Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка

– Атани… Я, – Жюльен глотал воздух словно рыба, вытащенная из воды, пытаясь подобрать слова. – Ты обо мне думаешь… Я – дворянин, а не бродяга!

– Я, – девушка многозначительно подняла указательный палец. – Ничего не думаю. Я торчу в твоем обществе уже больше месяца и сформировала о тебе достаточно полное мнение. Я всего лишь пошутила – и все! И да, не надо о происхождении. Не так давно моя персона имела честь познакомиться с членом парламента и до мозга костей дворянином. На публике. Но, на самом деле, мерзкой сволочью. Поэтому происхождение меня не волнует, это ничего не определяет в человеке…

– Кстати, о происхождении, – заметил Жюльен, внезапно успокаиваясь. – Кем были твои родители?

– Хм, – Атани слегка замялась, что-то обдумывая, потом пожала плечами. – Отец работал на торговую компанию. Был капитаном корабля, думаю, тебя это не удивляет. Мама росла в семье парижского нотариуса…

Жюльен тронул подбородок и задумчиво пробормотал:

– Зная, что из себя в целом представляет любой успешный нотариус, предполагаю, что в здравом уме дочь за моряка он бы не отдал, – сказал он себе под нос. – Сопоставив с этим брошенную недавно тобой фразу о том, что ты родилась в Вест-Индии, могу предположить, что замуж твоя мать выходила без согласия родителей…

Атани застыла, затем медленно обернулась. На ее лице повисло настороженное любопытство. Она смерила взглядом фигуру Жюльена и склонила голову к плечу.

– Отличная наблюдательность, – суховато заключила она через несколько секунд. – Вы меня пугаете, граф Секурья…

Тот улыбнулся:

– Я могу зачесть это в качестве комплимента…

– Можешь. Но да, ты прав. Это действительно было так… – Атани прошлась туда-сюда, обдумывая следующую фразу, и вдруг обернулась. – И, все-таки, твой вызов на стрельбу еще в силе?

Жюльен сделала шаг вперед и чуть насмешливо бросил

– Разумеется. И обещаю не поддаваться!

* * * *

Наползающая ночь не была темной. В зеркальной синеве спокойных вод отражалось небо, по которому медленно проплывала пара пышных облаков. Полная луна, казалось, занимала половину небосвода. Она рисовала огромную световую полосу на воде, упиралась в берег, и придавала причудливый оттенок деревьям. Где-то в глубине острова раздался глухой крик какого-то животного.

Прибой еле слышно обволакивал валуны, которыми была усеяна часть берега. Волны отполировали их настолько, что сейчас в каменной гряде мистически отражался лунный свет. Мелкие брызги взлетали в воздух и оседали на скользкую поверхность, оставляя на них тонкий солевой налет. На огромном камне сидела одинокая женская фигура, обняв себя за плечи, и смотрела в густую темную воду. Девушка не обращала внимания ни на мокрый подол своего платья, ни на мириады холодных капелек на своем лице. Она смотрела в одну точку, и с каждой секундой ее еще юное лицо приобретало угловатое обреченное выражение. На остров опускалась ночь.

Из-под деревьев вынырнула огромная мужская фигура и замерла, заметив девушку. Затем осторожно, отмеряя каждый шаг, направилась в её сторону, но, не доходя, встала позади.

– Уже темно… – пробасил Энтони, хрюкнув.

Ответа не последовало. Подождав несколько секунд, Кассандра подперла рукой подбородок, чуть подавшись вперед, и, не оборачиваясь, произнесла.

– Почему? Почему так… – голос её был отсутствующий. Казалось, она спрашивала только ради самого факта.

Энтони опять громко хмыкнул и утер кулаком нос, изучая её темный силуэт, затем сказал:

– Ты сидишь на холодных камнях… Это вредно…

– Мне все равно… – пожала плечами девушка. – Меня все устраивает, я не хочу идти в барак…

Ничего не сказав, матрос стянул с себя куртку, приблизился, укрыл ею плечи Кассандры, затем так же молча отошел на прежнее место.

– Энтони, – девушка медленно завернулась в огромную куртку, пропахшую соленой водой, по-прежнему не оборачиваясь. – Это правда, что ты бросился за мамой в воду? – и так как он молчал, прибавила. – Я случайно услышала…

– Да, – ответил гигант. – Я хорошо плаваю. Но не успел…

– Это могло быть опасным…

Энтони неразборчиво хмыкнул, что должно было означать нечто, вроде «мне некогда было об этом думать», потом ковырнул песок носком сапога и сказал:

– Я виноват. Не стоило оставлять ее одну…

– Нет, – Кассандра покачала головой. – Твоей вины тут нет. Все решили, что она не нуждается в наблюдении, и перестали обращать на неё внимания. Я в этом тоже виновата. Трудно сказать, что она увидела в воде, и почему кинулась туда….ведь она почти не умела плавать…

Энтони опять утер нос кулаком и уселся на песок. В свете луны эта картина казалась особенно запоминающейся: молодые люди беседовали на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Девушка куталась в огромную плотную куртку, изучая горизонт, и в полосе света капельки водных брызг на её лице придавали ей отрешенный вид. Склонив голову к плечу, старший матрос «Аврелии» изучал профиль Кассандры, не произнося ни слова.

Та смотрела на воду.

Она не увидела последних минут своей матери и втайне была рада этому. Так было бы тяжелее осознать все. Сейчас же казалось, как будто Марта Суронте просто исчезла, отойдя в лучший мир.

Помешательство Марты внезапно перестало быть буйным, и женщина превратилась в безобидную особу со странным поведением. Она ходила по острову, собирала траву и ветки, бегала за попугаями, смеясь, и иногда говорила бессмысленные фразы. Ночью она приходила спать в женский барак и иногда сидела в углу, рисуя по земле пальцем. Ни мужа, ни дочь безумная не признавала, и все понимали, что воскресни вдруг ее любимый сын – ситуация бы не изменилась.

Кассандра была права, говоря о том, что островитяне перестали обращать на Марту внимания. Ее можно было держать взаперти, но всем становилось не по себе из-за по-детски пронзительного плача безумной, поэтому та сутками была предоставлена самой себе. Никто не знал, что именно бедная женщина увидела в воде сегодняшним утром и почему бросилась туда. Энтони Гарлоу, поняв, что происходит, бросился за Мартой, но доплыть до неё не успел. Безумная утонула так же тихо, как и вела себя последние пару недель.

– Скажи, ты почему пошел в пираты? – вдруг спросила Кассандра после пятиминутного молчания.

– Так это… – пробубнил Энтони. – Скучно…

– И правда… – усмехнулась девушка негромко. – Так гораздо веселее… А родители знают об этом?

– Я сказал, что ухожу в море. И ушел…

– Сразу к Атани?

– Не… Три года… Юнгой еще… – Энтони в своей обычной манере выдавливал из себя слова.

Кассандра кивнула, не оборачиваясь:

– И больше дома не был?

– Зачем…? – пожал плечами гигант, и копнул песок носком сапога. Девушка в свою очередь передёрнула плечами, по-прежнему, глядя на сверкающую в лунном свете полосу воды, и тихо сказала:

– Семья… А от моей уже почти ничего не осталось. Теперь я и папа…

– Из-за нас…? – полувопросительно осведомился Энтони.

Ответ прозвучал не сразу.

– Что это изменит? Как я повлияю на ситуацию? Копить гнев и обиды? Мама их копила, видимо, результат мы видим… Уже неважно. Буду стареть на этом острове, значит.

Энтони почесал затылок всей огромной пятерней

– А пираты… вон… не успевают…