Зигота

– Что здесь произошло? – тихо спросил Рарог, не доходя нескольких шагов до того, что осталось от первого дома. Ему не хотелось слышать ответ, ровно в той же степени, как и задавать вопрос. Он все и сам прекрасно понимал, но слова вырвались сами по себе вместе с обреченным вздохом.

– Мор, – печально ответил Ваня, – он в деревню пришел из лесу. Недели две назад. Люди в страшных муках погибали. Я разговор нашего лекаря подслушал…

– Когда ты последний раз здесь был, деревня уже была такой?

– Нет, – с дрожью в голосе сказал мальчик, – Заставка была еще нормальной. Люди жили. Ходили между деревнями друг к другу в гости. Я даже девочку одну знал… Марья. Она жила вон там в сарае у кузнеца, – он указал пальцем на один из развалившихся домов. – Теперь ее нет… никого нет.

Пройдя несколько метров, Рарог решил заглянуть в один из домов. В комнатах и коридоре на почерневшем полу валялись обугленные части тел, несколько голов. Судя по их размерам, скорее всего, это были подростки. Возможно, дети хозяев дома. Рарог нервно сглотнул, выругался и поспешно вышел из дома, увлекая за собой не в меру любопытствующего Ваньку.

Больше всего его пугало то, что в выжженной деревне было до ужаса холодно. И это несмотря на то, что стояла ранняя весна и был полдень. На путников давила обволакивающая мертвая тишина, от которой болели уши и голова. Рарог пытался вслушиваться, чтобы услышать хоть что-то. Или кого-то… Ни звука. В висках от напряжения застучала кровь, сердце заколотилось с бешеным ритмом, да так, что казалось, будто звук его сердцебиения разносится на километры вокруг. Каждый шаг давался с огромным трудом. Каждый вздох отдавался болью в груди. Посмотрев на Ваньку, Рарог понял, что тот тоже испытывал нечто подобное. Скрипя зубами, он снял куртку и закутал в нее мальчика.

«Не хватало еще того, чтобы пацан замерз и потерял сознание, нас еще ждет лес», – мысленно сказал сам себе.

А Ваня и не сопротивлялся. Даже наоборот, что было сил вжался в ногу Рарога и не хотел отпускать. Прошло еще несколько минут. Их окружали кажущиеся бесконечными ряды разрушенных стен, обрушившихся крыш, поваленных заборов. Зияющие черные дыры окон и дверей, распахнутые в безмолвном крике. Рарогу постоянно мерещились различные призрачные силуэты, выглядывающие из-за домов, из окон. Они молча провожали их обреченным взглядом. Некоторые дома сильно погрузились в землю при пожаре и стали похожи на застывшие скелеты мерзких тварей, пытавшихся выбраться из нее.

Ближе к центру деревни им начали попадаться мертвецы. Одни пострадали от пожара, другие же… разлагались, навсегда застывшие в страшных позах. Эти люди не погибли от мора, не погибли от огня, их постигла участь куда хуже. Выпотрошенные, обглоданные, разорванные на части, съеденные заживо. Если в мире где-то и существовал ад, то эта деревня явно ощутила на себе его присутствие.

– Кто это? – тихо спросил Ваня дрожащим от страха голосом.

Он указал пальцем на темные фигуры, что стояли над телами погибших жителей Заставки.

– Плакальщики.

– Они опасны?

– Нет. Это просто духи. Или призраки. Говорят, что они появляются в местах массовых трагедий. Чаще всего там, где осталось множество непогребенных тел. И оплакивают их. Плакальщики безобидные, по крайней мере всегда такими считались. Пойдем. Просто не обращай на них внимания и веди себя спокойно.

Когда Ваня проходил мимо, а иногда даже сквозь преградивших дорогу духов, то он сразу же понял, почему их назвали именно плакальщиками, а не как-нибудь иначе. Он отчетливо слышал исходящий от них плач. Тихий, иногда едва различимый, но настолько тоскливый и полный боли и отчаяния, что у Вани начинало щемить сердце и он сам был готов расплакаться. Бедному мальчику, едва сдерживающему слезы, почему-то вспомнилась его мама. Как он сам горько плакал, когда ее не стало. Как он остался наедине со своим горем. После очередной волны воспоминаний слезы сами потекли по его лицу, беззвучно спадая громадными хрустальными каплями на покрытую пеплом землю.

Есть вещи, на которые сложно смотреть, даже если ты себя всю дорогу к ним подготавливал. Есть вещи, к которым сложно привыкнуть, даже если ты их видел уже тысячи раз. Есть вещи, которые ужасают. А есть те, которым вообще нет разумного объяснения. Именно такой вещью и была эта деревня. Все эти мысли лихорадочно крутились у Рарога в голове.

Рарог много раз слышал про плакальщиков, но это был первый раз, когда он увидел их вживую и почувствовал на себе эффект их присутствия. И теперь он смело мог заявить, что эти духи не такие уж и безобидные, какими их считают. По какой-то неизвестной ему причине их плач пробудил в нем воспоминания, которые он поклялся забыть навсегда. Ему вспоминались люди и события, его поступки, совершенные когда-то давно, как ему казалось, еще в прошлой жизни, от которых его воротило от одной только мысли. Все это вновь заставляло кровоточить его старые душевные раны. А как ему было известно – психологические раны болят куда сильнее телесных да и заживают в разы дольше, если это вообще возможно.

