Эрис. Тихе

– Да, мой лохарг[72 - Лохарг – командир лоха, тактической единицы пехоты полисов, примерно сто воинов.]! Эсхин! – отзывается сын главы рода Ксантиклов. «Бог Кронос» кивает в сторону сражающегося эфеба.

– Поймать главаря! – Шеренги поступают к старшему командиру. «Бог Кронос» размахивает над головой окровавленным ксифосом. Со стороны участникам битвы уверенно представляется, что лохарг тем жестом призывает сплотить ряды. Трое отчаянных рубак устремляют туда, где был замечен в последний раз вожак мятежников.

Сальпинга на другом конце площади театра несравненно виртуозно распевает жестокий сигнал к наступлению. Ополченцы из зрителей заполняют опасные пустоты на флангах. Равняются добровольцы в построениях на сплочённый отряд «Кроноса». Среди добровольцев строго раздаются голоса подоспевших архонтов-фермосфетов, жрецов, мистов культов, глав фил и гетерий. Хаос в рядах зрителей переменяется подобием бранного порядка. Зрители ещё не фаланга – на то нет положенных доспехов, копий, шлемов, – но уже не протестующая толпа. Всяк из оружие держащих вспоминает давнюю или недавнюю службу в эфебах.

Люди пылают восторженным желанием постоять за эллинские традиции. Зрители потрясены происходящим. Театральная трагедия из жизни богов, начатая «богами» у фимелы, продолжается смертными руками на улицах родного города. Быстротечная битва замедляется, растягиваясь на бесконечно долгую ленту времени, заполненную искажёнными гримасами, криками, поединками, смертями, агониями, возбуждением, страхом, восторгом, безумием. Люди в сражении утрачивают лица. Никто не спрашивает имени рода у соседа. Никто более не интересуется у нового знакомого достатком, занятием, местом жительства в городе. Суета размеренно-привычных дел позабыта. Позабыто и негласное неукоснительно соблюдаемое требование поддерживать на публике видимое достоинство. Праздничные накрахмаленные, отутюженные, собранные на складки, украшенные узорами или вышивками наряды утратили цвет, форму, залиты потом, грязью, кровью, порваны.

Эсхин

В свалке сражения на площади раздаётся громкий призыв мятежников: «Тихе с нами!» Главный вожак бунта, возвысившись над толпой, сидя на плечах товарища, указывает направление к отступлению. Ряды путчистов громко поют пеан: «За Тихе! За Тихе умрём! За Тихе пойдём! Победим-победим!» Белая маска разворачивает построение шеренг, перекрывает улицу к кварталу Тихе, к отряду «Архонта» пробивается отряд в синих линотораксах, отрезая тем самым путь к отступлению. Во главе отряда паломников оказывается певец в золотой маске богини Эрис. Два отряда, «Архонта» и «Эрис», решительно наступают. С десяток экзомисов падают ниц перед ними.

Мятежники подаются в противоположную сторону. Их перепачканные сажей печей лица встречаются с перекошенными от злости лицами зрителей, покидающих театр, удивлёнными ополченцами, что прибывают на зов труб. Серые экзомисы теряют рассудок, нет среди них бранного порядка. С дикими воплями отчаянья загнанных в ловушку мятежники набрасываются на отряд «бога Кроноса», что по центру горожан-ополченцев. За поворотом от театра спасение – короткая улица выведет к открытым крепостным воротам.

В море отливы сменяются приливами. Предписанный богами закон море выполняет неукоснительно. Солёная вода отступает, обнажается каменистое дно. Горе тем обитателям глубины, кто не поспел за отступающим морем. Крабы зарываются в песок, раки-отшельники скрываются в раковинах, прибрежные рыбки ищут спасения в глубоких расщелинах скал. Но те неразумные, кто беспечно остался на высохшем дне, испытывают удачу – встречают безжалостное солнце, становятся желанной пищей для птиц. Так происходит и в битве на площади для Эсхина.

