. Это было странное чувство, не знаю, как, но я сам себе помог, или кто-то внутри меня.

Отвёл руку с инструментом дальше по ране и нажал ещё раз, потом ещё раз, ещё и ещё. Последний выстрел показался мне самым болезненным.

Строительный степлер выпал из руки и с грохотом упал на пол. Тело начало наливаться усталостью, слабость пленила голову, руки и ноги. Последним, что я успел увидеть, перед тем как отключиться, был кровавый металлический шов на моём левом боку.

– Я справился, – пробормотал я еле слышно. – Гори в аду, ублюдок.

Тело медленно спустилось по стенке на пол, левая рука легла на только что зашитую рану, словно защищая её от чьего-либо посягательства, и наступила темнота. Как же я ненавижу темноту, но сейчас я был ей искренне рад.

Глава 3

1

Не знаю, мёртвый я или живой, но мне хорошо. Ничего не чувствую, исчезли боль и страх.

Темнота рассеивается. Ещё пару секунд, и она покидает меня навсегда, на смену ей приходит свет. Яркий свет, но и он недолго слепит меня.

Помещение, светлое помещение. Здесь тепло и пахнет по-домашнему. Мне кажется, что я дома, но не узнаю место. Что это – дом, квартира или что-то ещё? Не знаю, но ощущаю себя как дома. Приятная, уютная обстановка, выглядит очень стильно. Сейчас это называется минимализм, если я не ошибаюсь. Я лежу или даже сижу, одним словом, расслабляюсь на мягком чёрном диване. Боже, какой он классный, словно облако, только угольного цвета. Это не бетонный холодный пол, сидя на котором можно легко заработать геморрой.

Не могу понять, что со мной происходит. Это сон или, наоборот, всё то, что со мной приключилось в чёртовой тёмной комнате и было сном? Хрен его знает. Голова не соображает, в последнее время это стало нормой. Чёрт! Да что же со мной?

Только сейчас до меня дошло, что я нахожусь на диване голый, ну не полностью – на мне лишь джинсы и больше ничего. На животе немного волос и что-то наподобие пресса, хотя кого я обманываю, нет там никакого пресса, скорее даже небольшой слой жирка. Такое ощущение, что это не моё тело, но… чёрт, чёрт, чёрт!

Что я здесь делаю и почему наполовину раздет? Очередной вопрос, рвущийся в мою голову, а их там уже достаточно много.

Я снова ничего не помню и, самое главное, – не понимаю.

Моё внимание привлёк звук, доносящийся из соседней комнаты. Похоже, я здесь не один. Когда я последний раз видел человека, общался с кем-то? И опять у меня нет ответа.

Только сейчас приходит осознание того, что это не просто звук – это шумит струя воды, бьющая в пол. Звук доносится из ванной, которая расположена, видимо, прямо в этой комнате. И там явно кто-то есть.

Наступает тишина – выключили воду. Приближаются шаги. Кто-то выходит из ванной комнаты. Дверь открывается, и в комнату влетает горячий пар. Практически ничего не видно. Спустя пару секунд, когда частички испаряющейся воды рассеиваются, передо мной предстаёт обнажённая девушка. Такого поворота событий я никак не ожидал. Я опешил, ждал чего угодно, но только не этого.

Она была прекрасна словно нимфа, появившаяся из ниоткуда. Длинные загорелые ноги кажутся бесконечными, но вот моему взору открывается женское лоно. Не знаю, почему, но в моей голове выскочило именно такое определение. Живот, он идеален: плоский и подтянутый. У меня определённо не такой, мне стало немного стыдно за себя. Но мой взгляд быстро перемещается на самое интересное и интригующее место. Забудьте всё, что я говорил до этого, всё прекрасное здесь. Они так и манят к себе, хочется накинуться на них и укусить, жадно и со страстью. Но не успел я начать восхищаться красивой женской грудью, как меня вдруг передёрнуло.

Лицо.

Нет, оно не страшное. У такого тела не может быть страшного лица. Просто я его не вижу. Правильней сказать, оно размыто или как будто водяной пар рассеялся не полностью, остался лишь в области головы.