Равновесие во Тьме. Писатель

Истекая кровью

Неожиданно, но подъехав к больнице – я не столкнулся с галлюцинациями, начав плохо себя чувствовать, задумавшись о жизни. Меня посетило чувство тотального одиночества. Сев у дверей больницы – я рыдал, как грудной ребенок, к которому долгое время не подходит мама. Кажется, у меня не получится описать, как мне было тяжело, но я хотел лезть на стену в буквальном смысле.

После чувства тщетности бытия, меня охватила дикая злость, ярость, побудившая разбивать в кровь кулаки о шершавые стены больницы. Удивительно, но никто не останавливал меня. Я не видел медсестер, и врачей, словно они исчезли с радаров, став энергетическим зарядом, периодически дающим о себе знать.

В какой-то момент, мне показалось, что неплохо было бы покончить с жизнью, ощутив знакомую ладонь на голове. Дотронувшись до своей головы – я почувствовал лишь кудрявые волосы, осознав, что окончательно схожу с ума.

Не желая входить в больницу, и возвращаться в машину, оставленную открытой – внезапно, за рулем пикапа я увидел себя, истекающего кровью. Вся машина была разбита в хлам, словно попала под грузовую фуру, что в девятнадцатилетнем возрасте приносила неплохой доход в ночную смену.

В стеклах больницы показались лица моей семьи в искаженных вариациях, словно их пытали. Мое лицо оказалось самым безобразным, и противным.

Я начал ощущать холод от земли, пытающуюся поглотить меня, впиваясь корнями кустарников в пальцы на ногах, отрывая ногти. Мои руки не подчинялись мне, и я начал царапать свою шею, находя все более изящные предметы, чтобы изрезать себя. Кромсая всего себя, каждую часть своего тела, неистово и жадно отрывая от себя куски ткани, с которой стекала кровь – мне было весело.

Вся моя одежда была изодрана мной же, как и тело. Постепенно принявшись дальше уродовать свое лицо, я отрезал волосы, испытывая удовлетворение от порезов на голове, будто провожу важную операцию.

Мгновенно внутри поселилось ощущение, что мне срочно нужно войти внутрь больницы, полюбовавшись на то, что я сделал с собой.

Открыв двери – меня встретила тишина, вторгшаяся в разум шипящим звуком. Подойдя к первому из зеркал, что были поставлены в коридоре больницы, я увидел себя, улыбнувшись, понимая, что дело остается за малым, и мне осталось совсем чуть-чуть, чтобы дойти до конца, прикончив себя. Стоя напротив зеркала с подручной острой железкой, которая помогала мне справляться с собой – я смеялся от созданного мной же внешнего вида, и лысой головы.

Отправившись вдаль по коридору, я попытался отрезать себе палец на левой руке, не справившись с задачей. Но, выдернуть кусок кожи получилось достаточно аккуратно. Я шел, истекая кровью, понимая, что ухожу навсегда, прощаясь с каждым человеком, которого когда-то знал.

Коридор казался мне огромным. Заглядывая в камеры – я видел пустые помещения, и вся больница выглядела заброшенной. Моя ладонь, которая была вся в крови – осталась следом на стене коридора, как ориентир, чтобы за мной кто-то пришел, когда все закончится.

Услышав громкий звонок мобильного телефона – я поспешил ответить, разглядывая себя в зеркало заднего вида, убеждаясь, что со мной все в порядке.

– Ричард Прайс! – произнес незнакомый мне мужской голос. – Я могу услышать Ричарда Прайса?

– Да, – ответил я, сидя в пикапе возле больницы, где хотел навестить отца, – вы со мной на связи.

– К сожалению, – начал говорить доктор, – я вынужден сообщить, что ваш отец Бобби Прайс… покончил с собой.

– Что?! – переспросил я. – Повторите. Что вы сказали?!

– Совсем недавно, – произнес доктор, – буквально около тридцати минут назад.

– Нет! – кричал я, стуча о руль автомобиля, издавая гудки. – Нет!

– Соболезную вашей утрате. – Равнодушно произнес мужской голос. – Вы хотите увидеть тело?

– Да! – еле держа трубку возле уха, орал я. – Конечно хочу!

– Тогда вы можете в ближайшее время приехать к нам, – продолжал доктор, – и…

– Твою мать! – начал кричать я, выйдя из машины. – Черт возьми!

– Мистер Прайс? – обратился ко мне врач. – Мистер…

– Я уже около вашей гребанной больницы! – матерился я, раздалбливая собственную машину всем, что попадется под руку. – Сейчас я к вам зайду! Дождитесь меня!

Подходя к больнице, я вспомнил, как подъехав, резко уснув, не успев открыть дверь. Врачи встретили меня, отведя в специальное место, где временно находилось тело моего отца.

