Внутри себя

По крайней мере, форма именно кольца.

Но не просто кольцо, а кольцо, завёрнутое в бумагу. Каждый раз, когда, находясь здесь, мне удаётся найти что-нибудь новое, моё сердцебиение и пульс уходят в дикий пляс, остановить который удаётся не сразу.

Я снова опустился на одно колено, при этом опять проигнорировал болевое ощущение в левом боку – сейчас было не до этого. Остатки собачьего корма не давали полностью разглядеть находку. Аккуратно сняв кусочки еды для животных, я стал разглядывать неизвестный мне предмет.

Внимание привлекло не само кольцо, а его обёртка. На бумажке, служившей конвертом, были какие-то надписи. Вытерев пальцы каждой руки о свои грязные штаны, я стал потихоньку разворачивать импровизированную посылку. Боясь порвать бумажку или как-то навредить ей, незаметно для себя задержал дыхание. Лёгкими движениями развернул, затем полностью расправил и повернул нужной стороной, чтобы прочитать написанное. Бумажка размером не больше фантика от конфеты. Да, там было послание, скорее всего, адресованное мне.

В это мгновение со стороны могло показаться, что я археолог, пробиравшийся к гробнице в богом забытом месте не одну неделю и наконец-то нашедший то, за чем сюда пришёл. Сперва я не понял, что там написано, так как текст был нацарапан от руки, а почерк у отправителя оказался далеко не самым красивым. Но вот рисунок я разобрал быстро.

Чёрными чернилами была изображена правая человеческая кисть. На первый взгляд ничего необычного, если не считать того факта, что на нарисованной руке отсутствовал один палец – безымянный. В тот момент мой мозг не расставил всё по своим местам, лишь спустя некоторое время я понял, что всё это значит. А понял тогда, когда смог разобрать текстовое послание.

«НУ ЧТО, ТЫ ГОТОВ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ ИЛИ ЛУЧШЕ СДОХНЕШЬ?»

Я множество раз переводил взгляд с надписи на рисунок, пытаясь понять, какого хера здесь происходит, и что это, мать вашу, значит.

Спустя некоторое время я пристально уставился на металлическую дверь, вернее сказать, на маленькое отверстие в центре неё. В этот момент мне снова захотелось разрыдаться, потому что прекрасно понимал, чего больной ублюдок хочет от меня.

В горле появился комок из колючих иголок, не дававший ни вздохнуть и ни выдохнуть. Внутри тела поселился самый что ни есть страх. Страх такой силы, что в одно мгновение он мог перерасти в неконтролируемую панику, но она мне сейчас была ни к чему. Хватит паниковать, я уже устал от этого. Страхом делу не поможешь, как и слезами, что готовы были вот-вот потечь бурным потоком. Мне хватило сил и самоконтроля не допустить этого. Нет никакого желания лишний раз показывать загадочному телезрителю свою слабость.

Я пытался делать всё возможное, чтобы оставаться спокойным, да и был ли у меня иной вариант. Конечно, можно было завалиться на пол, истерично бить кулаками о холодный бетон и кричать во всю глотку о вселенской несправедливости, о том, что я ни в чём не виноват, что это какая-то ошибка, огромное недоразумение и тому подобное. Только металлическая дверь от всех этих манипуляций не распахнётся на раз, два, три.

Я по-прежнему стоял на том же месте и держал послание, написанное моим мучителем, осознавая, что другого выхода выбраться отсюда просто нет. Снова поднёс написанный текст к глазам и прочитал одно единственное предложение:

«НУ ЧТО, ТЫ ГОТОВ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ ИЛИ ЛУЧШЕ СДОХНЕШЬ?»

Конечно, я больше всего на свете хотел открыть этот грёбаный кусок металлического говна, но не таким способом. Рисунок, изображённый на клочке бумажки, навечно впечатался в мозг. Кисть руки, на которой вместо пяти пальцев присутствуют четыре – безымянного нет, на его месте пустота.

Вот, значит, как открывается дверь – всё очень легко и просто. Нужен мой отпечаток пальца. Можно было прямо сейчас броситься к двери и попробовать дотянуться до заветного сканера, скрытого внутри ниши. Но уверен на сто процентов, да даже на тысячу, что глубина отверстия слишком велика. Я, конечно, проверю это, разумеется, это будет логично, но сейчас печальный взгляд моих глаз был направлен на правую руку. Только сейчас, разглядывая её так детально и жадно, я заметил, что у основания безымянного пальца виднеется след от кольца. Белая полоска кожи говорит о том, что когда-то там было кольцо, видимо, то самое, которое хранилось на дне банки собачьего корма.

Если раньше у меня ещё возникали сомнения насчёт того, была ли у меня семья, то теперь они полностью развеяны. Только что с нею стало – вот что не выходило из моей головы. Снова вспомнилась авария из последнего сна. Скорее всего, это не сон, а воспоминания о недавнем прошлом, полностью мной забытом. Сознание раз за разом выдаёт крошечные порции воспоминаний, с целью воссоздания произошедшей трагедии.

Трагедия.

Какое нехорошее слово.

Отвратное.

