Триггер

Мы уже приехали домой, и в качестве утешения я только что разрешила ему поиграть в видеоигры.

– Малыш, конечно, найдём, разве я тебя когда-то подводила? – отвечаю я, ласково взъерошив его тёмно-золотистые волосы.

– Я не малыш, – бурчит он, обиженно хмуря лоб.

Еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. В такие минуты он напоминает меня саму, но ещё я частенько вижу в нём Мэтью. Вероятно, с возрастом черты отца будут доминировать, а возможно, и вовсе бесследно сотрут с лица озорные ямочки на щеках, взгляд исподлобья, кокетство в глазах и вот эту обиженную гримасу. Но я уверена, что моё сердце будет всегда щемить от любви и нежности к единственному сыну.

– Ты не хочешь со мной поиграть? Тут можно вдвоём, – спрашивает Патрик, не отрываясь от экрана телевизора.

– Нет, я посижу и понаблюдаю. Ты же знаешь, от этих игр у меня рябит в глазах, – отвечаю я, усаживаясь на диван рядом с ним.

Не уверена, что ему важен мой ответ, потому как в следующий миг на экране появляется яркая красная гоночная машина, а большой секундомер отсчитывает время до старта.

Три, два, один. Гонка началась.

Патрик напряжённо сдвинул брови и, поворачивая корпусом тела вправо, уверенно повёл машину в крутой поворот. Эти «навыки вождения» у него тоже не от меня. Иначе я бы не слетела с дороги, разбив любимую «Хонду». Мысль о старой машине откликается болью в затылке. Невидимой печатью она блокирует мои воспоминания, предупреждая любые попытки шагнуть во тьму, окутывающую восемнадцатое августа. Я закрываю глаза, потирая переносицу. Мне хочется выпить, но при сыне я стараюсь этого не делать. Массирую шею, чувствуя неприятные покалывания в позвонках. Надо не забыть записаться на приём к хиропрактору. Я тянусь за мобильным телефоном, чтобы сделать напоминание, когда он начинает звонить. На экране высвечивается улыбающееся лицо Рейчел.

– Уже соскучилась? – спрашиваю я.

– Как бы не так, детка! Мне кажется, авария открыла в тебе скрытые способности! Это же удивительно! Когда ты мне дашь полезный совет по поводу Тома? Ты же можешь предсказывать такое!

Хмурюсь, напрягая слух, в напрасной попытке уловить смысл.

– Я тебя не понимаю, – осторожно отвечаю я.

– Ну, конечно, я забыла, ты же не смотришь новости! Давай включай телевизор, мне кажется, девица из твоих кошмаров сейчас на всех каналах!

– Что?

Я стараюсь сохранять спокойствие, но вижу, как Патрик взволнованно перехватывает мой взгляд.

– Новости включи! – выдыхая, командует Рейчел.

Хватаю с журнального столика пульт от телевизора и, не обращая внимания на протесты сына, тут же начинаю переключать каналы.

– Мам, ну ты чего? – вопит Патрик, швыряя джойстик на пол. – Я же мог выиграть!

Я никого не слышу: ни Патрика, ни Рейчел, продолжающую что-то бубнить мне в трубку. Я не могу оторвать глаз от портрета пропавшей девушки, растянутого на весь экран. Девушка моих кошмаров ни разу не показала мне своего лица, но сейчас, вглядываясь в эту зеленоглазую блондинку, я не могу отделаться от мысли: а что, если это она?

2

Ночь проходит без сна. С рассветом, едва я успела задремать, мою комнату оглушает тревожный звон будильника.

– Патрик, вставай! – машинально кричу я, зарываясь лицом в подушку.

Кажется, только с восходом солнца мне удаётся подавить тревожные мысли и насладиться тишиной и покоем. Могу просто поспать, не опасаясь открыть дверь в затхлый подвал и убедиться в своих жутких догадках. Я не хочу, чтобы девушка из моих кошмаров оказалась Эбигейл Рейнольдс. Я хочу просто вздремнуть.

Но стоит мне ощутить лёгкость и невесомость грядущего погружения в сон, как дом снова сотрясается от противного писка. На этот раз будильник срабатывает в комнате Патрика.

