Плагиат

Петр согласно кивнул.

– Меня впечатляет ваша эрудиция. Вы столько всего знаете, и все помните. У вас в голове компьютер!

Пауза. Леонид Сергеевич словно бы прикидывал: сказать – не сказать.

– Видите ли, Петр, – медленно проговорил он, – в голове любого человека помещается не компьютер, а приёмник.

– Приёмник? – не понял Петр.

– Именно. Приёмник и антенна. Причем у разных людей это оборудование имеет различную чувствительность. Индивид (разумеется, не всякий) способен всё это правильно настроить и в итоге уловить что угодно.

– Откуда, из высших сфер?

– Именно. Вы правильно понимаете. Уловить из Космоса, из некого Информационного поля Вселенной. Из некоего хранилища Мирового Разума.

– Получается, мне незачем читать Плутарха у вас в библиотеке, – Петр похлопал ладонью по обложке тяжёлого тома. – Достаточно настроить антенну, и у меня перед глазами выплывет весь этот текст, страница за страницей.

– По сути так, но не все так просто. Легче все же прочитать книгу.

13

У Максима Капушева оставалось не менее суток до обратного рейса. В Челябинске он никого не знает, да и сам город, где прежде Максим никогда не бывал, нисколько не интересовал его. Работа в городском архиве выполнена. Редакцию газеты "Вечерний Челябинск" он уже посетил. Из запланированного остаётся один единственный визит. Что теперь? Зайти куда-нибудь выпить пива? Или вот это – на глаза ему попалась вывеска тира.

– Видите ли, Ольга, я вполне допускаю, что в Челябинске, в небольшом полуподвальном помещении на Пушкинской улице имеется тир, не уверен, однако, что Максим хороший стрелок, однако, почему бы и нет? Вы, наверное, хотели бы спросить, а что, мол, он делал на Пушкинской улице?

– Да, правда, что он там забыл? – откликнулась длинноносая.

– Дело в том, что там проживает Валентина Эдуардовна, тетушка нашего Петра, его родная душа, других родственников в живых не осталось, друзей-товарищей нет и в помине, а единственный сын, непутёвый, если, Ольга, помните, сидит в колонии для малолетних преступников. Только не спрашивайте, откуда Максим все это знает. Как-то разузнал, собрал информацию. В общем, не важно, раз уж мы с вами фантазируем.

Дверь была не заперта, и войдя в комнату, Максим увидел сидящее за столом морщинистое, пергаментное существо.

– Валентина Эдуардовна? – уточнил он.

– А вы кто? – вполне внятно поинтересовалось существо.

Максим Капушев с готовностью предъявил фальшивое удостоверение капитана полиции.

– У вас дверь не заперта, – сказал он.

– Мне 92 года. Осталась вот. Даже позвонить некому, да и телефона-то нету. Вот помру, двери придется ломать.

Стоит ли описывать квартиру одинокой тётушки Петра? Что уж там такого может быть интересного, какие детали? Старый стол, покрытый клеенкой, несколько разномастных стульев, лампочка на шнуре, в углу телевизор, может быть, даже черно-белый, кровать с металлической спинкой, с никелированными шарами и, наконец, поместительный буфет с застекленными дверцами. Да зачем все это? Разве что для замедления повествования?

Максим рассказал Валентине Эдуардовне, что ее племянник Петр Ефимов погиб в Москве при невыясненных обстоятельствах, идёт расследование.

– Мне 92 года, – повторила старушенция, в глазах ее было отсутствующее выражение.

Но Максим не сдавался. Он настойчиво поинтересовался, не знает ли тетушка, с какой целью Петр поехал в Москву, а также не имеется ли в доме каких-либо фотографий покойного или любых документов. Конечно, ничегошеньки она не знает, но вот несколько фото нашлись в буфете, вот он, Петя, ещё молодой. А документы… Здесь Максима ждал сюрприз. Из того же буфета была извлечена пластиковая канцелярская папочка. Петя, мол, велел папку эту хранить, а ежели что с ним не дай бог случится, нести папку в полицию.

– Так на ловца и зверь бежит! – объявил Максим, снова извлекая свое удостоверение. – Я вам и расписку напишу, честь по чести.

