Ген разведчика

– Какой еще фактор?

– Религиозность. Правоверные мусульмане молятся пять раз в день. Причем молятся неистово, на коленях, обратившись в одну сторону – в сторону Мекки. И если использовать для нападения, скажем, время утреннего намаза, у нас будет полчаса. Пять-семь минут для подъема на стену, еще столько же для перехода через площадь к тюрьме. Думаю, Кирилл абсолютно прав: местный острог – это вам не «Бутырка» или «Кресты», значит, найдем пленника – и быстро обратно к стене. Спускаться всегда легче и быстрее, чем подниматься снаружи. Затем запрыгиваем в «Комбат» и уходим в отрыв.

– Погони не избежать, – проговорил Христофоров.

– В лабиринте устроим завал или даже несколько. Пока их будут разбирать, успеем добежать до иорданской границы, а там нам сам черт не брат. – Султан был уверен в своих предложениях, чувствовалось, что командир отряда чеченского спецназа, как опытный шахматист, продумал все ходы предстоящей партии.

Вопрос по поводу организации завала вообще не стоял – в арсенале их вездехода находился большой запас противотанковых ракет.

– Ну, как, другие предложения или возражения будут? – уже решив все для себя, ради проформы спросил Владимир Николаевич. И сам себе ответил: – Предложений нет. Значит, так и будем действовать…

Глава 14

– Алла… – выйдя на балкон минарета, заголосил муэдзин. Одетый в цветной халат и яркую чалму, с длинной клинообразной седой бородой, он походил на киношного сказочного звездочета.

Находящиеся в крепости боевики будто по невидимому сигналу достали свои молельные коврики, опустились на колени и, низко склонив головы и раскачиваясь, монотонно забормотали суры из Корана.

Вдруг песок под крепостной стеной зашевелился. Из-под него будто выросли три силуэта, облаченные в пустынный камуфляж, с лицами, покрытыми маскировочной мазью. «За забор», по меткому выражению Севрюкова, по общему согласию пошли трое – Варвар, Стрелок и Сервант. Христофоров остался за рулем «Комбата», ну а Лялькин с самого начала операции отвечал за огневую мощь вездехода.

Диверсанты шли «налегке» – кроме необходимого для подъема на крепостную стену альпинистского снаряжения, с собой они захватили лишь ножи, пистолеты, по паре ручных гранат и дымовые шашки.

Размотав бухты с нейлоновыми тросами, к концам которых были привязаны стальные «кошки», ловко забросили это нехитрое приспособление на стену. Когда стальные крючья зацепились за каменные выступы, стали проворно карабкаться наверх. Появления непрошеных гостей никто не заметил – фидаи, как истинные правоверные, неистово молились.

«Вперед», – жестом указал Сервант в направлении лестницы, ведущей на центральную площадь. Диверсанты бесшумно спустились с практически отвесной стены и быстрым, уверенным шагом пересекли открытое пространство площади. Тяжелая дверь, сбитая из толстых досок, изрядно потрескавшихся от времени, была не заперта.

Султан, идущий впереди, потянул ручку на себя. Дверь жалобно скрипнула и поддалась. Изнутри на мужчин дохнуло подвальной сыростью. Даже на нижнем ярусе четверо тюремщиков, стоя на коленях, старательно отбивали поклоны. Увлеченные молитвой, они слишком поздно заметили появление чужаков.

Виктор ухватил ближнего вертухая за волосы и, рванув его голову на себя, резким движением полоснул ножом по горлу. Издав булькающий хрип, араб повалился лицом вниз.

На второго всем телом навалился Дадышев. Левой рукой он заткнул ему рот, а правой ударил ножом под лопатку. Двое других попытались было вскочить, но их потуги ни к чему не привели. Ни один из надзирателей не успел издать ни звука, как все было кончено.

Сервант остался на «шухере», он стоял на верхней площадке, равнодушно наблюдая за резней. «Издержки диверсионной работы, – неожиданно поймал он себя на мысли. – Наверное, старею, раз подобная чушь в голову лезет…» Входная дверь заскрипела, Сервант отступил в тень дальнего угла. Левой рукой он расстегнул предохранительный клапан кобуры, а правую положил на рукоятку ножа…

Карл Мерк проснулся задолго до рассвета от распирающего его чувства. Ученый долго лежал, силясь понять, что это. Проанализировав прошедшие несколько дней, пришел к выводу, что плохого ничего случиться не может. Как каждый естествознатель, Сумасшедший Профессор был лишен каких бы то ни было эмоций и поэтому рассудил таким образом: «Если ничего плохого случиться не может, значит, нужно ожидать хорошее». Из предполагаемого хорошего выбор также был невелик – ведь ученый полностью посвятил себя переделке сознания пленников.

«Возможно, где-то я ошибся в расчетах, и процесс будет происходить вфорсированном режиме. Все-таки мозг – это загадочный орган, и до сих пор все его тайны не открыты наукой». От одной такой мысли по телу Мерка пробежала судорога, как от сексуального удовольствия, на лице выступил обильный пот.

