Только не бойся!

На загрузку фотографии ушло примерно полминуты, из-за низкой скорости интернета в роуминге, и еще секунд пять на анализ файла.

– Все-таки греческий!

– Греческий?

– Греческий.

– Но в Греции вся молодежь прекрасно владеет английским! Вспомни, два года назад, когда мы там были, ты хорошенько прокачала свой разговорный.

– Может, он… из глубинки… А где Алекс?

– Спит в соседней комнате. Время сон-часа! Ну ты издеваешься? Что там сказано? – мама с нетерпением опять попыталась заглянуть в мой телефон.

– «Увидимся».

– Без точки?

– Без! – я не смогла сдержать довольной улыбки.

В оставшуюся половину дня я чувствовала себя сыщиком. Как никогда, я озиралась по сторонам, разглядывала людей, искала, надеялась увидеть его. Признаюсь, это весьма утомительно и рискованно. Вчерашние истории с подносом и столкновением со стеклянной дверью казались теперь сущими пустяками, ибо сегодня я почувствовала себя маленьким котенком, по роковому стечению обстоятельств оказавшимся на дороге в самом центре мегаполиса в час пик: меня со всех сторон толкали, сбивали, бросали мне колкие замечания. А человек, которого я столь усердно высматривала, так и не появлялся в моем поле зрения.

После вечерней развлекательной программы я почувствовала себя окончательно истощенной, осознав безуспешность утомительного розыска. Напрасно я надеялась, пора бы смириться.

– Пойдешь в клуб? – пританцовывая с довольным Алексом на руках, проголосила перевозбужденная мама.

– Нет, вернусь с вами в номер. – Разочарование нахлынуло разом.

– Уверена? Я же вижу, ты весь день головой вертишь.

– Да неужели!? Ты прям сама проницательность! – съязвила я и тут же осеклась. – Ладно, прости, мам…

– Повезло вчера – быть может, повезет и сегодня, – проигнорировала она мою попытку свалить на нее свое недовольство.

– Знаешь, я не уверена, что хочу искать встречи с ним или с кем бы то ни было вообще. Думаю, он и сам мог бы меня найти: знает, где мы остановились, раз кактус прислал. Будь у него желание вновь увидеть меня, он бы направил приглашение по адресу, – я ускорила шаг, зацепившись за эту мысль. – А если нет, значит, я не собираюсь шататься по всему комплексу в поисках встречи.

– Логично, – мама, не отставая от меня, тоже прибавила шаг.

Прежде чем приложить магнитный ключ к замку номера, на мгновение я замерла. Хотелось растянуть этот момент неведения, и одновременно с тем я предвкушала вероятность обнаружить записку, просунутую под дверь. Отворив дверь, я сразу увидела конверт на полу. Обычный белый конверт. Трясущимися руками я поспешила его открыть.

«Дорогая семья Пожарских, с сожалением сообщаем вам, что ваш отпуск подходит к концу…» И далее о времени вылета, кто, где и когда нас встретит, чтобы сопроводить в аэропорт.

Последняя надежда – на автоответчик стационарного телефона: может быть, там оставлено сообщение?.. Пусто. Степень охватившего меня разочарования сложно передать…

Вышла на лоджию. Живописный пейзаж курортного края размылся, словно за пеленой моей досады. Такой же неясный, как и мое состояние. Не понимаю… а впрочем… и не желаю копаться в себе, забивать голову. Не сейчас. И уж тем более не потом. К тому же сегодня у меня последняя возможность бездумно, без спешки созерцать прекрасный окружающий мир. Уже завтра мы рано ляжем спать, чтобы встать в пять утра и собираться в аэропорт. А там снова за весла и понеслась гонка за жизнь.

…В ночное небо, как и на море, бушующее, в легкий бриз или в штиль, я могу смотреть часами, не думая ни о чем. Отель жил своей жизнью, маня огнями посетителей, соблазняя развлекаться, отдыхать и наслаждаться отведенным коротким отрезком роскошной жизни. То здесь, то там проходили компашки, они смеялись, некоторые даже пели, забыв об оставленных дома проблемах: здесь не до них. Отражение зрелой луны, словно по волшебству залившее мерцающими серебряными красками поверхность моря, венчало эту упоительную картину южной ночи.

