Внутри себя

Открыл тонкую металлическую крышку до конца и откинул её в сторону с мыслью, что она мне может в дальнейшем ещё пригодиться.

Указательный и средний пальцы в одно мгновение погрузились в холодную и вязкую массу коричневого цвета. Быстрым движением извлёк пальцы, служившие в этот момент ложкой, поднёс к носу, чтобы в очередной раз убедиться в своей правоте.

Да. Это съедобная штука, хоть и собачья. Запах божественный, сводивший меня с ума.

Сколько же я не ел? Как долго мой желудок не встречался ни с чем съедобным, если воспринимает собачью жратву как дары небесные. Видимо, очень долго!

Первая порция, попавшая мне в рот, показалась чем-то нереальным. Чем-то таким, от чего внутри стало расползаться тепло. Чувствовал, как тело наполняется эйфорией. Захотелось кричать, но чувство голода приказывало есть и не отвлекаться.

Мясо, жир и что-то ещё, видимо, хрящи, просто таяли во рту. Мои пальцы только и успевали окунаться вовнутрь и перебираться в рот. Первые куски даже не жевал – жадно глотал. Только когда уже было съедено около половины банки, понял, что необходимо жевать и желательно как можно тщательней. Параллельно с этим вспомнил, что внутри находится ещё одна ёмкость. Я-то про неё уже и забыл. Да что там, я забыл обо всём, когда нос уловил эти божественные ароматы еды.

Вытерев импровизированную ложку о штаны и поставив наполовину опустевшую банку на пол, вновь взялся за дверцу холодильника, которая уже успела захлопнуться.

Если в первый раз я боялся её открыть, то во второй раз сделал это без колебаний. Внутри стояла ещё одна банка. Только в отличие от предыдущей ёмкости, она была стеклянная и прозрачная. Что именно в ней находится, не разобрать. Уверенным движением я схватил её и потянул к себе, пытаясь представить, что там может быть. Пока увесистая стекляшка преодолевала путь от полки до меня, в голове появилась куча мыслей. Не знаю, почему, но первое, что пришло на ум, – алкоголь. Да не просто алкоголь, а старый добрый шотландский виски, да похолодней, а лучше – с кубиками льда на дне гранёного стакана. Аж мурашки пробежали по телу от мысли, что там действительно виски.

Но мои мечты быстро превратились в прах, когда стеклянная банка, а точнее колба, приблизилась к глазам. Внутри определённо жидкость, но, помимо неё, там есть ещё что-то, какой-то предмет. Из-за тусклого освещения в моих хоромах трудно разглядеть, что именно находится в колбе. Сделав пару шагов в сторону, где лампы дают максимум освещения, стал разглядывать содержимое.

– Господи, что это такое? – Диалог с самим собой стал для меня нормой. – Не могу понять, что это?

Я действительно не мог понять, пока не повернул колбу на девяносто градусов. Только тогда серые клеточки в мозгу известили моё сознание, что именно я держу в руках. Это был человеческий язык. А точнее, отрезанный человеческий язык, помещённый то ли в спирт, то ли в бальзамический раствор. Я ожидал от себя совершенно другой реакции. Вместо того чтобы откинуть стеклянную колбу в сторону с диким криком и отползти в дальний угол, я смотрел на неё как загипнотизированный, думая лишь о том, чей он, где его хозяин, потому что мой язык при мне.

Этот чужой человеческий орган смотрел на меня так, будто мы с ним знакомы. Что за бред. О чём я? Чем дольше я смотрел на розовое существо, обитавшее в стеклянном сосуде, тем мне становилось хуже. Не успел ничего понять, как из меня ударил фонтан.

Стошнило.

Весь съеденный собачий корм в один миг очутился на холодном бетонном полу. Живот вновь скрутило чувство голода, но теперь вряд ли мне хоть что-то полезет в рот.

Человеческий язык по-прежнему находился у меня в руках, даже в момент тошнотворного спазма стеклянная ёмкость не выпала и не разбилась. Не знаю, почему, но не было страшно, как, по идее, должно быть, ведь не каждый же день ты держишь в руках человеческий орган. Да не просто орган, а свежеобрезанный. Да-да, именно свежий. Края плоти ещё не успели как следует свернуться, что говорит о том, что хирургическая операция была совершена совсем недавно. А возможно, я ошибаюсь. Может быть, дело в растворе, в котором находится язык. Чёрт его разберёт, откуда мне знать.