Больше находиться в постели Сумасшедший Профессор не мог – его переполняла энергия, буквально бившая через край. Сейчас им руководило лишь одно желание – действовать. Вскочив с кровати, он прошел в душ.

После бодрящих водных процедур выкурил первую сигарету, наскоро выпил стакан охлажденного апельсинового сока и, пока фидаи предавались общению с Аллахом, отправился настраивать аппаратуру.

Почти выбежав из гостевого коттеджа, Карл, насвистывая мелодию «Милого Августина», пересек площадь по уже ставшему привычным маршруту. Приблизившись к мрачному зданию тюрьмы, потянул на себя дверь, ожидая услышать бормотание молящихся мусульман. Сделав шаг вперед, ощутил, как что-то сдавило горло стальной хваткой, а над ухом услышал чужое тяжелое дыхание. Затем хрипловатый голос на плохом английском спросил:

– Где русский, знаешь?

«Это чья-то глупая шутка», – промелькнула мысль в голове ученого. Он решил высказать свое недовольство, но хватка усилилась, и Карл с ужасом понял, что воздуха не хватает. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

– Где русский?! – вновь раздалось над ухом шипение.

– Я знаю, я покажу, – едва смог сдавленным голосом прошептать Карл, вытягивая вперед руку. Хватка стала слабее, последовал грубый толчок в спину.

– Пошел показывать!

Они спустились по лестнице на нижнюю галерею, и первое, что увидел Мерк, – это трупы тюремщиков и двух стоящих диверсантов, один из которых невозмутимо стирал кровь со своего ножа об одежду мертвого вертухая. Оба головореза с интересом уставились на ученого.

– Варвар, теперь ты на «шухере». Вперед!

Новый толчок едва не сбил тщедушного доктора с ног, заставляя идти дальше. В сопровождении двух чужаков он прошел метров сто по плохо освещенной галерее и остановился перед глухой дверью с небольшим зарешеченным оконцем в верхней части. Не было ни врезного, ни навесного замка, запором служил лишь допотопный кованый засов, наверняка ровесник самой крепости.

– Здесь, – указав на дверь, с опаской посмотрел на диверсантов Карл.

Савченко протянул руку, не без усилий отодвинул засов, рванул на себя дверь и первым вошел в камеру. Внутри они обнаружили двоих сидельцев. Парни с опухшими от побоев и сине-зеленых гематом лицами безразлично посмотрели на вошедших незнакомцев.

Виктор сразу узнал молодого дипломата, которого они так долго искали.

– Андрей Веретенников? – Вопрос был задан на русском языке.

– Да, это я, – ответил Андрей, совершенно сбитый с толку прозвучавшей в стенах древних казематов загадочного Востока русской речью.

– Вставайте, мы за вами.

– Андрей, – забормотал Гранд, жалобным взглядом уставившись на собрата по неволе, сообразив, что мрачные типы, явившиеся в камере как призраки, как обитатели потустороннего мира, не кто иные, как команда спасателей, и сейчас Андрея уведут, а он останется во власти этого ненормального. Неизвестность пугает даже самых бесстрашных. – А как же я?

– Это Боб, такой же лузер, как и я, только из-за океана. – Веретенников указал на американца.

Савченко посмотрел на Серванта. У того недовольно дернулся левый глаз, но сказал он другое:

– Хорошо, он идет с нами, места всем хватит. – Он за шиворот ухватил Мерка и вытащил его вперед. – Это кто?

– Ну, падла, фашист! – вырвалось у Андрея, бешенство овладело обычно сдержанным парнем. – Выпаривал нам мозги, как крысам лабораторным. Убью паскуду!

Молодой дипломат дернулся, но его перехватил Стрелок, а Севрюков отрицательно покачал головой.

– Не стоит, подобные мероприятия должны проводить профессионалы.

Карл Мерк из этого диалога ничего не понял; он даже не успел испугаться, когда его шея с хрустом сломалась и голова с жиденькими, редкими волосами упала набок. Подхватив свободной рукой тщедушное тело мертвого ученого, Сервант швырнул его на ближайший лежак.

– Все, уходим…

Уйти по-тихому все же не удалось. Едва они успели пересечь площадь, когда с минарета вновь заголосил муэдзин. Он сорвался на истеричный фальцет и швырнул в диверсантов своей клюкой.

– Твою мать… Ходу! – крикнул Севрюков, подталкивая в спину Гранда, и на бегу выхватил из кобуры пистолет. Сохранять секретность уже не имело смысла.

Защелкали сухие, как удары плетки, выстрелы, им ответили звонким лаем автоматы часовых. Пули свистели со всех сторон, с противным звуком рикошетя от брусчатки. Виктор вскинул пистолет и дважды выстрелил в ближайшего боевика. Тот гортанно что-то выкрикнул и, выронив оружие, полетел со стены.

– Шашки! – вновь прозвучала команда Сергея.

Он первым зубами выдернул чеку из пластикового цилиндра и швырнул его в сторону «южной» башни. Затем последовал второй. Стрелок и Дадышев привели в действие остальные шашки. Площадь в считаные секунды заволокли густые клубы ядовито-желтого дыма, плотной пеленой отгораживая диверсантов от боевиков.