Боги, люди и один полубог. 12 с половиной подвигов. Как все было на самом деле

Геракл, не говоря ни слова, достал ещё один сосуд и наполнил всё до краев.

– Вот видите! Достопочтенный Алкид, знаешь ли ты, что привело меня сюда через такую жуткую жару?

– Попробую догадаться. Может быть, Эврисфей решил устроить в честь меня шествие в Микенах, которое должно завершиться увенчанием меня гирляндами цветов?

– Юморист. Всё он прекрасно знает. В курсе ли ты, что в Арголиде, неподалеку от города Лерна есть болотце, а там…

– И это меня он называет юмористом. Болотце. В этом болотце можно утопить половину населения Греции, причем вместе с домами. И чего только не водится в этом болоте.

– Во-во. Например, там водится одна змееподобная пакость, которую местные жители именуют гидрой. В принципе, я должен тебе передать только то, что ты должен её пристукнуть, но от себя добавлю, что эта тварь здорово ядовита. И у неё, вроде бы, на место каждой срубленной головы вырастает две новые.

– А сколько у неё всего голов-то?

– Девять, – вступила в разговор Афродита, – но это если у неё больше никто ничего не отрубал.

– Мне, конечно, не хочется нарушать вашу беседу, но Эврисфей настаивает, чтобы ты ушёл до захода солнца.

– До захода ещё уйма времени. Лучше давай, наливай.

Как ни странно, настроение у присутствующих улучшилось. Казалось бы, Геракла выгоняют на смертоубийственное задание, причем делает это Копрей, которому это всё тоже не по душе. А у Афродиты левый глаз выглядит совсем не так, как положено глазу богини любви и красоты. Но, наверное, общее количество неприятностей превысило какой-то рубеж, и они перестали восприниматься должным образом. Веселье в хибарке героя разгорелось.

***

Когда уже было пора уходить, Афродита произнесла странное слово: «холецистэктомия».

– То есть?

– Что вы на меня уставились? С языка сорвалось.

– Но что-то ты этим хотела сказать?

– Если хочешь, чтобы я попророчествовала, проводи меня немного; Копрей, всего хорошего!

– До свидания, великая ббббогиннння.

– Перебрал. Это слово как-то связано с твоим заданием, но что именно оно означает – понятия не имею.

– А если попробовать с другой стороны? На каком это языке?

– На греческом, естественно.

– Вечно ты словечки разные мудреные используешь.

– Словечки! Мне ещё предстоит… Новый язык… Ах ты…

Геракл подхватил споткнувшееся воплощение любви. Воплощение уставилось на героя как будто увидело его впервые.

– О чем это я?

– О каком-то новом языке.

– Боюсь, этого языка ещё нет в природе. Если подумать… Есть у меня один приятель в Малой Азии, и сдается мне, дело кончится ребёночком.

– А Гефест?

– А Гефест вечно занят в своей кузнице. Я все же женщина! Так вот, ребёнок будет вынужден уехать, и, как мне кажется, будет родоначальником нового народа где-то к западу. Вот этот народ и будет говорить на этом самом языке. Ладно, пойду навещу Ареса. Паразитство. Стоит с кем-нибудь… Как его тут же…

Богиня растаяла в воздухе. Геракл поправил на плече суковатую дубину, которая до сего дня была золотым фондом дровяного склада некоего крестьянина. Алкид резонно предположил, что крестьянину для очага сойдет любая древесина, а вырванный с корнем дуб не самых больших лет в его руках найдёт лучшее применение.

***

Болото и вправду было большим. Участки трясины перемежались на нём со сравнительно твердыми полями. Герой дополнительно вооружился длинной жердью и стал пробираться к центру болота, полагая, что вся нечисть будет гнездиться именно там.

Предположения оказались верными. Как и то, что гидра отнюдь не являлась единственным обитателем топи. Когда Геракл в очередной раз ткнул жердью в очередную лужу, то почувствовал несильный рывок. Пока Алкид недоуменно разглядывал оставшийся в его руке недлинный обрубок, из лужи выбрался рак, по своим размерам больше похожий на корову.

Последовали два часа пустых препирательств. Рак был не в состоянии прокусить клешнями шкуру покойного немейского льва, а дубина Геракла так же бесполезно отскакивала от хитинового покрова членистоногого. Наконец, было заключено перемирие «де-факто». Геракл перестал долбить рака, а тот замер, зажав, правда, правую ногу героя, начисто лишив его подвижности.

