Халцедоновый Двор. И в пепел обращен

– Скорее, ему позволили выйти, – пояснил Гипли, заметив адресованный ему вопросительный взгляд.

С позволения Луны он подошел к незнакомцу поближе. Тот опасливо съежился, но и не подумал бежать.

– Буйных держат в цепях, и сбежать им непросто, – продолжал глава тайной службы. – А небольшая чаша при нем имелась?

Последнее было обращено к Керенелю. Рыцарь кивнул.

– Значит, из тех, кому позволено просить подаяние.

Появление в Халцедоновом Чертоге безумца Гипли отнюдь не обрадовало, но в чем причина – в неприглядном ли положении чужака, или в понятиях Керенеля о забавном – этого Луна сказать не могла. Сама она, памятуя о том, как некогда глумились над помешанными при дворе, страсти к ним не питала. Но этого обижать никто не станет, а между тем приветить его, пожалуй, будет полезно. Пусть придворные видят: королева благоволит тем, кто с умалишенными добр.

– Имя у него есть? – спросила она.

– Если и да, мне ответа добиться не удалось, – отвечал Керенель.

Рыцарю Луна доверяла. Правда, со смертным людом он дел обычно не вел, но был одним из лучших ее новообращенных: за годы правления Луны Керенель начал более или менее разделять ее взгляды. Да, без особого рвения, однако Луна полагала это несомненной победой.

Аллеманда распалась, но музыканты тянули последние такты еще долго после того, как танцоры прекратили кружение. Придворные столпились вокруг, стараясь разглядеть незнакомца получше.

– Мы рады видеть его в своем кругу, – во всеуслышание объявила Луна. – Как почетного гостя. Еды и вина ему – из запасов лорда Энтони. А ты, – продолжала она, обращаясь к безумцу, – будь покоен. Сегодня тебе не придется просить подаяние, чтобы поужинать.

В просьбах приглядеть за незнакомцем Гипли не нуждался. И, как с удовольствием отметила Луна, не он один. В то время, как несколько придворных дам начали флиртовать с сэром Керенелем в надежде урвать толику заслуженного рыцарем благоволения, леди Амадея занялась умалишенным, оберегая его от самых хищных из придворных. Что до самого безумца – тот с радостью принялся уписывать поданные ему конфеты и засахаренные фрукты за обе щеки, однако и стрелять по сторонам живыми, любопытными глазками отнюдь не забывал.

От наблюдений за происходящим Луну отвлек возглас глашатая у дверей, объявившего о появлении Принца Камня. Все замерли на местах, склонившись перед вошедшим Энтони, однако, видя его мрачную гримасу, приблизиться никто не рискнул.

Энтони прошел прямо к Луне и прежде, чем она успела спросить, что стряслось, заговорил:

– Он распустил парламент.

Его слова подействовали, точно удар в живот – и не столько из-за ее огорчения, сколько из-за его обиды. Энтони добивался этого изо всех сил, а теперь его победу отняли, и всего через три потраченных даром недели.

– Пока мы принимали акты об игольных остриях, – сквозь зубы процедил он, – Пим со своими толкал нас к делам, которые – и он это знал! – наверняка вызовут недовольство у короля. Да что там «знал», они именно этого и добивались! Пуритане из их числа не желают ковенантерам поражения.

Намеренный подкоп под короля? Плохо дело.

– Но это же, – проговорила Луна, – на грани измены.

– А то и за гранью.

Плюхнувшись в поспешно подставленное сзади одним из хобтрашей[15 - Хобтраш, в английском фольклоре – дружелюбный, порой проказливый дух сродни хобам и хобгоблинам, привязанный к определенной местности.] кресло, Энтони полоснул гневным взглядом придворных, без стеснения подслушивавших разговор.

Мрачная суровость его взгляда была Луне знакома. Этот взгляд вырабатывался день ото дня все те годы, что она его знала, с первого появления Энтони при дворе, еще юношей, с пушком, почти не заслуживавшим звания бороды, на щеках. Она пригласила Энтони в консорты, так как нуждалась в его непреклонной верности бренному миру, а он согласился, потому что мечтал с помощью дивных изменить этот мир к лучшему. Но ведь он – всего лишь один-единственный человек, и, сколько ему ни помогай, его старания слишком часто заканчивались поражением.

Видеть его стареющим, мрачнеющим год от года… как это было печально! Сколько ему сейчас? Сколько еще он продержится?

«Настанет день, и я потеряю его. Как потеряла его предшественника», – подумала Луна, поспешив спрятать грусть за привычной улыбкой.

