Одиссея Атани Дюбарри. Король и пешка

– Вас же тоже никто не заставляет… – заметила Кассандра. – Весело – значит весело. Все надо принимать. Видеть в этом какое-то будущее. Свое. Особенное, – она перевернула руку ладонью вверх и зачем-то потрогала жёсткий мозоль возле пальцев.

Повисло молчание.

В лунном свете неподалеку показался Боб Кельвин. Он заметил молодых людей, некоторое время оценивал открывавшуюся картину, потом прошел мимо в сторону бухты, оставшись незамеченным парой.

Энтони снова громко хмыкнул:

– Всю ночь будешь сидеть?

– Я топиться не буду, не волнуйся, – усмехнулась Кассандра. – Это слишком простой способ решения проблем… И я не хочу спать. За куртку спасибо.

Пропыхтев что-то невнятное, Энтони поднялся на ноги и не спеша пошел прочь…

…Когда с рассветом всех рабов выводили на плантации, Кассандра Суронте уже была в их рядах. Направляясь в сторону своего участка, она подошла к дежурившему с утра Бобу Кельвину, и кинула в него матросской курткой:

– Сэр! Верните господину плантатору! – с еле уловимым смехом сказала она.

Боб поймал куртку на лету, взглянул на неё и рассмеялся

– Не видел бы я вас обоих вчера, задумался бы! – с легкой иронией бросил он.

– Да… Каждый видит то, что хочет, – сказала Кассандра, показывая глазами в сторону графини Монгори, и взяла в руку мачете для рубки тростника.

Солнце с каждой секундой поднималось все выше, над островом пополз дым разгоравшихся костров….

* * * *

Боб Кельвин вздрогнул всем телом. Из темноты выдвинулась женская фигура в блестящем платье и мягко улыбнулась:

– Друг мой Роберт! Рада видеть тебя!

Он понял, что не ощущает ни страха, ни недоумения. Только стыд.

– Мадам Аврелия, – склонил он голову, стараясь не рассматривать ее.

А ведь именно такой его мадемуазель запомнилась всем, кто ее знал: молодая, улыбающийся, но с ноткой грусти в глазах. Аврелия Дюбарри никогда не жалела о том, какую жизнь выбрала, согласившись на тот роковой побег с заключенными каторжной тюрьмы. Боб вдруг подумал о том, что она, наверняка, не предполагала, что уйдет из жизни так рано.

Он взглянул на Аврелию, с неловким ощущением поняв, что время сделало его теперь гораздо старше неё самой.

– Простите меня, – пробормотал он, низко опуская голову. – Вы знаете, мадам. Я ничтожен, я слаб. Что до того, как я сгораю от стыда и отчаяния перед вами сейчас… Я не должен был… Казните…

Аврелия сделала глубокий вздох.

– Ты считаешь, что недостаточно сделал для нашей с Пьером дочери? Разве ты не был рядом всегда?

Боб молчал, не поднимая головы. Пространство вокруг него стало темнее.

– А мне кажется, – загремел рядом бас Пьера Дюбарри. – Что ты был готов умереть за Атани всегда. Даже раньше. Два года она капитан, все это время ты рядом с ней в бурю, в обстрел, в болезнь. Почему ты считаешь, что мы должны казнить тебя?

– Он себя сейчас ненавидит, милый, – сказала Аврелия. – Слабости наши страшнее нас самих и внешних опасностей…

Боб медленно опустился на колени.

– Если вы сейчас говорите мне это, значит, я уже умер, да? И муки мои кончились?! – воскликнул он. – Самая страшная казнь настигла меня уже при жизни, смешанная со стыдом. Перед вами. Перед вашей дочерью. Простите, если можете…

…Боб вздрогнул и приподнялся на локтях. Сон ушел, тонкий луч рассвета наползал на подушку. Он взглянул на соседнюю койку, где спал Джордж, и встал. Заметив распахнутую дверь хижины, Боб молча вышел. Рассвет словно дышал его мыслями. «Аврелия» с убранными парусами казалось грустной, золотистое пламя встающего солнца окрашивало воду. Боб сглотнул слюну и, нащупав у себя на шее цепочку с якорями, сжал губы в полоску. Потом направился к кромке воды и сел на сырой песок, уставившись в одну точку. Со стороны могло казаться, что он наблюдает за тем, как волны пытаются коснуться его сапог, набегая на берег.

– Вам сейчас не стало лучше? – голос Карлы за спиной вывел Боба из этого состояния. – Когда Атани нет здесь…

Он слегка обернулся, потом снова посмотрел на воду и пожал плечами

– Возможно. Если не думать. И еще, знаете, эта многолетняя привычка присутствия… – Боб сделал паузу и прибавил. – Я видел сон…

– Продолжайте, – сказала Карла, аккуратно усаживаясь на выброшенное водой дерево. – Вы в нем видели Атани?

– Нет. Аврелию и Пьера Дюбарри…

– О! – вырвалось у женщины. – И… Что же они сообщили вам?

– А вы не догадываетесь? Примерно то же, что пытались сказать и вы. Но какой смысл от слов? Я вам уже пытался объяснить, что слова мне не помогут. Мне уже ничто помочь не способно.

Карла сглотнула слюну и сжала губы

– Вы сейчас сказали это… Как человек, который хочет умереть.

Боб вдруг нервно засмеялся:

– Умереть? Миледи, умереть мне не дает вот это, – он слегка обнажил шею. – Это очевидно. А сейчас я не имею возможности отвести от Атани бурю или выстрел. Вы считаете это правильным в моей ситуации? – и быстро прибавил. – Нет! Молчите!

Карла потерла запястье и бросила на него робкий взгляд

– Вы думаете, она останется с этим графом?

– А что-то изменится, если я вам отвечу? – сказал Боб, не глядя на нее, и усмехнулся. – Или вы хотите спросить, как скоро Атани вернется к нам? Я не ощущаю сейчас, что все идет так, как надо. Я не должен находится здесь – вот и все.

Он встал с песка и взглянул на свою собеседницу.

– Судьба всегда выбирает самое изощренное наказание даже для разбойников и беглецов, – сказал он. – Извините!

И с этими словами Боб двинулся прочь тяжелой поступью человека, которого тяготит окружающая действительность.

* * * *

В маленькой колонии текла своя особенная жизнь. Хоть пираты и величали всех его жителей за глаза рабами, но кандалов на них никто не надевал и плетьми не подгонял. Хоть и трудились они по режиму и расписанию, но определенных свобод лишены не были. Так и с приемом пищи было: после того, как все пираты освободили стол под навесом, Эмили начинала разливать по тарелкам еду для всех остальных.

Звенела посуда, стоял гул голосов и вкусный запах варёного мяса. Альгида подливала из жестяного кувшина воду на руки всех желающих, стоявшая рядом графиня Монгори с выражением удивительного смирения держала пару тряпок, заменяющих полотенца. В стороне Эдгар о чем-то разговаривал с Эмили, потом вдруг пожал плечами и обвел взором всех присутствующих.

– Да… – сказал он негромко, сдвинув брови. – Кстати, и правда, за обедом не было Энтони Гарлоу…