Несть

– Много воды, Настя. Не о том думаешь. К тому же, если не было бы такой отчетности, как бы мы пасли серпуховских… Пойми, это старая жесткая группировка. Понятийная. Я с ними еще с начала девяностых в контрах. Сможет этот наш супервахтер отличить их от остальных посетителей Михал Эдуардовича?

– Это несложно: брекеты на зубах, дреды. Я предупредила.

– Опасно. Давай поставим на ресепшен своего человека. Пупышева. Или Вагину.

– Не полезло ей с фамилией…

– Настя, это грубо.

– Грубо?! Я когда ее вконтакте искала – знаете, сколько интересных аккаунтов нашла? Пусть будет нынешний охранник. Коней на переправе не меняют.

– Давай поменяем. И не надо спорить.

– Юрий, я у Вас работаю… Нет, нет так. Я Вам служу не для того, чтобы всё время поддакивать. Иначе в чем моя ценность? В нанесении продольных шрамов? В исчислении среднего арифметического по мухаметшинским столбцам? В объяснении с ходоками по дарственным? Я всё это к тому говорю, – голос Драгомарецкой стал мягче, – что Вы, как мне кажется, перестраховываетесь не там, где надо. И при этом переоцениваете самих серпуховских и полагаете, что даже если сам Вировлянский пойдет на уступки, то всё равно их конфликт будет длиться до Второго Пришествия. А я думаю, что удар первым может нанести Меликян, воспользовавшись тем, что гараж около южного авторынка сдан в наем до конца года. И до конца года Михаил Эдуардович никак не сможет туда войти и взять договоры аренды. Точнее, может, но для этого ему придется самому разыскать хозяина гаража в надежде, что тот согласится пустить его внутрь и даст выйти с чужими бумагами. Вы бы пустили Вировлянского в свой гараж? Да пусть даже в чужой, сданный внаем? Да не в гараж даже… В самолет бы с ним один сели?

– Ты же знаешь ответ, Настенька, – тяжело выдохнув, сказал Игнатов.

– Так вот, что я думаю. Гарбуз не станет давить на серпуховских и теребонить Меликяна до момента, пока у него не истечет договор подряда с ТСЖ-912. А это не произойдет раньше декабря этого года. Представить себе, что председатель ТСЖ разорвет договор в одностороннем порядке, я не могу. По трем причинам, каждая из которых вам известна еще со времен «дела Кочеткова-Пригарина-Шура». Так вот, сам Гарбуз не станет давить на Меликяна. Но! Поскольку у Гарбуза есть конфликт хозяйствующих субъектов с печально известным ОАО «Estimated time», то вполне возможно, глава этого ОАО – Игорь Станюкевич, станет давить на Меликяна пунктом №9 приложения ко второму договору насчет лицензий. Лицензии выправлены правильно, спору нет. Но Меликян сделал крупную ошибку, когда не стал регистрировать название своего некогда вшивого ООО в качестве товарного знака. Он же тогда не знал, что к нему все федеральные сети выстроятся в очередь. И прохлопал ушами возможность стать крупным игроком. Что в итоге? Станюкевич давит на Меликяна в отместку Гарбузу. Гарбуз самоустраняется, так как любой арбитраж будет не в его пользу. Станюкевич ничего не выигрывает, но он азартен, как сказано в личном деле, и вполне может обострить ситуацию просто так, ради движухи. Меликян будет искать выходы на Торгово-промышленную палату, делать предъявы Омельченко, но это всё мертвому припарка. А тут он вспоминает, что рядом есть этот же самый Вировлянский, с которым по-любому придется договариваться. Вот и может подумать Меликян наш Георгий, что, заключив сделку с серпуховскими, он может запросто, ну, как бы сказать мягче…

– …интенсифицировать…

– …оно самое! Интенсифицировать переговоры с Вировлянским и потребовать пересмотра контракта под гарантии банка. А банк, учитывая идеальную кредитную историю Меликяна, даст ему закладную за милую душу! Вот и получится, что серпуховские будут ходить в офис к Михал Эдуардычу не токмо уговаривать шаромыжничать за одну треть от квартального прибытка, но и станут просить быстро переделать лицензии якобы под новые ГОСТы.

