Кангюй. Парфяне

– Бактрия? – Селевк заинтересовано отзывается, не оглядываясь на голос.

Скука среди присутствующих испаряется. Гелиодор прищуривает глаза, пытаясь опознать в свите посмелевшего расстроить награждение.

– Аргей, победитель песенных состязаний в честь династии Селевкидов, – уточняет Гелиодор. – Так ты… и вправду прибыл к нам из Бактрии?

– Базилевс Селевк, прибыл я из свободного полиса Бактры. – Юноша являет редкое хладнокровие, говорит голосом твёрдым в интонации почтительности, не пытаясь скрыть правду. – Отец мой, македонянин, из старой аристократии, сатрап.

На словах «из аристократии, сатрап» из тени колоннады на залитую солнцем палестру выходит начальник стражи базилевса с тремя рослыми соматофилаками[22 - Соматофилаки (др.-греч. ?????????????, буквально телохранители) – адъютанты.]. В полной тишине широко улыбающийся Селевк продолжает беседу с эфебом:

– Твой отец отправил тебя в мою Сирию шпионить? Ты из царских детей[23 - Царские дети (др.-греч. ????????? ??????) – корпус пажей, элитная придворная организация эллинистических государств из потомков знатных родов, лично преданных царю, «питомник будущих полководцев и наместников», учреждён Александром Великим. Число пажей при Антиохе IV – шесть сотен.]Бактрии? Ты тайный осведомитель Деметрия? – Вопросы базилевса, в холодном тоне задаваемые, звучат как обвинения в смертельно-тяжких преступлениях.

Спутники[24 - Спутники (др.-греч. ?????????, буквально копьеносцы) – в данном случае эскорт царя и охрана царской резиденции.] Селевка вынимают ксифосы из ножен. Нагое, серое, вечно голодное железо играет солнечными зайчиками на лице Аргея. Вот-вот мечом, а не золотом разрешится участь несчастливого певца. Среди участников состязания смятение и ужас. Знакомцы по эфебии нарушают строгость построения, сбиваясь во взволнованную толпу.

– Спас отец меня от неминуемой смерти. – Честный голос юноши впервые за состязание дрожит от волнения. – Честнейший человек отец мой. Пифагореец, математик[25 - Пифагорейцы разделялись на две группы последователей: акусматиков (слушателей), ответственных за религиозные ритуалы учения, и математиков (учеников), развивающих четыре пифагорейских знания (матемы) – арифметику, геометрию, гармонию, астрономию.], верный эллинским богам. По коварным козням матери-царицы родитель мой отстранён от казначейства, сослан в далёкую сатрапию, дабы усмирять бунты непокорных варваров.

Селевк бурно хлопает в ладоши и громко смеётся. Тот продолжительный смех ироничный, лёгкий, незлой, в насмешке, кажется, и не о судьбе юноше вовсе. Ксифосы охраны одеваются ножнами. В свите журчащий шёпот, по интонациям благосклонный.

– А жив ли твой отец? – участливо вопрошает из-за спины эфеба Гелиодор.

– Уверен я, отец погиб…

Шёпот свиты смолкает. Любопытство посещает облечённых властью и богатством. О, право, такого занятного развлечения на награждении никто из них не мог предположить.

– …Предзнаменование было. Явился мой родитель ко мне во сне, и был он печален. Геката[26 - Богиня тьмы.] привела его ко мне. На расспросы явил родитель мой страшные раны. По виду ран жестоко его пытали: кололи, рубили, жгли огнём. Горько плакал родитель мой. И слёзы те были не слёзы, а кровь. Говорил отец мне: «Никогда не возвращайся в Бактрию».

Эфебы певческого соревнования толпой горестно стонут. Никто из них более не завидует отмеченному вниманием базилевса.

– Во сне призрак говорил с тобой? – Гелиодор всерьёз встревожен. Прикладывает правую ладонь к груди, словно бы удерживает сердце в теле. – И кто твоего родителя истязал? Непокорные варвары? Отец твой пал в плену? Назвал призрак кого повинного в пытках?

– Нет, во сне призрак не огласил имён. Вопрошал его о повинных в смерти его, но он лишь повторял: «Не возвращайся в Бактрию». Не варваров то было деяние. – Юноша говорит с Гелиодором, но смотрит на базилевса. – В кошмарном сне уже перед самым расставанием отец сказал, что вестник от убийц прибудет ко мне.

– Из Бактрии? В мою Селевкию-на-Тигре прибудет вестник от убийц? – Селевк ошеломлён не меньше раскрасневшегося на солнце Гелиодора.

