Последний мастер по детству

Дедушка прислонился спиной к большому круглому камню и стал за нами наблюдать. Ну а мы времени зря не теряли. Максим взял топорик и смастерил себе большую палку из ствола молодой сломанной ели. А потом стал откатывать с её помощью камни, как рычагом. А я залезала магнитом под каждый из них и несколько раз проходила там, кое-где подкапывая сапёрной лопаткой, ведь прошло очень много времени, и часы вполне могло занести листвой и землёй.

Так мы провозились часа три, но ничего не нашли. Зато где-то треть от всей площади поисков мы зачистили, помечая каждый проверенный камень специальной меткой – зелёной краской – с разных сторон. Это на всякий случай, чтобы дождём не смыло. Спина уже ныла от напряжения, ноги не слушались от постоянных приседаний и подъёмов. Максим вообще мозоли натёр на руках своей палкой. Поэтому на сегодня поиски решено было приостановить. Тем более что дедушка так и не смог к нам присоединиться, у него голова кружилась.

Наспех перекусив молоком и бутербродами с сыром, мы сели на велосипеды и отправились домой. Я за дедушку очень переживала, чего-то он сегодня неважно себя чувствовал. Но так как дорога обратно шла под уклон вниз, а с горочки катиться куда легче, чем в горочку, то путь домой занял не больше получаса лёгкой велосипедной прогулки. Быстро и с ветерком докатились. Дедушка даже не запыхался, только вилял немного по дороге.

Подъехав к дому, мы заметили, что дедушкина калитка почему-то открыта, хотя я сама лично её закрывала. Я точно помню: и проволочку накинула, и деревянную крутящуюся щеколду поворачивала. Странно. А ещё у забора была припаркована чья-то незнакомая машина. Ещё страннее.

Мы, не сговариваясь, переглянулись. У нас в деревне не принято так без спросу заходить. Нет, не из-за боязни, ни в коем случае, тут вообще никто даже двери на замок не запирает. А если и запирает, то ключ у всех и всегда только в одном месте, под половиком. Просто как-то не принято без спроса в чужой дом входить.

Но, завезя велосипеды во двор, мы огляделись, и всё наконец стало понятно. У нас гости. А этим гостям можно и без спроса входить, им всегда тут рады. Это мама и папа неожиданно приехали, на новой машине!

Расскажем завершение. Птица синяя

– Ух ты, внучики, ваши родители приехали! Радость-то какая, господи! – воскликнул счастливый дедушка. – Вот уж приятная неожиданность! Максим, видишь, вон папа в бане стоит, ищет чего-то. Бегите, обнимите их скорее! Только давайте договоримся, про тайну нашу – молчок! Это наш с вами секрет. Идёт?

– Да, дедушка, не переживай! – прокричали мы, уже несясь по огороду к папе. – Папа-а-а!

Накрутившись на шее у папы, мы выяснили, что, во-первых, мама ушла к молочнице за свежим молоком, сыром и сметаной и скоро вернётся. А во-вторых, мама с папой взяли отпуск и завтра мы на нашей новой машине отправляемся с ними в курортный санаторий на море. До самого конца лета! Вот это подарок! Мы с Максимом аж завизжали от восторга. И мама с папой счастливые, с улыбками такими довольными стояли. Только дедушка, по-моему, расстроился, но виду не подал. А может, мне показалось просто, он устал сегодня, ему весь день нездоровилось.

Вечером были шашлыки. Мама накрыла стол в беседке, папа туда лампочку прикрутил и мяса на углях нажарил. Они очень сочные получились, папа же хорошо умеет с мясом обращаться. Это у него наследственное, как дед говорит. А так как утренняя каша, лесные ягоды и бутерброды через нас уже проскочили и все успели основательно проголодаться, то мы чуть не загрызли повара, пока он мясо на мангале переворачивал. Если бы не мама, то съели бы кока его «любимые спиногрызы». Ну а чего он таким вкусным дымком так долго дразнил? Издевался, не иначе. «Протяните мне четыре вон тех кусочка. С томатным соусом, пожалуйста!»

Дедушка, покушав, повеселел. Ему с наступлением вечера получше стало. Стал подшучивать за столом: то над нами с Максимкой, то над папой с мамой. Я хохотала, аж до икоты. Потом воды пришлось полграфина выпить, чтобы её остановить. Папа стал с дедушкой песни петь под гитару, они очень красиво вдвоём поют, песни и шуточные, и лирические. Тепло так, душевно: темнота, небо всё в звёздах, в костре дрова горят потрескивая, и музыка. Пусть соседи завидуют. Такая вот моя семья.

