Мэрлин

Прятаться не было смысла. И я медленно пошла в дом к ожидающей меня женщине. Я вошла достаточно тихо и несколько мгновений смотрела на нее, прежде чем она меня заметила. Леди Джон была худощавой и бледной, с чуть вытянутым овальным лицом и заметными морщинками вокруг губ. Очевидно, она была старше меня и скорее была ровесницей Блэкстона. Очень приятная, аристократическая внешность. Ее каштановые волосы были забраны в аккуратную прическу, да и сама она была сплошным воплощением аккуратности.

– Добрый день, миледи, – прервала я молчание, и она еле заметно вздрогнула и тут же встала, – прошу меня извинить за неподобающий вид, я не ожидала сегодня гостей.

– Это вы простите меня, – отозвалась она, впившись взглядом в мой выпирающий живот. – Я должна была предупредить о визите. Я леди Джон, жена лорда Джона Блэкстона.

– Да, я поняла, кто Вы, – мои глаза встретили ее изумленный взгляд, и я физически ощутила, как ей страшно. – Я прочитала карточку.

Казалось, она облегченно выдохнула, но потом осознание того, что я именно та, кого она искала, словно вывернуло ее наизнанку. В уголках ее глаз сверкнули слезы. Однако леди Джон сумела справиться с собой.

– Полагаю, Вы близко знакомы с моим супругом, – проговорила она ровным голосом.

– Вполне вероятно, – ответила я. И снова повисло молчание. Мы разглядывали друг друга, и каждая пыталась понять смысл этой встречи. Я смотрела на женщину, шагнувшую из воображения в реальность, и как прежде не чувствовала в ней соперницу. Да, она стояла в моем доме, но места в моем мире для нее не было.

– Зачем Вы пришли? – спросила я напрямик. Одному Богу известно, знала ли она сама истинный ответ на этот вопрос.

– Хотела посмотреть на Вас, – сказала она, и в ее голосе прозвучали неловкие нотки вызова.

– Должна ли я представиться?

– О, нет, я навела справки. Иначе я не смогла бы Вас найти, – ответила леди Джон.

А после короткой паузы продолжила:

– Вы красивая.

– Обвинение? Но благодарю, Вы тоже.

Мне хотелось, чтобы она ушла. Она считала своим правом обвинить меня в любви. Обвинить в красоте и приближающемся материнстве. И в том, что я это я – и этого оказалось достаточно, чтобы мужчина полюбил меня всем сердцем. Так, как не смог полюбить ее.

– Когда я узнала, что мой муж живет с другой женщиной, я не поверила. Сказать по правде мы и раньше редко ночевали под одной крышей, я живу в доме герцога и герцогини, а Джон чаще ночует у брата, – она нервно рассмеялась. – Вы знали, что я много лет пыталась подарить ему сына?

– Нет, мне это не известно, – соврала я и почувствовала огромную бездну между нами. Мое собственное спокойствие начинало меня пугать.

– Я старалась долгие годы. Врачи разводят руками, а один так и вообще заявил, что мои внутренние органы перекручены, и из-за этого я не могу иметь детей.

Перекручивание матки? Интересно, мой отец мог поставить подобный диагноз? Хотя какая разница.

– Зачем Вы все это мне рассказываете?

– Я не знаю, – ответила она и очень элегантно села на краешек дивана. – Я думала проклинать Вас, оскорблять или умолять оставить моего мужа в покое, но увидев Вас, поняла, что все это пустое.

– Почему же?

– Чтобы я Вам ни сказала, Вы не отступитесь, – женщина тяжело выдохнула, нервно сцепила руки и пристально посмотрела мне в глаза. – Я вижу в Вас то же, что замечаю иногда в супруге. Огонь, яркая настоящая жизнь и какая-то удивительная глубинная мудрость. Кажется, вот мы знакомы столько лет, и он такой же молодой джентльмен, как и другие в его возрасте, вот он воюет с отцом из-за политики, вот ест свой любимый суп, смеется или гневается… Но вдруг в его взгляде появляется что-то такое пугающее, словно он прожил не одну эту жизнь, а сотни. Словно он и не здесь вовсе. Словно он не частица огромного мира, а мир – это он и есть, и все вокруг появляется лишь потому, что он этого пожелал.

– И Вы думаете, что я такая же?

– О, возможно, я ошибаюсь, – с грустью усмехнулась леди Джон. – Но все же предпочитаю верить, что Вы его Великая Любовь. Что он плюнул в лицо своей семье не ради глупой прихоти.

А потом она встала, и я поняла, что все закончилось. Мне все же было не ясно, зачем она приходила и чего хотела достичь, но я явно ощутила сильнейшее напряжение внутри своего тела.

– Питтс, прошу Вас, проводите Леди Джон, – позвала я Саймона.