– Вот они, нечестивые нравы самозванной династии! – Гелиодор сокрушённо качает головой. Сочувственно касается рукой плеча юноши. – За честность в службе жаловать македонянина пытками! Что ж, каков Деметрий, такова и награда! Великодушие бактрийских царей давно известно в Сирии. Предзнаменование твоё и не предзнаменование вовсе, а уже свершившаяся гнусность. Соболезную тебе, Аргей, сын Ореста. Горька твоя утрата. – Гелиодор воздевает к небу руки. – Призываю богов утешить несчастного кифариста в скорби.

Свита согласно шумит. Селевк задумывается. В раздумьях переменяется в лице до хмурости. Подзывает жестом к себе Гелиодора, что-то долго говорит прямо в лицо склонившемуся пред ним вельможе, встав с кресла, поправляет складки одежд, намереваясь покинуть эфебию, неожиданно обращается к позабытому эфебу:

– Аполлон, покровитель музыки, будь свидетелем награждения. Аргей, македонец, ты победитель состязаний! Эфеб, твой отец может гордиться тобой. Благородное происхождение кифариста видно сразу: и в красоте, и в живости ума, и в искусстве владения семью струнами. – В правой руке базилевса объявляется тугой кошель. – Это назначенная награда, победитель, прими её!

Кифарист замер камнем на месте, не веря услышанному. Живая статуя «Демон растерянности» с шутливой подачи Гелиодора вызывает живую симпатию у аристократов свиты и магистратов полиса.

– Эфеб Аргей, прими награду. – Селевк вновь добродушен. Неожиданная застенчивость певца его веселит.

Монеты весело позвякивают в кошеле. Но награждаемый неподвижен. Базилевс взглядом обращается к начальнику стражи. Юноша подводится к Селевку. Наконец-то бледный эфеб справляется с растерянностью, кифара повисает на ремне, обеими дрожащими руками победитель принимает награду.

– Скажи мне, Аргей. – Селевк хитро подмигивает Гелиодору. – Сопровождал ли ты родителя твоего по делам службы?

– Да, базилевс, сопровождал. Отец часто брал меня в путешествия по Бактрии. – В голубых глазах эфеба наивное простодушие. – Она свидетельница слов моих. – Кифара, висевшая на ремне, поднимается к груди. – Втроём мы объездили Бактрию. Побывали во всех сатрапиях.

– Не встречал ли ты в казначейских инспекциях стратега Евкратида? – Селевк серьёзен в странном вопросе о чинах Бактрии.

– Знаком я лично с Евкратидом, македонянином, стратегом и фрурархом[27 - Фрурарх – командующий гарнизоном.]. Представлен был ему отцом и говорил я с ним, но лишь однажды, на празднествах Геракла в Согдиане[28 - Согдиана – древняя область, расположенная в долинах рек Заравшана и Кашкадарьи.]. – Юношу пытливо изучают три сотни пар глаз, финал музыкального состязания стал обсуждением политики держав. – Повелевает стратег гарнизонами Великой стены Бактрии, что ограждает от варваров северо-запад страны. Стараниями Евкратида крепостные укрепления не ветшают, но регулярно обновляются из средств казны. Войска почитают стратега за лучшего командующего Бактрии. Многие воители из прочих гарнизонов стремятся попасть к Евкратиду на службу. Причина почитания в том, что стратег не позволяет отвлекать воинов стены на хозяйственные работы откупщиков. Гарнизоны не касаются земли. И потому нажил Евкратид себе врагов. Деньги на пограничные гарнизоны расходуются стратегом по назначению, его воины сыты, обучены, вооружены. В смотрах солдаты Великой стены Бактрии лучшие из тех, что видел я.

Влиятельные мужи перешёптываются меж собой. Эфеб-кифарист проявляет разумность в суждениях.

– И много воинов в сытых гарнизонах стратега Евкратида? – С блаженной улыбкой базилевс обращается не к эфебу Аргею, но к многоголосо-шумному магистрату полиса Селевкия-на-Тигре.

– Стратег Евкратид по рангу меридарх[29 - Меридарх (от др.-греч. ??????? – части, ?????????? – наместник части) – наместник части сатрапии или, в данном случае, командующий десятитысячным отрядом (мириадом), делившимся на три части (гиппархии).], наместник Турива[30 - Провинция Бактрийского царства.]. Под его началом десять тысяч копий. – Без промедления Аргей разглашает военные тайны Бактрии. Волнуясь, повторяет с гордостью за родину: – Десять тысяч самых лучших бактрийцев, базилевс Селевк.