Режет слух, заставляя содрогаться всеми мышцами тела.

А именно она и произошла – роковая трагедия на снежной дороге, главным виновником которой стал я.

Что произошло дальше, после того как чёрный внедорожник перевернулся? Все погибли или кто-то остался в живых? На эти вопросы у меня нет ответа. Но даже если все, кто находился в автомобиле, погибли, то кто-то всё-таки решил вершить извращённое правосудие. Кто-то посчитал, что обычного наказания, вынесенного по закону, мало для меня.

Но кто?

Неужели весь этот нечеловеческий ужас учиняет мне та женщина с фотографии? Ведь во внедорожнике за рулём сидела точно не она – там было другое лицо, абсолютно другое.

У меня множество вопросов, а ответа, как обычно, нет ни одного. Возможно, ещё не пришло время для всей правды. Там – я окинул быстрым взглядом красный огонёк под потолком – считают, что я к ней ещё не готов, не прошёл все наказания. Не знаю, сколько их ещё осталось, но грядущее мне казалось просто невыполнимым. Отрезать себе палец – это выше моих сил. Залезть с головой в кучу дерьма это одно. Даже разрезать имеющиеся швы на теле и скрепить их обратно степлером тоже куда ещё не шло, хотя и это было чертовски больно. Но лишить себя пальца – это невыполнимая миссия. Лучше я здесь умру от голода и жажды, но отрезать себе заживо палец не буду. Ни за что. Да я просто не смогу.

Время неумолимо шло, минуя меня как большую преграду, уходя в неизвестность. Единственное, что нельзя вернуть в нашей жизни, так это время. Не получится отмотать назад и исправить ранее сделанное. Если такое было бы возможно, то я непременно воспользовался таким шансом. Вернуться назад и сделать так, чтобы не оказаться здесь, не сидеть в тёмном углу, словно напуганное дикое животное, впервые попавшее в зоопарк. Не думать о том, как выбраться отсюда, перестать ежесекундно прокручивать сцену автомобильной аварии, виновником которой оказался я. Не думать о двух прекрасных детских личиках, машущих тебе крохотными ручками и говорящих слово «папа». Не сидеть и не пялиться на большой нож, понимая при этом, что с помощью него можно выбраться отсюда, но для этого надо сотворить нечто нереальное, то, что сильнее меня. Жизнь – это время, идущее строго вперёд, без возможности вернуться назад. И вот, находясь здесь, в этом тёмном и холодном склепе, без единого воспоминания в голове, понимаешь, что жизнь стёрта полностью. Время непросто прошло мимо меня, а исчезло раз и навсегда. Вот оно было, а вот его нет. Была жизнь, и пропала. Было счастье, а вот его и нет. Тогда в чём смысл моего существования? Узнать правду? А стоит ли? Если раньше я хотел этого, то сейчас по прошествии некоторого времени уже сомневаюсь. Подобные мысли, роящиеся в голове, разрывают меня в мелкие клочья. Вот смотрю на этот нож и думаю: «Раз, и всё». Весь этот ужас закончится, а ты просто уснёшь в луже тёплой и вязкой жидкости. Конечно, такие мысли я гоню прочь, но не из-за того, что боюсь умереть. Причина в другом – страх. Страшно умереть, не зная, за что. Я могу строить различные версии, придумывать или додумывать разнообразные сценарии, но так и не узнаю, за что, а главное, КТО решил меня замучить до смерти. Я сделаю всё, чтобы узнать ответ, пусть даже этот ответ будет невероятно страшен, но я хочу посмотреть в глаза тому человеку, который в данную минуту сидит там и наблюдает за мной.

– Сиди не сиди, а дверка сама не отворится, – неожиданно для себя произнёс эти слова вслух.

Ватные ноги по-прежнему не очень хорошо слушались меня, но всё-таки выполнили приказ и подошли к стальной двери. Недолго думая, вставил указательный палец в отверстие, но выяснилось, что он туда не проходит. Лишь мизинец и безымянный проходили, но ни тот ни другой ничего не нащупали. Предполагаю, что сканер находится глубже. ОН всё продумал, всё до мельчайших деталей. Открыть дверь можно только отпечатком безымянного пальца, если рисунок на бумажке не врёт.

Большой кухонный нож до сих пор лежал на том месте, где я им последний раз пользовался, – у раковины. Снова, уже в третий раз приходится обращаться к нему за помощью.

Отойдя от двери, я направился к нему неуверенными шажками. Преодолевая это расстояние, мысленно пытался представить, как это сделать. Но не мог. К этой операции нельзя подготовиться, надо делать без лишних размышлений.

Выкинув всё ненужное из головы, дрожащими руками взял холодную сталь и опустился на колени. Это движение отозвалось резкой болью в левом боку, но подумал, что мгновение спустя эта самая боль покажется мне лёгким недомоганием.

Решиться на такой поступок куда сложнее, чем может показаться. Да и если вы нормальный человек – здравомыслящий, то только одна мысль о том, что вам необходимо будет отрезать себе палец, должна ввести в настоящий шок, вызвав при этом настоящий страх и ужас. Но на самом деле сложность состоит не в том, чтобы осмыслить это всё, сложно совершить то самое одно движение. И вот, стоя на коленях, держа в левой руке отточенный нож, правой ощупываешь холодную поверхность, в поисках ровного места, и понимаешь, что сделать этого не можешь, – это выше твоего понимания, сильнее твоей воли.