– Ричард, – произнес доктор, – это ужасное зрелище для всех нас.

– Почему вы не поднимаете покрывало?! – спросил я. – Что вы, сука, скрываете от меня?! Зачем выводите из себя?!!

Начав биться головой о стены, я просил показать мне тело, но врачи не торопились, забалтывая меня какой-то чушью. Понимая, что меня могут оставить в больнице, признав невменяемым – я моментально взял себя в руки, используя технику дыхания Билла, обретя здравый рассудок.

– Хочу предупредить вас. – Тихо говорил доктор, глядя на меня, словно специально тянул время, испытывая меня. – То, что вы увидите, не понравится вам, вероятно, вызвав состояние шока.

– Как он покончил с собой?! – начал допрашивать я врача. – Как?!

– Он шел по коридору, разрезая себя на куски, – начал рассказывать доктор, – отрезая в буквальном смысле часть кожи от себя.

– Замолчите! – прервал я его, понимая, что был, словно на месте отца во время внезапного сна. – Покажите, наконец, мне тело. Я готов.

Подняв покрывало, врач немного отошел от отца, дав мне разглядеть

изрезанное, покромсанное, замученное тело. Обратив внимание, что ногти на его ногах вырваны, кулаки разбиты, а голова выбрита, порезана – я понял, что оказался наяву, видя, что с ним происходит.

– Не успел, – прошептал я, сжимая губы, пытаясь сдержать слезы, – я не успел его спасти…

– Ричард Прайс. – Ответил доктор. – Вы не виноваты. Порой люди, имеющие психические отклонения так поступают.

– Он должен был вылечиться здесь! – громко сказал я. – Понимаете?!

– Соболезную вашей утрате, Ричард… – произнес он.

– Да плевать я хотел на ваши соболезнования! – начал орать я, взяв его за халат, поднимая на уровень своего роста. – Оставьте меня в покое!

Отпустив его – я сбежал из больницы, не обращая внимания на ходячих вокруг меня тварей, болтающихся по коридору. Сев в машину, я начал дико рыдать, разбив стекло заднего вида из-за того, что в нем отражается мое лицо.

Глава 13. Спутница жизни

Прокисшие мозги

Оказавшись на кладбище – я в очередной раз осознал, что потерял близкого человека. Не важно, что отец вел себя, как недостойный мужчина. Я устал хоронить дорогих моему сердцу людей, чувствуя, как слева моего тела что-то колется, вмешиваясь в процесс дыхания. Семья рушилась на глазах, оставляя меньше контактов, общения, взаимопонимания. К телу потихоньку присасывался страх за бабушку, Томаса, и, конечно, Лизи.

Каждый новый день становился для меня испытанием, приручением тревоги, мешающей ясно мыслить. Похоронив отца рядом с мамой – я не посещал их могилы, стараясь сберечь нервы. Привыкая к осуждающим взглядам, я не приходил на кладбище, не желая общаться с умершими родственниками, оставив где-то в другом измерении смерть дедушки Джона и родителей. В целом, меня никогда не привлекала атмосфера кладбища, проникающая в тонкие материи сознания. Весьма сомнительный антураж церемоний захоронений – рождал во мне сопротивление, отказ, и, естественно, вполне обоснованное отсутствие моей персоны на подобных мероприятиях.

Прокисшие мозги не давали логически мыслить, а недостаток сил негативно сказывался на бизнесе, начавшем подниматься со дна. Все дела я со спокойной душой передал лучшему другу, будучи уверенным в нем. Билл успешно справлялся с поставленными задачами, а я окунулся с головой в проект собственного дома, желая забрать с собой всех родных, оставшихся в живых. Дом в три этажа – мотивировал меня, зная, что всем обязательно хватит места. Пикап пригодился для перевозки тяжелых грузов, инструментов для строительства.

Стройка изменила меня, как заметили многие, не в лучшую сторону. Запас слов резко сузился, как и круг знакомых, любящих меня за тактичность. Со временем Лизи перестала целоваться со мной, объясняя это моим пристрастием к сигаретам, вызывающим у нее тошноту, закатывая очередные истерики, относительно богатства, которого она ждала, выйдя за меня замуж.

– Ричард! – кричала она, подходя ко мне, как накатывающая буря, пугая своим присутствием. – Ты не тратишь на меня деньги! Не даришь подарки! Мне не нравится так жить!

– Я строю дом, Лизи. – Выбившись из сил после стройки, говорил я ей, смотря на нее глазами, мешки под которыми не хотели покидать мое похудевшее лицо. – Стараюсь для нас, милая! Мы выйдем на новый уровень жизни, понимаешь?

– Квартира меня вполне устраивает! – возмущалась она. – Зачем дом? Ты хочешь перевести туда бабушку Ирен, и Томаса! Я не хочу так!