Жаль, недолго посидели, сегодня все умаялись, все с дороги. Папа с мамой пошли мыться в баню, а нас решено было просто умыть и отправить спать. Дедушка обнял нас за плечи и повёл в дом, повесив Максиму гитару за ремень на шею.

– Учись играть, внучек! – похлопав его по плечу, сказал дедушка. – Папу попроси, он тебя научит. У нас все на гитаре играют и поют. А научишься – мы в три гитары споём. Как тебе, Аннушка, такая идея?!

– Ой, просто отличная! – восхищённо воскликнула я. – Вы когда с папой вместе поёте, у меня аж мурашки все выбегают послушать. А если ещё и втроём будете петь, так они вам подпевать начнут!

– Деда, не переживай! – зевая, продолжил Максим. – Папа меня уже учит. Ты, главное, не болей. И продолжай поиски своих часов, пока мы на море будем. Не забудешь?

– Что ты, внучек, ни за что не забуду! – потрепав Максима по волосам, ответил дедушка. – Мне обязательно надо их найти, вернуться в прошлое и всё исправить. Вы, главное, не повторяйте моих ошибок. Договорились?

– Договорились, дедушка, конечно, договорились, – прижавшись к нему, ответила я. – Мы всё сделаем, ты только их найди.

– Буду искать. Тем более вы чуть не половину поляны сегодня перерыли, – ответил дедушка, разуваясь на пороге дома. – Пойдёмте я вам кое-что покажу.

Мы зашли в дом, и дедушка повёл нас на кухню. Надо будет посуду с утра перемыть, а то позавтракали и в спешке всё на столе оставили. Дедушка остановился перед печкой и сказал:

– Вот здесь, внучики, у меня хранится мой маленький тайничок.

И дедушка ступил один шаг за печку и присел. Там, недалеко от края печки, из неё немного высовывался один кирпич. Дедушка пошевелил его и вытащил, оставляя на полу кучку песка.

– Здесь я храню остатки своего детства, внучики. Вот тут лежит мой детский альбом. Тут раскраски, на которых я каляки малевал в детстве. Тут стопочка детских фотографий, всё никак руки не доходят их разложить по альбому. Сюда же, если найду, я постараюсь положить часы.

– Дедушка, а что это за жёлтый камень, с красноватой серединкой? – спросила я, внезапно заметив в уголке тайника знакомый предмет. – Он тоже из твоего детства?

– Внучка, а ты, оказывается, очень внимательная, – достав камень, не замедлил с ответом дедушка. – Этот камень оказался у меня в руке, когда меня Серёга разбудил ведром холодной воды. Сперва я думал, что успел его схватить, когда под корень большой ели проваливаться стал. Но потом мне стало казаться, что мне его молодая фея, Хозяйка Будущего, успела в ладонь вложить. А значит, она знала, что в будущем он мне зачем-то пригодится. Она же нить будущего ткёт, кому его знать, как не ей. Я вот думаю, что если я найду-таки часы, то мне их надо забрать, а этот камень оставить. Поменяться как бы, так я думаю.

– Мне кажется, что это фея тебе его вложила, – прошептала я. – Он поможет тебе и часы найти. Видишь, у него сердцевинка красная, а сам он желтоватый и полупрозрачный. Скорее всего, находясь рядом с часами, эта сердцевинка подаст тебе сигнал как-то. Максим, ты как думаешь?

– Да сто процентов, это она ему камень дала, тут даже думать нечего. Что же ты раньше-то не сказал, деда, – с укором обратился к дедушке Максим. – Мы сегодня уже нашли бы часы, с камнем этим.

– Не переживайте, внучики, за меня. Не переживайте. Теперь я знаю, что у меня появился шанс снова вернуться в прошлое! – вкрадчиво сказал дедушка, как будто хотел сообщить нам какую-то тайну. – Сегодня, когда я сидел у водопада, а вы трудились, я увидел синюю птичку!

– Что за синяя птица? Что это значит? – удивлённо, с большим интересом задал вопрос Максим.

– Тихо! Ваши родители возвращаются. Всё, рты на замок. То, что мы с вами знаем, – это наша тайна, – оборвал разговор дедушка и стал складывать вещи обратно в тайник. – Давайте, мои хорошие, дуйте умываться – и по кроватям. Через пять минут приду проверю. Кто будет лежать в кровати, того поцелую и одеялком подоткну.