Но разве сейчас у меня есть выход? Есть ли разница, умереть с десятью пальцами или девятью? Я думаю, нет. Но вот попробовать остаться в живых с девятью пальцами точно стоит. Пусть это ужасно страшно, но выбора мне не оставили, за меня уже всё решили.

Перед тем как отсечь палец, я позаботился о жгутах для остановки крови. Предполагаю, её будет очень много. Не наличие крови меня пугает больше всего, а реакция тела. Кто знает, как оно отреагирует на такую операцию без наркоза или какого-нибудь обезболивающего. Самое страшное в такой ситуации – это поддаться шоку и потерять контроль над собой, что, скорее всего, приведёт к быстрой смерти. Поэтому самое главное, не терять сознание, не поддаваться панике. Хотя кого я обманываю. От одной только мысли меня уже тошнит и бросает в дикую дрожь.

Ну, хватит. Весь этот рой мыслей, бурлящих в данную минуту в голове, не может стать моим союзником. Надо думать о том, как выбраться отсюда, о том, что за металлической дверью лежит путь к свободе, а главное – скрывается правда. Поэтому я готов. Я должен узнать, кто стоит за всем этим ужасом.

Правая рука плотно лежит на холодном полу, в такую минуту бетонная поверхность кажется ещё холодней. Дышать полной грудью не удаётся, страх накатил с такой силой, что и вздохнуть практически нет возможности. Левая рука крепко сжимает острую сталь. Мгновение спустя сталь соприкоснулась с поверхностью кожи. Оказывается, отрезать безымянный палец не так-то просто. Помимо того, что это ужасно страшно, так это ещё и неудобно.

Но вот нашёл наиболее подходящее для этого положение.

Я готов. Но каждый раз, когда я отдаю приказ «давай», внутри меня срабатывает блок, он же, наверное, инстинкт самосохранения. Это может показаться бредом, но именно сейчас для самосохранения мне стоит переступить через преграду.

Единственное, что я запомнил в следующее мгновение, так это мой дикий вопль. Я закричал как сумасшедший и в этот момент надавил холодную сталь с такой силой, что палец, на котором виднелась белая полоска от загара, отскочил от руки, как игрушечный.

Невероятный букет из боли и ненависти накрыл меня с ног до головы. В эти секунды, а может и минуты, я потерялся не только во времени и пространстве, но и во всём остальном, где только можно было потерять самоконтроль.

Огненное пламя накрыло правую кисть. На том месте, где ещё секунду назад был палец, уже вовсю бурлил алый вулкан. Кровь хлынула резкой струёй, а затем била фонтаном, образовав красную лужу на полу вокруг меня.

Главное, не потерять сознание, именно такое заклинание я твердил про себя, хотя сопротивляться этому было неимоверно сложно.

Я впервые в жизни увидел, как кровь не просто течёт, а выстреливает кровавыми стрелами. Вся кисть горела. Больше всего на свете сейчас хотелось остудить всю ту боль, что прилипла к руке. Но вряд ли нашёлся бы источник, способный погасить этот пожар.

Не поддаваясь панике, я сделал глубокий вдох-выдох, задержал дыхание и намотал на открытую кровавую рану заранее подготовленный жгут. В качестве жгута выступали мои штаны.

Совершенно голый, находясь в предобморочном состоянии, я крутил лоскут ткани до тех пор, пока красный цвет не перестал пробиваться наружу.

Всё тело дрожало, меня бил озноб. Дыхание сбивчивое. Я туго соображал, но при всём при этом справился с поставленной задачей. Раненую кисть зажал под мышкой и встал с колен. Голова кружилась, словно я слез с карусели. В данную минуту мне больше всего хотелось сесть и опереться на стену.

Полностью обнажённый, запачканный собственной кровью, доковылял до ближайшей стены. И вот, сидя на полу я не ощущал ни его холода, ни его жёсткости. Наверное, благодаря ледяному бетону сознание пришло немного в норму, а рука, полыхающая словно в огне, стала понемногу остывать, хотя мне казалось, что этот пожар уже никогда не удастся погасить.

Сидя на корточках, я устремил взгляд на дверь. Но сейчас я не был готов встать, взять свой новоприобретённый ключ и пойти открывать её. Мне было страшно и жарко. Впервые за то время, что я нахожусь в этой комнате, я сгорал от жары. Хотелось содрать кожу и кубарем кататься по бетонному покрытию. Конечно, это был шок, вызванный адской болью, но в те самые минуты мозг отказывался воспринимать реальность.

Не знаю, как и когда, но глаза налились горячим свинцом и медленно закрылись. Я пытался этому сопротивляться, но это была такая сила, что, как ни старайся, но ты всё равно проиграешь. Да, честно говоря, я был и не против. Не против покинуть реальный мир, где всё казалось красным и огненным, и перенестись куда-нибудь в другое место, туда, где холодно.

4