Чтобы хоть как-то перевести дух, Рарог затащил Ваньку в один из домов, что на первый взгляд пострадал меньше всех. Входная дверь была выбита снаружи. Едва переступив порог, у Рарога во рту сразу же появился металлический привкус и к горлу подступил ком. В доме воняло гарью и кровью. На стенах в прихожей, как и по всему дому, виднелись следы от чьих-то огромных когтей. В тех местах, где полы не обгорели, сохранились кровавые разводы. Кого-то небрежно и быстро тащили по полу и, судя по оставшимся следам – кровавым отпечаткам пальцев и ладоней внизу стен, полу и ножках более или менее уцелевшей мебели, этот человек все еще был жив и сопротивлялся, пытаясь зацепиться руками за что угодно, что могло спасти ему жизнь.

Рарог провел Ваню в самую дальнюю комнату. Внутри нее, несмотря на крошечные размеры и отсутствие повреждений от пожара, хаос был не меньше, чем во всем доме. Раскуроченная мебель, сломанные стулья, перевернутый стол и бесчисленные пятна, брызги и подтеки крови на полу и стенах. Даже на потолке. Здесь явно был бой и кто-то отчаянно боролся за свою жизнь. Но у защищавшихся не было шансов, уж слишком неравны были силы. Рарог поставил один из валявшихся стульев, проверил, не сломан ли он, затем посадил на него мальчика так, чтобы тот мог наблюдать за открытой дверью и закричать в случае чего. А сам начал осматриваться. Что-то искал, не совсем понимая, что именно. Каким-то образом в царившем полумраке рядом с перевернутым столом он обнаружил небольшую книжку, заляпанную кровью. Похожа на записную, которую с собой носили писцы или счетоводы.

Книжка развернулась с хрустом, больше половины ее листов слиплись и ссохлись между собой. На остальной половине Рарог с трудом мог что-то разобрать, уж слишком ужасен был почерк. Но, к его удивлению, на последних листах писал совсем другой человек. Рарог с интересом принялся читать:

«…тревога пришла с ЛЕСУ. Ночью. Акмо с ней <замалевано> ЗВУК. У люда ажно КРОВЬ УШАМИ шла. Староста не хотел ни во что верить, грил, выпорет любого, кто будет сеять слухи и панику.

Страшный МОР.

Люди сгнивали ЗАЖИВО в страшных МУКАХ за несколько дней. Мы не успевали рыть могилы и всех хронить. Почти половина вымерла за те три КЛЯТЫХ дня.

Пришла погибель опять <перечеркнуто>

<неразборчиво> страшные ТВАРИ АДСКИЕ жрали выживших той НОЧЬЮ!

<кровяные разводы закрывают все предложение>

ИХ рвали на части! МУЧАЛИ! ЖРАЛИ!

Здоровые мужики резали себе вены, дабы не слышать эти <зачеркнуто> вопли…»

Дальше написанное едва ли поддавалось расшифровке, так как текст больше был похож на бред умалишенного да и почерк становился все менее понятным:

«…нас осталось пятеро. Твари вернулис

Вездекровь! Она везде! Вопли этиужасныевопли

Господьпомоги нампочему ты насбросил

Нетвых <перечеркнуто>

Мыжглидеревню

Явижу АДонсуществует

Онидетвдоммнестрашно

не хочу умир <перечеркнуто несколько раз>!!

Молюсь всембгам

Почему они менянеслышут??!!

ОН ОНегоглаза <неразборчиво>

Он пришел замной!

мамамамамамамамааааа…»

Последние, скорее всего предсмертные, фразы были написаны сильно трясущейся рукой огромными буквами наискось. По оставшимся разводам на странице было понятно, что писавший человек плакал.

Рарог закрыл записную книжку и задумался. Несколько последних строчек вызвали у него неподдельный интерес. Кто пришел за писавшим все это бедолагой? Чьи глаза он увидел перед тем, как умереть? И еще куча вопросов, ответить на которые он был не в силах. Рарог решил взять с собой эту книжку на всякий случай. По крайней мере, ему будет чем занять себя, когда он окажется в менее напряженной обстановке.

Покидая дом, они обратили внимание на надпись на стене в коридоре, которую до этого не заметили. Она была сильно закопчена гарью, но буквы все равно просматривались. И что-то подсказывало, что они были написаны кровью:

«Боги нас бросили. Ад же про нас не забыл и занял их место».

Едва ли что-то могло вырвать Ваньку из его раздумий. Он молча плелся рядом с Рарогом, держа его за руку, и практически не смотрел по сторонам, только себе под ноги. Тяжкие мысли никак не хотели отпускать детский ум и проникали все глубже и глубже внутрь его сознания, обволакивая все его нутро тягучей пеленой мрака и отчаяния. Так продолжалось до тех пор, пока кое-что не привлекло его внимание.

Когда они проходили мимо большого полуразрушенного дома, что-то ярко вспыхнуло за забором. Ваня остановился и застыл в ожидании, озадаченно глядя на потрескавшиеся и выцветшие от многолетнего пребывания на солнце доски. Рарог стал рядом с мальчиком, выгнув правую бровь в немом вопросе.

– Что такое? – спросил он после непродолжительного ожидания. – Ты что-то заметил?

– Там… за забором что-то вспыхнуло.