Аккуратным движением поставил стеклянную колбу на пол, прямо в том месте, где и стоял, – в метре от собачьего корма, недавно побывавшего в моём желудке. Как только руки стали свободны, инстинктивно посмотрел на них, дабы убедиться, что на руках ничего не осталось.

Несмотря на то что язык находился уже на полу, у меня складывалось ощущение, что по-прежнему держу его в руках.

Отвратительно.

От внутреннего напряжения, царящего в эту минуту в голове, ноги сами переносили бренное тело от одной стены к другой. Я был похож на хомяка в колесе, неугомонно работающего маленькими лапками, которому не суждено куда-либо прийти. Я и есть этот грызун, кручусь на одном месте, а результата никакого. Ничего не вспомнил, лишь непонятные сновидения и подсказки в виде надписей и фотографии.

– Я не знаю, слышишь, не знаю, – продолжил типичный диалог с красным огоньком. – Я не знаю, что ты хочешь от меня.

Ноги несли меня из одного угла в другой, при этом мой взор был устремлён исключительно на пол, где колба с языком неумолимо сверлила мозг.

Всё это неспроста – мысленно раз за разом прокручивал эту фразу в своей голове. Всё неспроста, ты должен понять, разгадать, прийти к истине, найти ответ на всё это дерьмо, происходящее вокруг тебя.

Но как бы я ни старался, не напрягал извилины, если они вообще остались, ничего дельного не получалось. Белый лист, жизнь, которая была и полностью стёрлась с этого листа. Ничего, ни одной буковки или закорючки не сохранилось.

– Окей, давай начнём двигаться в другом направлении, раз в этом нет никакого результата, – в очередной тысячный раз начал конструктивный диалог с собой.

– Ты ничего не помнишь, это понятно. Некто поместил тебя в тёмную и холодную комнату, предварительно стерев абсолютно все воспоминания. Измывается над тобой, заставляет окунуться в дерьмо, причинять себе физическую боль, на худой конец жрать собачью еду. При всём при этом где-то там, – на долю секунды бросил молниеносный взгляд на красную точку и вновь посмотрел на стеклянную ёмкость, – кто-то наблюдает за всем происходящим, но никак не связывается со мной. Хотя опять же стоит отметить, что в этом нет пока необходимости – всё идёт по его сценарию. Но это! – Руки непроизвольно в вопросительном жесте дёрнулись к предмету на полу. – Какое имеет значение, что ОН хочет сказать или на что-то указать. Я НЕ ПО-НИ-МАЮ. – Каждый произнесённый слог одновременно был криком души – бессильной души.

– Чей это язык? Твой? Я был бы очень рад, если б он когда-то принадлежал тебе. – Красный огонёк уже начал меня бесить, особенно его молчание и полное бездействие. – Ну хотя бы погасни или что-нибудь ещё, но только не молчи. Пообщайся со мной, укажи мне верное направление. Ну дай хотя бы малюсенькую подсказку. Неужели тебе нравится такая игра?

Я рухнул на колени, точно заводная игрушка, у которой кончился завод. Подбородок опущен к груди, руки безвольно повисли вдоль тела, голова словно воздушный шар, готовый лопнуть в любую секунду. Всё внутри загорается красным пламенем, желая сжечь дотла и похоронить здесь же, между ведёрком с дерьмом и собственной блевотиной.

Хочется плакать, но понимаю, что слёз нет – высохли. Да и зачем, всё это бессмысленно. Вся эта игра одно большое бессмысленное действие. Но только не для него. Он всё продумал до мельчайших деталей. Этот язык о чём-то мне говорит, да, говорит. Точно, говорит, хотя уже умер, но что-то говорит. Но что?

Подползаю к тому месту, где ещё пару минут назад с безудержным весельем уплетал за обе щеки собачью пайку. И собачий корм тоже неспроста. Не кошачий, а именно собачий. Никакой другой, именно собачий. Всё это знаки!

Тут меня посещает одна мысль, а что если это язык собаки, той самой, корм которой я только что сожрал. С лёгкой дрожью в руках снова беру стеклянную колбу и подношу к глазам. Но быстро понимаю, что язык не может принадлежать собаке или какому-нибудь животному. Это человеческий язык, в этом нет никаких сомнений.