– Встаю-встаю, – слышу я недовольное бурчание сына.

Ещё несколько минут тишины, которые кажутся мне вечностью. Перед глазами звёздное небо. Оно манит меня, я буквально слышу его зов. Он пробивается через какую-то пелену. Я напрягаю слух и слышу:

– М-м-м-м-м…

Тьма обступает меня. Я кручу головой в разные стороны, пытаясь сориентироваться. Где-то справа от меня раздается звон, и я встревоженно вглядываюсь в темноту, различая сгорбившийся силуэт. Пленница громче звенит цепью в отчаянной попытке привлечь моё внимания. Я слышу, как её ногти царапают металл. От этого скрежета у меня волосы встают дыбом.

– М-м-м-м-м… – зовёт она, и я чувствую резкий толчок.

Она освободилась? Она дотянулась до меня? Я вздрагиваю от испуга, открывая глаза.

– Мама, вставай, я уже опаздываю, – тормошит меня Патрик.

Голова звенит, точно колокол, но это не мешает мне на автопилоте выполнять свои ежедневные обязанности, которые я ещё с прошлого года довела до совершенства. Рюкзак Патрик готовит с вечера, но ланч-бокс с перекусом я собираю ему каждый день с утра. В школе детей кормят, и ему даже нравится их меню, но мне хочется как можно дольше оставаться нужной и незаменимой. Мне важно чувствовать себя полезной. Поджаренный ломтик хлеба с джемом и арахисовой пастой – любимое лакомство Патрика, и только я знаю, как приготовить его так, чтобы это угощение взорвалось ярким фейерверком вкусов у него на языке.

Глоток крепкого свежезаваренного кофе помогает мне окончательно проснуться. И на какое-то время даже забыть о тяжёлых мыслях. Я слышу, как сын возмущается в спальне. По тем коротким репликам, что долетают до меня, делаю вывод, что он снова мучается выбором одежды. И так каждое утро, пять дней в неделю. Качаю головой, закатывая глаза.

– Может быть, ты наденешь светлые джинсы и синюю майку с Микки Маусом? – пытаюсь прийти ему на помощь, дотягиваясь до мобильного телефона.

– Мам, ну ты чего? Это же отстой!

Патрик меня не видит, но я всё равно поднимаю свободную ладонь вверх. Я сдаюсь. Складываю сэндвичи в ланч-бокс, продолжая одной рукой пролистывать сообщения в телефоне, одновременно продумывая своё расписание на день. Никаких запланированных дел у меня нет. Однако едва уловимое волнение, собирающееся в зудящий клубок нетерпения где-то в области живота, заставляет меня улыбнуться. Сегодня я определённо не буду сидеть в четырёх стенах. У меня появилось как минимум одно дело, ради которого стоит выйти из дома. Мне уже давно следовало повидаться с ней. Я, можно сказать, соскучилась.

***

В одиннадцать часов, после тщательных приготовлений, я наконец сажусь в свой «Форд». Ради нескольких мгновений моего тайного ритуала я не поленилась накраситься и даже надела своё лучшее платье – тёмно-зелёное. Кто знает, может быть, сегодня моя вылазка не будет бесплодной погоней за призраком. Быть может, сегодня мне удастся установить с ней зрительный контакт, пусть и на расстоянии. Этого будет достаточно для того, чтобы вселить в неё ужас и страх. Заставить её сердце биться чаще, а вместе с этим почувствовать, как ускоряет ход своё собственное. От одного взгляда на неё у меня внутри как по команде вспыхивает пожар. Расстояние – ничто. Расстояние для того и дано, чтобы распылять огонь желания сократить дистанцию. А я уже давно жду нашего рокового сближения.

Ну а пока я включаю зажигание, выруливая с парковки. Яркое солнце слепит глаза, и я снова вижу её кукольное личико. Она улыбается, смахивая чёлку платиновых волос. В этих поездках мне не нужно сверяться с картой: её образ служит для меня самым мощным ориентиром. Именно он ведёт меня по запруженным улицам Лос-Анджелеса лучше любого навигатора. И всё же я нервничаю, как школьница, которую впервые пригласили на свидание. Я ощущаю сладостный трепет в груди и лёгкое покалывание в пальцах.