И именно в этот момент из-за какой-то кочки выбралась подлинная хозяйка болота – гидра. Пока она медленно, огибая коряги, подползала, Геракл пересчитал наличные головы. Оказалось – пятнадцать. То есть, за последнее время на болоте были ещё гости. Плана военной кампании у героя не было; впрочем, он предполагал, что рептилия не сильна в стратегии.

Выпад гидры был довольно вялым и немногочисленным. Укусить героя попытались всего три головы. Взмах дубины отбросил чудище на некоторое расстояние и лишил его двух голов. Несколько секунд ничего не происходило, потом лишенные голов шеи втянулись внутрь туловища, а ещё через несколько секунд оттуда с чмоканьем выдвинулись четыре новые. Оснащённые головами. Монстр ненадолго замер, а потом вновь двинулся к герою. Герой за это время, нехорошо ругаясь, безуспешно попытался выбраться из живого капкана. Рак то ли был в сговоре с гидрой, то ли просто оголодал.

На этот раз, рептилия попыталась атаковать с трех сторон одновременно, благо, длина шей ей это позволяла. Геракл, нанес существенно более мощный удар, как всегда это с ним бывало, когда он находился в состоянии раздражения. Одно подразделение нападавших было снесено напрочь, а сама змеюка несколько раз перевернулась в воздухе и со смачным шлепком обосновалась в недалекой луже. Вскоре оттуда донеслось веселое и дружное чмоканье.

Алкид был раздражён не нападением, а тем, что сражение идет по правилам, которые диктует противник. Ещё в детстве учителя вдолбили ему, что такая тактика ведет к поражению. Надо было что-то срочно придумать. Впрочем, время на размышления пришлось выкраивать урывками. Гидра постоянно атаковала. На раздумья, соответственно, оставались только те промежутки, пока рептилия регенерировала собственные головы.

«Итак, что мы имеем? Рептилия, ядовитая. Бац – чмок – чмок. Сбивать головы, очевидно, бесполезно. Бац – бац – чмок – чмок – чмок. Пырнуть её чем-нибудь? Пыряли, без толку. Бац – чмок – чмок. Стоп. ОЧЕВИДНО бесполезно? Психологическая война? Да отвяжись ты! Бац – бац – чмок – чмок – чмок – чмок. Агрессор видит, как высовываются новые шеи, начинает звать маму, плакать и так далее. Рептилия… Бац – чмок – чмок. Стоп, эта чешуйчатая пакость должна как-то дышать!»

Упорядочив свой мыслительный процесс, герой принялся методично сбивать головы. Он занимался этим остаток дня, всю ночь, мысленно вознеся молитву Артемиде[11 - Дочь Зевса, по совместительству богиня Луны] за полную Луну, и первую половину следующего дня. Теперь гидра больше напоминала шар, состоящий из крайне раздражённых голов. Передвигалась тварь уже с большим трудом, и Гераклу приходилось её подтаскивать к себе при помощи небольшой осинки, вырванной с корнем из ближайшей кочки.

Многие головы уже не подавали признаков жизни из-за удушья, вызванного их же многочисленностью. Алкид выбирал те места, где ещё оставались признаки жизни и увеличивал поголовье одной отдельно взятой особи. Наконец, змеища перестала шевелиться. Контрольное отшибание ещё нескольких голов показало, что гидра окончательно и бесповоротно отошла в мир иной.

Оставалась ещё одна проблема. Рак. Герою вовсе не хотелось остаться в истории «сыном Зевса, заеденным раками». Геракл высказал несколько пожеланий, обращенных к ближним и дальним родственникам. Пожелания были услышаны.

– И чего ты здесь разоряешься?

– Афина?

– Удивлен? Учти, я не собираюсь проваливаться в Тартар[12 - Неуютная местность, расположенная под Аидом], тонуть в Стиксе[13 - Речка в Аиде], а проделать со мной то, что дедуля проделал с прадедом, физиологически невозможно.

– А как ты…

– Оказалась здесь? Ко мне заявилась Афродита, совершенно пьяная. С отвратительным синяком. Заявилась вчера, и только сегодня рассказала о тебе.

– Она у меня выпила несколько больше…

– Годового запаса спиртного. А теперь просыхает.

– Ты так и будешь…