Курсанты – 3

Послышались смешки, аВасилек толкнул вбок залепленного на повторении или, если быть точным, изучениивторого вопроса Семена. Тот даже не отреагировал, пока не услышал:

– …Баяниста!

Я усмехнулся. Диана жезлая, как после того нашего поцелуя, пошла к себе за парту. Сегодня она с Викойсидела. Та ухмылялась, даже на дергачах. Раз Сема вышел, пара минут на перекуру нее есть, прежде чем она начнет учить третий вопрос. А их сегодня аж шесть.Волшебный день.

– Семеныч! Давай уже.

Макар припечатал того поспине с такой силой, что шлепком разнесся по классу. Народ оживился и ловилнастроение странного препода.

Все, кроме как минимумДианы и Семы, что зло посмотрел вперед. Препод заржал. Надо выучить его имяотчество, пока не до этого было. Стало забавно.

Баяниста постигла та жеучасть, что и Диану. Его мучили долго, с толком, с расстановкой. Как-то даженеинтересно стало в конце. Трояк прозвучал хлестко, с сарказмом. Семенычразозлился, как и Дианка.

Мне даже показалось, чтопрепод их специально завалил чутка. Чтобы было веселее и застращать всю группу.Так сказать, добавить веса, на первый взгляд, не самому профильному предмету.

Третьей к доске пошлаКопылова. Задор у преподавателя никак не иссякал. Он решил, что раз девушкахотела, то девушке надо дать право высказаться. Следом на Машей и ее четверкой(Копылова очень быстро учила прямо на парах), пошел Василек.

Выбор пал на него за то,что цитирую: «Нечего было ржать над товарищем в трудную минуту». Судя по всему,процесс гражданский нам запомнится не менее уголовного. По крайней мере, заделшикарный.

Последним был вызван иполностью измучен наш Егорка Коптев. Тот плавал в вопросе, как в море корабли,и нещадно тупил. Преподаватель издевался над ним всласть. Закончили на том, чтоон спросил:

– Коптев, вы в танчикииграете?

Тот хлопнул ресницаминесколько раз. Кивнул. Да, он играл. Сейчас эта история только набиралапопулярность. И как он понял только?

– Тогда, товарищ курсант,если хотите допуск к зачету, то с вас Т-150.

Вся группа в недоумениихлопала глазами. Даже обиженный Сема перестал дуться. А я смотрю, третий курсстановится все интереснее и интереснее…

Глава 10. Вероника Фальцева

– Макар тебя точнозаберет? Машина у него какая-то не очень. Старая.

Смотрела на маму и вочередной раз диву давалась. Сначала радости моей не было предела, что она нестала злиться и психовать. Напротив, была искренне рада новости о том, чтоскоро станет бабушкой.

Тут же нашла мне врачей,наехала на руководство вуза, стала обращаться как с хрустальной вазой. Я какникогда чувствовала себя защищенной и любимой.

Страхи по поводу еереакции развеялись, даже токсикоз стал намного легче! А потом… Потом мнепришлось столкнуться с реальностью, в которой я не только мамина дочка, но ибудущая мать и даже… возможно, жена.

Потому что я думала, чтоослышалась тогда. Шутка ли, мне стало плохо и внизу все словно окаменело. Тогдая так испугалась, едва ли не впервые так по-настоящему.

А тут из-за тонкой двери,куда не пустили Макара, его: «Я бы хотел жениться на вашей дочери…». Врач тогдаухмыльнулся, а потом даже произнес:

– Ну вот, наше государствосвоими не особо качественными материалами весь сюрприз вам испортило.

Я тогда кивала и хлопалаглазами, ощущая себя странно. Я курсантка третьего курса. Беременная. Да, вмоей жизни все непросто, но денег хватает, уверена, проблем не будет.

Про замуж же даже думатьстрашно. Вот и мама ничем не дала знать, что слышала подобное от Макара. Апотом и вовсе все чаще стала повторять:

– Нужен он тебе, Ник?Понимаю, бывает такое. Но ты подумай.

Я не дура. Что матьпотихоньку выживает Сохина из моей жизни, стало заметно практически сразу. Онане любила, когда я звала его в гости. Наш с мамой дом для него был скореестранным суррогатом.

Она его критиковала.Спрашивала вроде бы безо всяких наездов, что он собирается делать дальше. Чемкормить семью? И как бы обычный вопрос, но что она ожидала услышать? Что ончто? Бросит учебу, уволится из МВД и пойдет работать?

И машина у него не та, ижилья отдельного нет, а то, что мы сами живем на служебной квартире, ее несмущало. Странно, но со временем я хоть и делала вид, что все нормально, но выпадыматери стали напрягать.

Тем более на фонеповедения самого Сохина. Потому что Макар просто идеально вел себя. Он ни разуне сказал ни слова против моей матери, хотя я точно видела, как он бесится.

Он постоянно был со мной,и я после той пары на физо, где мне плохо стало, посмотрела на него иначе. Ямогу на него положиться. Могу. В одно мгновение все страхи про НАС и отсутствиебезопасности рядом с мужчиной развеялись.

Потому что он действовалслаженно, как мужчина. А я могу не сама, оказывается. Оказывается, проблемырешать может кто-то, кроме меня и мамы, и как он стал с ней разговаривать. Радименя… Чтобы не расстроить МЕНЯ!

Иногда на лекциях ясадилась назад, где можно было открыть окошко. Мать наругалась, и теперь нашемукурсу ставили лекции только в аудиториях с окнами. Помню, когда это сталоочевидно, Диана объявила нашего ребенка сыном полка и клятвенно обещала потомотблагодарить.

Да, это мама выбила, да,Сохин бы не смог так. Но разве это говорит о том, что он какой-то не такой? Нет,конечно. Я изменилась. И менялась каждый день.

Пару дней назад Машасказала мне:

– Ты стала мягче. Ивзгляды свои на Сохина больше не прячешь.

Я тогда еще спросила,какие такие взгляды. Но Маша просто ответила:

– Влюбленные…

Ох! Это все было такстранно и ново. Животик начинал расти, и я с нетерпением ждала шевелениймалыша. Слава богу, с ним все было нормально. Но вот это вот пренебрежениематери…

Отправилась в институт.Сохин как штык ждал меня у подъезда. Я знала, что ему многого не хватало внаших отношениях. Должно быть, меня. Общения.

Чаще мы ехали до школымилиции молча, но тут я решила завести разговор:

– У меня идея появилась поповоду стенгазеты ко Дню милиции.

Он улыбнулся. Да, для насэто самое рисование оказалось тем, что и объединило. Все же началось именно снего. С ватманов и моей неуемной фантазии.

Он бежал от себя в краскии кисти, а бежала от рутины и проблем серых будней. А в итоге вот как мывстретились и нашли друг друга.

– Груша в обморок негрохнется от твоей идеи? Давай сразу говори, сколько ватманов?

Я улыбалась. Тоже. Гладиларуками живот, который потихоньку рос, и уже скоро придется отказаться отстрогой формы одежды. Ответила:

– Груша-то ладно. А вотСимон будет бдеть. Думаю, четырех хватит.

– После пьяногомедведя-то!

Я фыркнула. Да, было делона Восьмое марта. Я придумала очень спокойную стенгазету в виде известногосерого мишки, нарисовав ему счастливые глаза.

Почему-то тогда ещеначальник нашего курса Симон, увидев наше творение, строго приказал переделать.Мол, где вы видели серых медведей, да и вообще, глаза у него пьяные!