Мне нужно отвлечься. Переключить внимание. Иначе этот зуд, растущий как снежный ком внутри, станет невыносимым. Я включаю приёмник, и салон машины тут же оглушают ритмы нового хита Билли Айлиш. Моё тело реагирует быстрее мозга. Начинаю двигать плечами в такт музыки, не волнуясь о том, как могу выглядеть со стороны. Да и какое это имеет значение сейчас?

– I like it when you take control, even if you know that you don’t, – пою я.

Песня стоит на репите, и я уже давно сбилась со счёта, сколько раз эти строчки срываются с моих губ, когда я уверенно съезжаю с фривея Санта-Моники на бульвар Линкольна.

Она работает в одном из дисконтных магазинов сети «Ross Dress for Less». Я снижаю скорость, выключаю музыку. У меня хорошее зрение, и, если она выйдет на улицу с остальными сотрудниками покурить, я непременно её увижу. Я как ястреб вглядываюсь в горстку людей в фирменных синих майках, что стоят на парковке у магазина. Две брюнетки и одна блондинка. Это она? Это должна быть она. У меня перехватывает дыхание. Я силюсь, чтобы не ударить по тормозам. Сжимаю руль, чувствуя, как вспотели ладони. Я представляю, как наматываю её белокурую прядь на кулак. Её шелковистые волосы приятно скользят в моей ладони. Она кричит и извивается. Её пронзительный вопль ласкает мой слух, и я с наслаждением тяну её из стороны в сторону, словно она моя марионетка.

Жадно вдыхаю запах улицы. Мне не стоит привлекать внимания, но я не могу с собой совладать. Я еду слишком медленно. Старик на чёрном джипе нетерпеливо сигналит, но я не реагирую. Машу ему рукой из открытого окна, предлагая обогнать меня слева. Делаю это машинально, я слишком напряжена, чтобы думать о нём. Блондинка оборачивается на шум.

Это не она.

***

К возвращению Патрика из школы я уже дома. Кручусь у плиты, пытаясь приготовить его любимый кекс. Кухня пропитана насыщенным шоколадным ароматом, сквозь который липкой патокой пробивается запах затхлости. Мысль о девушке со связанными руками опережает её появление перед моими глазами. Я хватаю бумагу с ручкой и начинаю писать.

Она смиренно сидит на полу. Она уже поняла, что живой отсюда ей не выйти. Я помню тот момент, когда в её взгляде появилась безысходность. В тот день мой интерес к ней начал угасать. Глядя в её потухшие глаза, я стала чувствовать, как умираю сама. Надежда на счастливый исход покидала нас обеих. Так к чему продолжать эти мучения? Пришло время попрощаться. Я уже приготовила для неё прощальный подарок.

Таймер на духовке начинает громко пищать. Я вздрагиваю от неожиданности. Убираю в сторону исписанный лист и зову сына к столу. Патрик радостно таскает с тарелки один кусок за другим. Обычно я его ругаю за чрезмерную слабость к сладкому, но сегодня я просто молча наблюдаю за ним, подмечая, как быстро он растёт. Я до сих пор в мельчайших подробностях помню тот день, когда он только появился. Когда с пронзительным криком ворвался в нашу жизнь. Тогда мне казалось, что рождение сына соединит нас с Мэтью раз и навсегда. Я была уверена, что теперь он не сможет просто встать и уйти, как это сделал мой отец. У меня не сохранилось о нём ни одного воспоминания, зато мать с лихвой восполнила эти пробелы, каждый раз недвусмысленно давая понять, что, родись я мальчиком, жизнь наша сложилась бы совсем по другому сценарию. А потому, стоило мне увидеть на тесте на беременность две полоски, как в миг из закоренелой атеистки я превратилась в глубоко верующего человека. Не было ни дня, чтобы я не молилась Всевышнему о том, чтобы у нас с Мэтью родился сын. И вот ему уже шесть лет. Совсем большой парень, который, как и я, растёт без отца. Но в этом случае проблема не в нём, виной всему – Бритни Мур.