– Но ведь эта возможность – не последняя, – заметила она. – Карл не в отца удался и не умеет стравливать партии меж собой. Не сомневаюсь: обстоятельства принудят его снова созвать парламент.

– Но сколько это займет времени? – проворчал Эндрю и погрузился в молчание.

Видя, что ему нужно прийти в себя, Луна не стала продолжать разговора. Сейчас ей и самой не мешало отвлечься от раздумий и развеять уныние. Как только очередной танец подошел к концу, она спустилась с возвышения и присоединилась к придворным в энергичной куранте. Как замелькали туфельки по мрамору пола! Все вокруг превратилось в сплошную массу пышных рукавов-фонариков и летящих локонов. Дивные вихрем кружились по залу, проворно переставляя ноги. Да, танцевали они безупречно! На несколько минут Луна сумела забыть о тягостных мыслях.

Но вдруг все ее тело пробрало до костей холодом резче, острее дыхания зимы.

Танцоры разом остановились, обмякли, повисли друг на дружке, скорчились в приступах дурноты. Зацепившись ногой за край юбок, Луна споткнулась и едва не упала.

Пронзившая плечо боль сковала по рукам и ногам, да так, что даже не вскрикнуть.

Но тут позади раздался рев, чья-то рука выдернула из плеча острие, и Луна безжизненной грудой рухнула на пол. Судорожно всхлипнув от неожиданности и боли, она перекатилась набок и смогла разглядеть нападавшего.

Он тоже лежал на полу, прижатый к камню тяжестью эльфа-рыцаря, сбившего его с ног. Безумец дико, победно хохотал, хотя каблук рыцаря размозжил о мрамор его ладонь, а окровавленный железный нож отлетел далеко в сторону.

Но вот хохот смолк, захлебнувшись в утробном бульканьи: кинжал рыцаря вонзился смертному глубоко под подбородок.

В следующий же миг, растолкав судорожно корчащихся дивных, между убитым и Луной встал Энтони.

– Что все это за дьявольщина?

Увидев железный клинок, Энтони вновь выругался, и на сей раз – куда приземленнее. В то время как рыцари Халцедоновой Стражи сомкнули кольцо вокруг королевы, он, не колеблясь, подхватил оружие и бросил его Гипли, а тот со всех ног побежал к дверям. С каждым его шагом Луне дышалось легче и легче, однако железо она будет чувствовать, пока его не унесут прочь, за пределы Халцедонового Чертога.

Однако от скверны, отравляющей тело, не избавит даже это. Не споткнись она, и…

Луна с трудом поднялась на ноги, стараясь не слишком откровенно опираться на Энтони.

– Я приведу лекаря, – прошептал он ей на ухо.

– Нет, – негромко ответила Луна, с усилием заставив себя выпрямиться.

Да, Энтони был прав: яд нужно вытянуть, да поскорее. Но это займет время, а раз уж она осталась жива, ей прежде всего остального надлежит разобраться в ситуации. Выказывать слабости она не смела.

Спаситель, отделенный от Луны плотной стеною стражников, тоже поднялся на ноги. Этот златоволосый эльф не принадлежал к их числу. Звали его сэром Лисликом, при дворе он появился лет пять тому назад, и до сего момента держался почти незаметно. Брызги крови алели на его щеках, украшали темными пятнами сапфирово-синий дублет. Увидев Луну, он поспешил утереть лицо и преклонить перед нею колено. Все прочие, кроме телохранителей, заслонявших королеву собой, подались на добрых три шага назад.

– Ваше величество! Молю простить меня за обнаженное при вас оружие.

Тот, кто спас ее жизнь, вряд ли был достоин кары за сей проступок.

– Что произошло? – спросила Луна.

Чудо, но голос ее прозвучал ровно и властно.

– В танце я оказался рядом и все видел. Казалось, он собирался присоединиться к нашему веселью, но вдруг рванулся к особе Вашего величества и выхватил этот нож. Будь я на миг расторопнее… – Голос эльфа дрогнул от стыда. – Я мог бы остановить его вовремя.

– Ты сделал все как должно, сэр Лислик, – сказала Луна, отстранив телохранителей и приглядевшись к несостоявшемуся убийце.

Среди мраморных плит он – грязный, оборванный – выглядел просто жалко. Там, куда упал нож, мрамор потускнел и был испачкан ее кровью.

Внезапно рыцарь шагнул вперед, но тут же, увидев настороженность стражей, остановился. Поддерживавший Луну Энтони разжал пальцы, но, чувствуя, как она покачнулась, подхватил ее вновь. Между тем взгляд Лислика стрелою метнулся за спину королевы.