Молча она натянула свои перчатки и поправила шляпку, а потом, уже стоя на пороге, сказала:

– Чтобы Вы знали. Джон серьезно повздорил с отцом, и герцог выгнал его из дома. Причина скорее всего не в Вас, а в их диаметрально противоположных взглядах на политику, но и Вашу персону вниманием не обделили. Я же скоро уезжаю путешествовать на континент, так что вы получите всю свободу действий. Желаю удачи, мисс Уороби.

– Благодарю, леди Джон. И Вам.

Как только дверь за ней закрылась, я сползла по стене в полном бессилии. Питтс со всей осторожностью приподнял меня и отвел в спальню, куда тут же прибежала Лили. Они с миссис Ходжес сразу начали хлопотать вокруг меня, тут же была вызвана кухарка, которой велели приготовить крепкий бульон. Впрочем, я не сопротивлялась. Я чувствовала себя опустошенной и измученной, как выжатый лимон. Признаться, я очень испугалась леди Джон. Точнее я испугалась не реальную женщину, пришедшую в мой дом, а всех своих мыслей, ожиданий и фантазий о том, какой она должна быть. А воображение все подкидывало и подкидывало устрашающих картинок, из которых в итоге получился целый ворох разных вариантов, как я должна была себя вести, как и что должна была говорить.

Я лежала в постели и среди прочего думала о том, как странно устроена жизнь. Сколько всего в нашей жизни мы придумали как правильное и не правильное, как хорошее и плохое, черное и белое. Вот леди Джон, правильная и хорошая. И вот я. По определению плохая, грешная, неправильная, за гранью благопристойности и всех возможных приличий. Но Джон Блэкстон вопреки всему здравому смыслу счастлив со мной!

К тому времени как он пришел, я так и не решила, рассказывать ему о визите его жены или нет. Впрочем, решать мне не пришлось – Питтс выложил все Джону, едва тот вступил на порог. Судя по тому, как Блэкстон отчитывал бедолагу, он был крайне зол и рассержен. Но в мою комнату вошел тот мужчина, которого я знала – глубокий, чуткий и понимающий то, что другие даже не замечали.

– Как ты, любимая? – спросил он, вставая на колени возле моей кровати.

– Совсем без сил, – ответила я тихо и взяла его за руку. – Кажется, я становлюсь слишком нервной особой.

– Не шути так, прошу тебя. Прости за то, что она приходила.

– Твоя жена сказала, что уезжает и что ты поругался из-за меня с отцом.

– Все совсем не так, дорогая, – проговорил Блэкстон, переплетая свои пальцы с моими и целуя мою ладонь. – Точнее Розалин действительно уезжает, а вот с герцогом я повздорил вовсе не из-за тебя. На самом деле отец вообще любит скандалить, и в этот раз объектом его злости оказались мы с братом. Джозефу он обещал отречься от него и лишить наследства, а меня просто выгнал из дома.

– Но почему, Джон?

– У нас с братом непозволительные взгляды на жизнь, мир и политику. Во-первых, мы поддерживаем либералов, но что еще хуже, всячески способствуем продвижению социальных реформ. А во-вторых, и я, и брат вложили большую часть собственного капитала в американское производство, вместо того, чтобы инвестировать герцогские земли. Не забивай голову, он не слышит нас, а мы не понимаем его. Вот и все. К тебе это не имеет никакого отношения. С Питтсом я поговорю, чтобы в будущем был начеку и не беспокоил тебя по пустякам.

А потом Блэкстон лег рядом со мной на кровать, и, согревшись теплом его тела, я расслабилась и уснула.

Наша жизнь снова стала только нашей.

Герцог Лэндайр

В начале июня родился наш сын Шон Леонард Уороби, серьезный и вдумчивый, словно вся правда жизни уже была ему известна. Рожала я у себя дома, в присутствии отца, его знакомой молодой акушерки и, конечно, Блэкстона, который потом еще несколько дней ходил в счастливом отупении и не выказывал признаков разумности.

Роды были долгими, но в целом все прошло хорошо, и я, и малыш, чувствовали себя прекрасно. Блэкстон нанял няню миссис Ричард, самую благожелательную старушку, которую только можно представить! Вскоре мы все стали звать ее не иначе как Грэнни. Когда улеглась шумиха, и вернулся наш обычный распорядок, меня навестила Ноэль.

О, после моего переезда в Ричмонд мы с ней виделись всего дважды – на Рождественские праздники и перед похоронами матери. Зато мы писали друг другу письма и оставались подругами несмотря ни на что.

Ноэль стала еще красивее, а ее природное спокойствие стало перерастать в элегантность. И с чего я решила, что она превратится в вульгарную шумную девицу, гогочущую и льстящуюся к любому мужчине? Даже забавно.

Я лежала на своей постели вместе с Шоном, который мирно посапывал, а Ноэль расположилась в кресле напротив, млея от моего дома.

– Мне немного неловко, что я пришла к тебе, – произнесла она.

– Не бойся, дорогая, Питтс в курсе всех моих тайн и предпринял необходимые меры предосторожности, чтобы ни ты, ни мы не попали в неловкое положение.