Успех отрядов архонта-фермосфета и Граника, запирающих изгибистую улицу к кварталам Тихе, порождает бурный прилив в сторону сплочённых шеренг «бога Кроноса» его союзников из числа зрителей-горожан. Прилив серых экзомисов выносит вожака путча прямо на четверых соратников. «Бог Кронос» издаёт ликующий крик. Золотая маска впадает в неистовство. Громила-силач раскидывает врагов, орудуя гоплоном и ксифосом. Море, серое море бунта бьётся о твёрдую скалу. Боги не дают познать Мирону счастья заветного поединка. Битва «Кроноса» сковывает охрану главаря, открывая его сыну Полиника.

– Убей главаря! – ревёт неистовый «бог Кронос». Ксифос вонзается в глаз левый мятежника, выносит наружу содержимое курчавой головы. Лязг металла, крики, песня сальпинги. Нет времени для раздумий. Надо спешить – бранное счастье переменчиво. Эсхин бросается на предводителя серых экзомисов. В схватке сходятся равные по силе соперники. Сложением Эсхин как главарь людей из Тихе. Поединок мгновенно-быстротечен. Два врага встречаются взглядами. Во взгляде предводителя мятежа ломается воля к сопротивлению. Эсхин выпивает глоток победы ещё до того, как скрещивает кинжал с клинком врага. Чувство «уже проигравшего» меняет цвет глаз зрелого мужа.

– Я Брасид! – выкрикивает в лицо Эсхина противник. – Тихе со мной!

Воин каменоломен успешно отражает удар правого клинка сына Полиника, в тот же миг пропускает удар второго клинка-близнеца по правому боку, там, где печень. Клинок в левой руке Эсхина не уступает по проворности правому. Сын Полиника убивает того, кто назвался Брасидом. Раз, два, три, четыре, пять – ровно столько продолжался смертельный поединок Эсхина с врагом. «Бог Кронос», эфеб и танцор-гамор пробиваются к хоревту.

– Эсхин, вынеси труп на агору. Оповести Ортигию о победе. – «Бог Кронос» отдаёт приказ рядовому воину.

Старший командир в маске забывает об Эсхине и Брасиде. Новые опасности обрушиваются на фалангу гаморов-трапезитов. Эсхин молча повинуется. Умирающий Брасид быстро угасает в сознании, истекает кровью, хрипит, агонизирует, резко подёргивает руками-ногами. «Бог Кронос» вместе с подоспевшими боевыми шеренгами оттесняет серых экзомисов от павшего. Эсхин поднимает с камней площади окровавленный полутруп. Пачкается в его тёплой крови. Перехватив левой рукой через грудь, вытаскивает, как лучшего друга, умирающего из кровавой рубки. Эсхин скрипит зубами. Раздувает ноздри от гнева. Тащит Брасида, печально плачет, но выполняет неприятный приказ «бога Кроноса». Едва юноша с брыкающейся ношей покидает третью боевую шеренгу, как штормовая волна прилива Тихе окатывает построения «Кроноса».

Фаланга «Кроноса» достойно выдерживает натиск атакующей толпы. Вторая и третья шеренги построения сменяют первую, вступают в бой. Более нет резерва у «бога Кроноса» из числа артистов. Теперь бьются с врагом и командиры десятков. Мятежники падают под поставленными ударами танцоров, хоревтов, трапезитов Оропа. Раненых вытаскивают товарищи прочь из шеренг на попечение лекарям, их места занимают зрители, добровольцы, государственные рабы. «Кронос» огрызается копьями, ксифосами, кинжалами. Фаланга покрывается частыми трещинами, так, как расслаивается слоями камень сланец, но отряд артистов в упорной обороне не отступает. Волна прилива, ударившись о скалу, окатив её брызгами крови, нехотя спадает. Атака наступающих вмяла, отодвинула ценою огромных потерь фланги из зрителей, но лишь на пару-тройку шагов от свирепого строя «Кроноса». Прилив серых экзомисов не достигает спасительных, зазывно манящих, широко открытых крепостных ворот, что нависают над городом сверху, слева от театра.