По-взрослому

Нужно ли говорить, что идти в кабинет мне совершенно не хотелось? И не зря!

Такого поворота событий даже я не ожидала. Когда я вошла в кабинет, уже была спокойна и старалась не накручивать себя. Да, я специально затеяла разговор на тему подходящей обуви с Никой, чтобы отвлечься от намёков её папаши. А вот стоило войти в кабинет, моего спокойствия как и не бывало.

Он смотрел на меня так, будто я виновна во всех смертных грехах, а он инквизитор. Да что такое, это он начал, а не я. Высоко подняв голову, прошла по кабинету и села на тот же стул, что и в первый мой день работы.

– Слушаю вас внимательно, Вадим Александрович.

– Ангелина Андреевна, я решил проследить перед отъездом, что вы всё-таки перечитаете контракт и приложение к нему, – сказал и протянул мне бумаги, часть текста в которых была выделена маркером, и добавил: – Хочу быть уверен, что вы освежите память, и дела насущные не отвлекут вас от этого.

Я смолчала.

Напомнив себе, что я – работник, а он – наниматель, и это он платит мне зарплату. Причём за первый месяц я уже получила вознаграждение. С учётом того, что комиссионные агентству не вычитались, а шли мне, мой банковский счёт был в приличном плюсе. Я убеждала себя, что это ненадолго, осталось два месяца, и без всяких раздумий я уйду из этого дома. Хотя это решение мне давалось всё труднее. Дети мне очень понравились, а Бри я действительно люблю, и если от старших мне всё-таки получалось дистанцироваться, то с младшей мне это не удавалось. Первое правило няни – не привязываться к детям, с которыми работаешь, я нарушила. Я всегда придерживалась этого правила, но в этом доме всё сразу пошло не так.

И вот я сейчас сидела и перечитывала свой контракт и приложение к нему молча.

Как уже раньше упомянула, текст контракта я знала. Но если читать некоторые его строки, вырванные из контекста, именно те, что были выделены маркером, то смысл был очень двоякий. А ещё если наложить их на взрослый подтекст нашего разговора за завтраком, про жеребцов и наездниц… Далее я в том же контексте перечитала выделенные пункты из приложения.

И реально впору было идти на костёр инквизиции, но только одна я туда не собираюсь. И, как говорится, не за мысли казнят, а за действия. А делать то, что указано было в выделенном тексте контракта, я не собиралась. Вздохнула, встала и, оставив бумаги на столе, пошла на выход. Повторяя про себя: всего два месяца – и ты свободна!

Но если бы было всё так просто, то моя история в доме Черновых на этом бы и закончилась. Вадим дошёл до двери раньше меня, закрыв дверь на ключ, убрал его в карман и сказал:

– Думаю, вам стоит вернуться к столу, и мы продолжим разговор.

– Не вижу темы для дальнейшего обсуждения, Вадим Александрович, я прекрасно всё поняла и сделала выводы из того, что вы хотели мне сказать выделенным текстом.

Он стоял прямо передо мной, а я смотрела куда угодно, только не на него. И снова повторяла: он босс, он платит зарплату, ругаться с ним НЕЛЬЗЯ.

– Какие же вы сделали выводы? Что, по вашему мнению, я хотел, Лина? – последние слова он практически прошептал мне на ухо.

Я смотрела в сторону и не видела, когда он наклонился ко мне. От неожиданности я резко повернула голову и практически столкнулась с ним, наши лица были так близко, что мы дышали одним воздухом. Я не смогла отвести взгляд и практически утонула в его темных глазах. «У Саши и Бри его глаза, а у Ники, наверное, мамины», – мелькнула мысль, и именно она смогла вернуть меня в реальность. Я сделала шаг назад, тряхнула головой и, справившись с голосом, сказала:

– Вадим Александрович, вы, наверное, спутали меня с кем-то из ранее или ныне работающих у вас женщин? Я не рассматриваю свою работу как трамплин в чужую кровать или способ заработать деньги на слабостях богатых мужчин к наёмным работникам.

– Вы сейчас как раз и озвучили тот же вывод, Ангелина Андреевна, что и я сделал, впервые получив отчёт моей службы безопасности о вас и сопоставив его с вашим нестандартным контрактом, – сказал он и пошёл к столу. Открыл верхний ящик, достал из него папку, ту самую, которую он листал в день моего приёма на работу.

– Какой отчёт? – сказать, что я была в недоумении, – это ничего не сказать.

– Вот этот, он был первый и, можно сказать, поверхностный, сухие даты и данные, кроме вашей недели отпуска, вот эта часть отчёта была очень интересна… – и многозначительная пауза.

Он открывает папку и поворачивает ее ко мне, а там фото моего краткосрочного, но очень бурного отдыха. Все важные моменты той недели были запечатлены, о существовании некоторых фото я даже не знала, а какие-то видела в соцсетях Марго и Маришки. Фотки из караоке и наш шопинг – это со страниц Марго, моё знакомство со Славой – скорее всего, с Маришкиной странички, ещё одна – с вечера у Мариши – меня заинтересовала. На ней я была на первом плане, обнимая Илью и Артёма, а вот на втором плане было видно, как одна парочка заходит в дом (и всё бы ничего, если бы это не были Ника и Слава). А далее были фото с уже удалённой страницы сайта знакомств. Дойдя до той, где была распечатка моей переписки с мачо и его фото, а следом два фото с указанием даты и времени, сделанные камерой слежения в лифте дома мачо, я подняла взгляд на Вадима. В моих глазах, наверное, чётко читался вопрос.