– Вернёшься ли ты, Аргей, сын досточтимого казначея Ореста, в Бактрию? – Селевк проводит пальцами по струнам кифары эфеба. Струны жалобно поют. – С моим секретным посланием для стратега Евкратида?

– Да, базилевс Селевк, вернусь, если на то будет твоя воля. – Твёрд в голосе Аргей. – Какие слова донести до фрурарха?

– Скажи Евкратиду, родственнику моему, что поддержим мы его притязания. – Селевк хоть и сладко-нежно улыбается, но по твёрдой интонации голоса отнюдь не шутит. Базилевс проводит пальцами по струнам бактрийской кифары. Струны на этот раз остаются беззвучными.

– Когда мне в дорогу? – высоко поднимает голову Аргей.

Селевк похлопывает ладонью по груди юноши, тихо смеётся, взявшись за кифару правой рукой, левой привлекает к себе, стискивает эфеба-гордеца за плечо.

– О-о-о! Ты ещё и храбрец, Аргей? – Довольный Селевк обводит глазами свиту. – Мне нужны преданные люди. За твои дарования произвожу тебя в друзья базилевса. Ламах, дай мне свою фибулу почётного друга базилевса, новую получишь завтра.

Серебряная фибула Ламаха переходит в руки Селевка, им же прикрепляется к хитону Аргея. Раздаются громко-частые «Ах!». Диск отличия размером с кулак украшен профилем базилевса. Хитон награждённого из тонкой, грубой, дешёвой льняной материи трещит и заметно провисает под тяжестью знака отличия. Завистливые взгляды свиты дополняют награду.

– Мой Гелиодор, твоя хламида[31 - Хламида – древнегреческий плащ.] истёрлась, пора её обновить. – Селевк протягивает руку и получает пурпурную хламиду с отличием старого первого друга базилевса, с двумя широкими полосами по подолу, вышитыми из тяжёлых золотых нитей. Следом за пурпурной хламидой Аргей награждается и чей-то новой широкополой пурпурной кавсией.

– Ты стал одним из моих друзей, эфеб Аргей, – провозглашает громко базилевс. – Македонянин, ты будешь внесён в список друзей.

– Благодарю, великолепный базилевс Селевк, за… – сбивчиво лепечет юноша.

Слова тонут в рукоплесканиях свиты Селевку. Лицо победителя состязания сравнивается по цвету с оттенком дарованной хламиды. Гелиодор со спины Аргея поправляет складки накидки. Вельможа счастлив более самого награждённого.

– Друг мой кифарист, повремени с Бактрией. – Базилевс стискивает до хруста костей плечо юноши. Но смотрит Селевк в сторону многолюдной свиты, ей и говорит: – Отбываю я, Аргей, по другим полисам моей обширной державы, дабы собирать с жадных людей деньги, продовольствие и рекрутировать войска для войны на востоке. Найди меня в Антиохии по зиме. У тебя сладкоголосая кифара. Будешь эпифанией[32 - Эпифания (др.-греч. ????????) – явление людям божества в оболочке смертного.] бога Диониса в моих царских празднествах. Решение базилевса всегда справедливо[33 - «Решение царя всегда справедливо» – слова из речи Селевка I (App Syr. 61).]!

На тех словах властителя магистратами буле полиса воскуриваются благовония. Жрецом царских культов торжественно исполняется поминальная молитва в честь предков базилевса. Раздаётся громкое многоголосое «Славься, равный богу[34 - Эпитет «равный богу» (???????), как и «бог/богиня» (????) часто употребляемы по отношению к царям/царицам эллинистических государств Востока и считались допустимыми.] Селевк». Потрепав кудри награждённого, уложив ему на голову пышный оливковый венок, базилевс со свитой покидает эфебию. Властителя осыпают густыми облаками из разноцветных лепестков цветов. Вслед базилевсу отправляются сладкозвучные хвалебницы.

Глава 1. Прерванные сны

Едва базилевс Селевк с влиятельными мужами сатрапии и полиса покинул палестру эфебии, как эфебы устремились с поздравлениями к Аргею. Помимо непосредственных участников состязания, ещё пятен сотен юношей-эфебов окружили награждённого. Палестру наполняют возгласы ликования. Всяк стремится прикоснуться к счастливчику.

– О-о-о!

– Боги, я это видел!

– Да здравствует эфебия родная!

– Ты отмечен! Ты отмечен самим базилевсом!

– Аргей прославил эфебию Селевкии!