Синяя птица… Что бы это могло значить? Ноги какие горячие под одеялом. Сами меня несут туда. Прыжок, ещё прыжок, длинный такой, летящий. Там, у воды, она чистит свои пёрышки. Какая же она красивая!..

С утра папа очень торопился, и снова пришлось вставать очень рано. Да что ж такое, не каникулы, а чёрт-те что. Ну доехали бы мы до санатория на час попозже, кому от этого хуже-то? Я-то проснусь, а вот вы попробуйте сегодня Максима разбудить. Два дня подряд рано утром он не встанет никогда. Спящего на руках положить в машину – это пожалуйста. Меня бы кто так положил. Как же спать хочется…

– Дедушка, до свидания! – сказала я заспанным голосом, обнимая дедушку. – Дай я тебя поцелую: и за себя, и за Максима. Он дрыхнет в машине, даже глазом не моргнул, как его ни будили.

– До свидания, внученька. До свидания, моя любимая, – приговаривал дедушка, расцеловывая мне лицо. – В добрый путь, в добрый час. Отдохните там хорошенько на солнышке, в море побольше поплавайте. Дедушку своего вспоминайте.

Тут дедушка немного не сдержался, глаза его заблестели, и по бороде стали катиться мне на лицо большие и солёные слёзы. Горячие слёзы. А он всё не останавливался и продолжал меня целовать, крепко прижимая к своей груди.

– Дедушка, не плачь, пожалуйста, а то я сама сейчас расплачусь, – сказала я и, не сдержавшись, тоже заплакала. – Ну вот, теперь мы вместе плакать будем. Прекращай давай. Ты первый начал!

Папа уже завёл двигатель, а мама, сложив последние вещи в багажник, подошла к дедушке попрощаться. Расцеловав и её, дедушка поднял меня на руки и отнёс до машины. Максим спал там, на заднем сиденье, с совершенно безмятежным видом, причмокивая во сне. Только он так сладко умеет спать. Дедушка протиснулся в машину и, дотянувшись поцеловать это спящее чудо, снова, похоже, распереживался. Чего-то долго шептал ему на ушко, шмыгая носом. А потом, посадив меня рядом и пристегнув, шлёпнул мне ладошкой по ладошке, подмигнул левым глазом и, захлопнув пассажирскую дверь, пошёл прощаться с папой.

– Мама, а кто такая синяя птица? – спросила я, когда наша машина тронулась, оставляя машущего нам вслед дедушку в облаке дорожной пыли.

– Синяя птица? – переспросила мама. – Птичка-пеночка, что ли, весничка? Ну, считается, что это птица счастья, она приносит добрую весть или надежду. Давно таких не встречала. А почему ты спрашиваешь, дочка?

– Да так, ничего особенного… – задумчиво ответила я маме и помахала удаляющемуся силуэту дедушки.

Мне кажется, он увидел. Поэтому так и продолжал стоять перед калиткой и махать нам до тех пор, пока не скрылся из виду.

***

Мы уже доехали. Папа говорит, что быстро добрались и он практически не устал, хотя глаза все красные. Мама велит нам выходить из машины и заходить в дом, только аккуратно: нельзя наступать на еловые ветки.

Пока родители ковыряются в машине, мы бежим в дом, лезем за печку и вытаскиваем кирпич. Камня нет. Зато на альбоме, прямо поверх фотографии мальчика, лежат, поблёскивая, старые командирские часы и тикают. Тикают!

Мы с Максимом заговорщически переглядываемся и расплываемся в широких улыбках. Он всё-таки их нашёл! Он всё-таки смог ещё раз вернуться, чтобы всё изменить!

Я беру альбом, и мне кажется, что мальчик на фотографии изменился. Больше нет слёзки под глазом, он не грустный, и, похоже, ему нравится фотографироваться. Он улыбается!

Заходят мама и папа, о чём-то говорят. Плохо слышно, они говорят не громко, но, по-моему, мама думает, что кому-то что-то надо рассказать. На что папа отвечает, что не стоит и что какой-то добрый сказочник, похоже, придумал сказку и в неё ушёл.

Ничего не понятно. Они, наверное, фильм какой-то обсуждают. Не до них сейчас.

Прилетала же птица, синяя птица. И он их нашёл и завёл!

– Максим, это мужские часы, я не могу их носить, – шепчу я и протягиваю брату часы, прижимая к груди альбом и раскраску. – Носи их ты. Он у себя в детстве уже. Никому их не отдадим и родителям тоже не скажем. И в наших руках часы его детства будут тикать вечно!