От самых кончиков пальцев ног вверх к паху, от него дальше в живот, затем в грудную клетку, прямиком в шею, в голосовые связки проникает поток дикой и неуправляемой энергии, вызванной бессилием и непониманием. Именно она заставляет руки крепко сжать банку с содержимым и размахнуться. И вот с диким, животным, нечеловеческим криком, пальцы разжимаются и холодная стеклянная банка с языком летит прямиком в дверь. Раздаётся характерный звук, свидетельствующий о том, что сотни осколков падают на пол. Перед металлической дверью быстро образовалась лужа, в центре которой находится несчастный язык, когда-то принадлежавший какому-то человеку.

Не знаю, почему, но мой интерес к алому предмету быстро переключается на другой предмет – дверь. Только сейчас я обратил внимание, что в двери имеется ниша – круглое отверстие, не замеченное мною раньше.

Глава 4

1

Дверь, как я мог забыть о ней? Даже сейчас, сидя напротив этой самой двери, через которую, скорее всего, я сюда и попал, я не мог сообразить, почему ещё раньше, когда руки оказались на свободе, первым делом не изучил потенциальный вход, он же выход.

Дверь, дверь, дверь – в голове, не останавливаясь, проносилось это слово, словно заклинание, которое нельзя забыть. А это действительно заклинание на моё спасение. Если как-то и можно выйти отсюда, то через дверь, я был в этом уверен как никогда.

Если ещё минуту назад внутри меня кипело пламя негодования и раздражение оттого, что я не могу ничего сделать, а самое главное, ни хера не понимаю и не помню, то теперь внутри играла музыка. Я словно герой ужастика, который почти уже отчаялся спастись, но вдруг понимает, что есть один-единственный шанс. В моём случае дверь, металлическая дверь. Всё ещё не двигаясь, пытаюсь вспомнить, что я увидел при первом осмотре, когда запястья рук были туго связаны. Вспоминаю, правда, такое явление в последнее время для меня редкость, но это хоть какая та работа для мозга.

Мощная.

Точно, именно так я и подумал. Мощная.

Действительно, бросая взгляд прямиком на неё, сейчас понимаю, что мнение невозможно поменять. Она действительно мощная, другое слово очень трудно подобрать. Да это не просто входная дверь, а целая металлоконструкция. Она больше подходит для сейфа, предназначенного оберегать богатство своего хозяина от любого взлома. Может быть, это и в самом деле дверь от сейфа. Но это же бред. Тут же ощущаю, что в мозгу начинает происходить настоящая штурмовая атака серых клеточек. Одновременно с этим усиливается сердцебиение, в висках пульсирует с дикой скоростью, даже дышать стало тяжело.

– Этого не может быть, какой, на хрен, сейф, – изо рта вырывается фраза, сопровождаемая лёгким ироническим смешком, который в любую секунду может перерасти в нервный крик. Прекрасно понимаю, что стоит держать себя, да и всю ситуацию, под контролем. Однако это не так легко, как может показаться на первый взгляд.

Я заперт в сейфе.

Вот такая чушь родилась внутри меня, внутри моей пустой головы, которая до сих пор, спустя уже столько времени ничего не вспомнила. Абсолютно ничего, полный ноль.

– Успокойся, пожалуйста, – приказываю плаксивому мальчишке, проснувшемуся внутри меня.

В тысячный раз кидаю быстрый взгляд под потолок, где всё так же неумолимо горит красный огонёк. Стараюсь не задерживать на нём взгляд, не хочу, чтобы ОН видел мой страх, нарастающий в глубине сознания. Да здесь не только страх, здесь полный букет различных эмоций, разумеется, кроме радостных и позитивных. Радоваться я буду тогда, когда покину этот ад и найду его хозяина. Вот тогда тело внутри нальётся соком счастья и веселья, ну а сейчас надо сконцентрировать остатки понимания на этой чёртовой двери.

Боюсь встать на ноги и подойти к ней. Не знаю, почему, но уверен, что это плохая идея. Под кожей пробегает противный холодок, стоит только мне представить, как я к ней подхожу.

Это паранойя или что-то в этом духе. Конечно же, я понимаю, что это очередное испытание.

В голове мысли летают как рой диких пчёл, не знающих, где их улей. Каждая такая мысль порождает страх и ужас. Но подойти к двери надо, другого варианта нет.

– Что это за отверстие, или что там за ниша? – задаю себе вопрос, тем самым пытаясь выиграть время.

А было ли оно там раньше?