Старушка только махнула рукой.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – в папке находились копии материалов, с которыми этот незадачливый шантажист Петр Ефимов поехал в Москву. Бинго! Максим сунул папку в портфель.

14

Пётр часами сидел в библиотеке, читал, читал как нанятый. Даже, прерываясь на обед, тащил с собой книгу. Впрочем, с лёгкостью откладывал ее, если у них с Леонидом Сергеевичем за столом возникали беседы, обычно на литературные темы. Но семнадцатого под вечер попросил немного денег, в счёт будущих гонораров, и сказал, что хотел бы немного погулять. Леонид Сергеевич немедленно связался с Максимом Капушевым.

– Очень хорошо, – лаконично отозвался Максим. – Только задержите его, минут на двадцать, пока прибудет группа наблюдения.

В работе наметился перерыв, и Леонид Сергеевич в отсутствие Петра рассеянно бродил по квартире. Он с некоторым удивлением обнаружил, что начал привыкать к своему постояльцу. Пётр, надо признать, не раздражал назойливым присутствием. Они, по сути, почти не пересекались, если не считать совместной трапезы. Леонид Сергеевич спал мало, Петр, напротив, мог подолгу дрыхнуть, завернувшись в набитое гусиным пухом одеяло, а все прочее время проводил в библиотеке.

Читал он много и, по-видимому, беспорядочно. Леонид Сергеевич пытался ненавязчиво предложить своему «соавтору» некий примерный маршрут. Но бесполезно. Одновременно несколько книг с закладками были разбросаны в разных частях комнаты. Леонида Сергеевича это ни разу не напрягало, тем более что неутомимый читатель грозился все вернуть на место.

Уже поздним вечером, с отстраненной иронией наблюдая за собой и отмечая наличие определенных отеческих чувств (ведь, в конце концов, человек один в большом незнакомом городе), Леонид Сергеевич снова позвонил по секретному номеру.

– Клиент все ещё на свободе, не дома, – сообщил он Максиму, маскируя этой незамысловатой шуткой некоторую озабоченность.

– Не беспокойтесь, за ним неустанно следят. Он тут завел знакомство, – хмыкнул Максим, – подробности при встрече.

15

– Дальнейшие события того вечера походили на кадры из фильма "Собачье сердце", вероятно, вы, Ольга, помните, как Шариков приводит свою подругу в дом профессора Преображенского.

– Да-да, как же, помню!

– Не в точности, разумеется, так, некоторое внешнее сходство.

Леонид Сергеевич тихонько рассмеялся своим воспоминаниям.

– Было уже за полночь, когда Петр, наконец, явился, и не один. Вместе с ним пришла маленькая, симпатичная такая девушка, лет двадцати, не больше. Как сейчас вижу эту мизансцену в моей прихожей. Мы втроем замерли, как картонные фигурки на архитектурном макете. Я, естественно, в растерянности, девушка улыбается, улыбка у нее хорошая. Петр пытается выглядеть этаким уверенным в себе парнем, но на лице его отражается изрядное умственное напряжение, в руках бутылка вина. Он купил вино, хотя в доме, конечно, вдоволь разных спиртосодержащих напитков.

– Знакомьтесь, – решившись нарушить паузу, заявил Петр. – Это Катя, а это Леонид Сергеевич, поэт, о котором я рассказывал. Я вас ненадолго покину, – он поставил бутылку на столик. – Здесь два туалета, – добавил он на ходу, обернувшись к своей спутнице.

– Катя, если вам нужен туалет, – начал Леонид Сергеевич.

– Нет, спасибо, – спокойно возразила она. – Просто мы выпили много пива, вот Петя и беспокоится.

– Много пьете? Что же, дело молодое.

Леонид Сергеевич мигом почувствовал себя старым и тяжело больным мессианством, как Никита Михалков. Но девушка, Катя, отреагировала совершенно спокойно.

– Я-то стараюсь не выпивать, да у меня и работа такая, что это в общем не рекомендуется.

– А кем работаете? – тупо спросил Леонид Сергеевич. Единственное, чем бы он мог оправдать свою беспомощность в диалоге – это лицо Кати, ее распахнутые глаза и улыбка.

– Я шлюха, – сказала она. Так просто сказала, светским тоном. Ну, шлюха, работа как работа, ну не каждой же быть учительницей или продавщицей мороженого.