– Это всё ежу понятно, Настя, – устало отвечал Игнатов, – но ты лучше меня знаешь, что никакими картами из правой колоды, никакими заверениями Вельяминова, никакими плясками могиле Беседина мы не оценим вероятность реальной опасности для Вировлянского. Потому в наших силах только одно – сверять, сравнивать, оценивать, предупреждать Михаила Эдуардовича. Делать первый шаг – опасно, потому что потом Вировлянский нас же обвинит в сговоре с серпуховскими, повесит на нас расходы по обслуживанию терминалов оплаты и получит возможность переметнуться к Станюкевичу для сдерживания Гарбуза. Тогда Станюкевич обрастет еще несколькими щупальцами, которыми легко можно опутать как Вельяминова, так и Кршиштановского. И тогда ни Платов, ни Рябко не смогут вывести свои доли через фирмы-однодневки в Черногории.

– Смогут, – уверенно сказала Драгомарецкая. – Я уговорила обоих на процент с обнала. Подключайте Шарафутдинова.

– Ну ты, Настя… Еще так будешь работать лет пять, прибавлю зарплату… – усмехнулся Игнатов с явным восхищением в голосе.

– Я еще лет пять так поработаю, обещаю. Деньги меня не интересуют. По крайней мере, маленькие. Лучше закажите уже у Мокшина новую химическую посуду. С этой я уже намучилась. Ну, правда, пожалейте рабу Божью Настасью.

– Не буду, – отрезал Игнатов.

– Тогда я за сделанную химозу не отвечаю. Вы сейчас на Крестовский, смотреть за Сулаквелидзе?

– Нет, сейчас я на Дунайский, там сегодня мужичок от пули околел, буду навязываться безутешной вдове.

– Кто подсобил? Елдышев?

– Нет, Барабаш.

– Он – дебил. Зачем Вы с ним связываетесь опять?

– Интерес мой не в том, чтобы еще один заказ взять, а в платочке «М.М.В.» и вырванных странницах в бумажнике.

– Шутите?

– Уф… Настя, почему «шутите»?

– Это вообще не компетенция Барабаша по определению, этим занимается ФСБ.

– Перестало заниматься уже месяц как. Потому как стало понятно, что ранее убитые с такими же платочками никак не связаны с утечкой данных из таможенной службы. И они сразу отдали это Следственному комитету.

– Почему я об этом не знаю?

– Это я тебя хотел спросить. Ты, вот что, Настя: подготовь мне список проживающих по адресу: Дунайский проспект, дом 26. В алфавитном порядке, исключая престарелых мужчин.

– Вам нужны проживающие или прописанные?

– Прописанные, конечно. Проживающие важны, когда берешься за амурные дела. А тут смертоубийство.

– Сделаю через два часа.

– Всё, Настя, я поехал, спасибо.

– Погодите. Не могу не поделиться опасениями. Я боюсь, что эти платки у нас только время отнимут. Дел-то немерено.

– А я чую, что там что-то очень важное для нас кроется. Не могу объяснить. Кстати, о чуйке. Ты вчера закупорила?

– Да, и, по-моему, экземплярчик отменный. С выдержкой, но без жести. Х/б.

– Это хорошо. Атлас мне уже обрыднул. И Настя! Не забудь про Шамрикова.

– Я скорее про Локтионова забуду, чем про Шамрикова!

Выехав на внутреннее кольцо окружной автодороги, Игнатов вскоре был остановлен на посту патрульно-постовой службы взмахом полицейского жезла. Он опустил стекло своего внедорожника и дождался высокого крепкого проверяющего.

– Сержант Кротов, проверка документов, – сухо отчеканил человек в форме.

Игнатов протянул бумажник водителя.

– Страховка? – спросил сержант.

– Вот, вот моя страховка, – Юрий указал на иконки на торпеде.

– Ясно. Свидетельство о регистрации тоже там? – спросил сержант с недоброй улыбкой.

– Там всё. Я тороплюсь. Привет Вам от генерала Волчкова, будущий лейтенант Кротов.

Сержант проигнорировал последнюю реплику, внимательно посмотрел на водительское удостоверение и передал по рации данные автомобиля. Вскоре рация прошуршала свой вердикт.

– Николай Васильевич, – обратился он к Игнатову, – данный автомобиль находится в угоне. Прошу Вас выйти из машины.

– Не надо корчить из себя, сержант. И я не буду. Баш на баш.

– Выходите из машины. Неподчинение сотруднику…

– Позвони Стеклову. Не глупи, я ж о тебе забочусь!