– Да, в то утро, когда вы ждали в гостиной, я получил эти документы, также была ещё флешка с записью.

– Какая ещё запись? – спросила я и пролистала оставшиеся страницы.

Там были фото с экспресс-свидания и его итог, согласно которому двое мужчин хотели бы продолжить со мной общение, но результатов я не дождалась, а когда звонили с неизвестных номеров, не поднимала трубку, так что и не узнала бы, если бы не отчет службы безопасности В.А. Чернова. Последние фото были с воскресного вечера у Мариши, на них я очень хорошо смотрелась в коротких джинсовых шортах, белой майке, с распущенными волосами, без макияжа и босиком.

Да, не зря, как только я вошла в этот кабинет тем утром, мне показалось, что он не рад меня видеть в качестве няни его детей, хотя, если здраво рассудить, эта информация никак не могла отобразить мои профессиональные навыки. Я пролистала отчет на начало, там были мои биографические данные, дата и место рождения, кто родители, место жительства, место учёбы, дипломы и перечень рабочих мест, семейное положение, бывшее и нынешнее. Всё скупо и без подробностей, только голые факты.

Вадим наблюдал за мной и молчал.

– Так что было на видео? – не удержалась я и спросила, глядя ему в глаза.

– На видео…?

– Да, на флешке. Вы сказали, что ещё было видео.

– Я сказал, что была ещё флешка с записью. Но не столь важно, что на ней было, – сказал он и не собирался продолжать.

– А что важно, Вадим Александрович? – не выдержала я затянувшейся паузы.

– А то, что потом был ещё один отчёт.

– Ещё один? Вам этого показалось мало? – съязвила я.

– Да, в то утро, ознакомившись с данным отчётом, я позвонил госпоже Гроссманн и сказал, что вы не подходите, и был очень удивлён, с какой горячностью эта холодная леди защищала вашу кандидатуру. Она не понимала причину моего решения. Настаивала дать вам шанс.

– И вы решили мне его дать? – понимаю, что язвлю зря, но ничего не могу с собой поделать. Что мне, ему в ноги падать со словами благодарности?

– Да, решил, посмотрев видео, и ещё то, с каким спокойствием вы сидели в гостиной и ждали. Отдаю вам должное. Смотреть на это было интересно и. Закрался вопрос, какая вы настоящая? Та, что в отчёте моей СБ или характеристике агентства, или та, что в шортах, босиком и без укладки? Почему ваш контракт составлен не по шаблону агентства и как из бухгалтера этого агентства вы стали няней? – спросил он и, обойдя стол, встал напротив меня.

– Это все вопросы, на которые вы хотите получить ответы, Вадим Александрович? – ответила я вопросом на вопрос, и мне приходилось почти запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– Нет, есть и другие. Например, чем вы занимались в свои выходные? Два дня!

– А как же служба безопасности? Что, отчёт не подготовили? – позволила себе пошутить.

– Не успел дать чёткие указания по данному вопросу, а сами они не проявили инициативу, – на полном серьёзе ответил он.

– Вы сейчас пошутили, да, Вадим Александрович?

– Нет, Лина! – чёткий и прямой ответ, шаг ко мне – и вот он уже обнимает меня, наклоняется и шепчет: – И за завтраком я тоже не шутил, сказав, что на время нашего контракта у тебя табу на мужчин.

– Я… мы… вы… говорили о лошадях, – путаясь в словах и своих чувствах, чуть слышно прошептала я.

– Мы ведь взрослые, Лина, и оба понимали, о чём именно мы говорили, – так же шепчет он, почти касаясь моей шеи.

– Но вы сказали, что по завершении испытательного срока сами проверите, какая я наездница… – говорить становилось всё труднее, а мыслить и тем более.

– Умная девочка, – сказал и прижал меня к себе, а я почувствовала то, что мне предлагалось «объездить».

Моё тело предавало меня, а мозг из последних сил пытался работать, но тщетно.

Не знаю, чем бы это могло закончиться, но зазвонил его телефон, и в тишине кабинета он прозвучал как набат. Мой разум смог победить мои желания, и я предприняла хоть какие-то попытки высвободиться из столь желанных объятий. Но не так-то всё просто, в подтверждение того, кто здесь всё решает, меня не выпустили из объятий, а наоборот, одна рука скользнула ниже талии, а вторая, зарывшись в мои собранные волосы, начала массировать голову.

– Я был уверен, что смогу сдержаться, но это сильнее меня, – сказал охрипшим голосом Вадим.

Легко скользнул губами по моей шее, так же легко поцеловал в губы, одно ласковое касание, такое мимолётное, что я не смогла скрыть стон разочарования, и в ответ мне подарили долгий, властный поцелуй. Остановиться было невозможно, я с той же жадностью отвечала на его поцелуй, что чувствовала в нём. Боже, как же давно я не хотела кого-то так сильно, как его в этот момент. Я не просто отвечала на его поцелуй, я растворялась в нем, мои руки уже не отталкивали его, а обнимали за шею, притягивая ближе. Поцелуй не заканчивался, я просто не могла насытиться им, мои руки скользили по шее, плечам, зарывались в его волосах, но и этого казалось мало, тело выгибалось навстречу ему. Грудь потяжелела, и я чувствовала, как желание растекается по всему телу, отдаваясь чувством неудовлетворённости внизу живота.