– Спать идешь? Завтра опять до обеда будешь валяться! – Мама, видимо, уже уложила мелкого, теперь ее заботила судьба и старшего ребенка.

– Нет, мамуль, не хочу пока. Завтра не дай мне проспать, разбуди к завтраку, пожалуйста, – я поцеловала маму и устроилась в мягком шезлонге, где, с комфортом раскинувшись, стала мечтать о предстоящем переезде в Британию, чтобы не думать о бледном лохматом парне с глазами цвета космоса, хранящими в себе целую загадочную вселенную. Хм, странная аналогия… Скорее всего, она связана с моим нынешним восторгом от ночного звездного неба. А что за взгляд у него… Он на меня смотрел, будто… Та-ак! Достаточно. Я думаю о Великобритании!

В моем сне я по-прежнему лежала в шезлонге, удобно устроив голову на своих ладонях. Сны, события в которых по восприятию не отличались от происходящих в действительности, уже случались в моей жизни дважды. Правда, в тех случаях я до последнего не осознавала, что сплю. Но в этот раз я сразу поняла, что это слишком хорошо, чтобы быть реальностью.

В полуметре от меня в соседнем шезлонге лениво развалился он. И только арбузный фреш в высоком графине на маленьком столике мне закрывает обзор.

Я отодвигаю столик немного вперед и без преград теперь смотрю на профиль своего гостя, стараюсь запомнить его безупречные контуры.

– Ты заботливо прихватил с собой в мой сон напиток, способный спасти меня от жары, – отмечаю благодарно я, усаживаясь, чтобы разлить фреш по стаканам. – Мне хотелось бы говорить с тобой! – внезапно признаюсь я. – Хотя бы здесь, в мире грез.

– Не в моих силах тебе отказать, – вдруг отвечает он на чистом русском.

Сомненья прочь – мне это снится!

– Кроме того, я с удовольствием тебя выслушаю, – улыбается он. Садится. Опережая меня, наливает фреш в один лишь стакан, подает его мне.

Очарованная его расположением, пусть и не наяву, я, краснея, опускаю глаза.

– Звучит так, будто говорить стану я?

– А я слушать – разве не равноценно?

Не найдя слов для ответа, я отпиваю львиную долю леденящего напитка. Прежде во снах я еще не ощущала собственную дрожь.

– Спасибо! – приподнимаю стакан. – А сам-то что не пьешь? Неужели не умираешь от жажды?

Усмехнулся, будто я рассмешила его, в глазах блеснул огонек, но не ответил. Не отрывая проницательный взгляд от меня, возвращается в удобное положение – полулежа на боку, опираясь на локоть, сгибает ногу в колене. Сухие мышцы его пресса, показавшись из-под расстегнутой рубашки, на мгновенье приковывают мое внимание.

– Э-эм-м-м… – едва нахожу силы, чтобы оторваться от непрошеной, но такой естественной на курорте обнаженки, я стараюсь сконцентрироваться на теме диалога, если таковая вообще имеется. – Я думала, в обществе принято отдавать привилегию занимать горизонтальное положение тому, кто говорит.

– Ты на сеансе?

– Я во сне!

– А раз так, применимы ли здесь устоявшиеся традиции?

– Рассчитываешь на мой рассказ?

Его левая бровь плавно поднимается, выражая удивление.

– Я поняла! Да! Я сказала, что хочу говорить с тобой! Точно! Ты настроился слушать! Ну что ж… ха! А знаешь, это даже забавно… вероятно, я найду что сказать!

Что я и делаю со всей смелой решимостью. Говорю все, что приходит в голову, о чем молчала в семье и с друзьями, о накипевшем, о ерунде, с пятого на десятое меняю темы, пренебрегая логикой, без плавных переходов болтаю. Я во сне – можно расслабиться!

Подкупает и его очаровательная вовлеченность, то, с каким интересом моему потоку бесконечных глупостей он внимает. Застыв в одной позе с видом таким, будто пристально меня изучает, запоминает мои жесты, анализирует мимику, иногда кратко, едва заметно улыбается.

Но вот он хмурится, брови в кучу. Что я такого сказала? В чем призналась? Чем все испортила?..

– Я вынужден тебя оставить пока, – сделал паузу, и совершенно серьезно подытожил. – Но фундамент залит, и мы увидимся вновь совсем скоро.