Мэрлин

– Добрый день, мисс. Чем могу помочь? – спросила я незнакомку. Невысокая, стройная, лет 18. Ярко-голубые глаза, тонкие губы, темные волосы.

– Добрый день, – девушка посмотрела на меня так серьезно, что мой интерес к ней мгновенно пропал. – Я ищу некую мисс Уороби.

– Это я, – сказала я, напрягшись, и жестом пригласила девушку в гостиную.

Незнакомка прошла в комнату, где так резко развернулась на каблуках, что я едва не впечаталась в нее. В целом я уже была в замешательстве. И неприятное предчувствие робкой пташкой забилось в груди

– Не буду ходить вокруг да около, мисс Уороби, – начала девушка, дерзко вздернув носик. Видимо она волновалась, потому что я услышала явный акцент. – Меня зовут Шарлотта Холловей, и через две недели я выхожу замуж за лорда Джона Блэкстона, графа Лонгфорда, с которым, как мне известно, вас связывали интимные отношения.

Ха! Вот так взяла быка за рога! Интересно, все американки такие? Если да, то стоит, пожалуй, ехать прямиком в Нью-Йорк или Бостон, а не Бат. Мне вспомнился деликатнейший визит герцога, и я чуть не рассмеялась в голос. Что ж, занятно!

– И что вас привело ко мне, мисс Холловей? – вежливо спросила я, пытаясь сохранять самообладание.

– Исключительно интерес! – ответила она, и снимая перчатки, оглядела меня с ног до головы. – Вы очень красивая.

– Благодарю, вы тоже.

– Спасибо, хотя не думаю, что мне прилично принимать комплименты от падшей женщины.

Я не удержалась и прыснула.

– О приличиях стоило подумать до того, как вы явились в мой дом, да еще без сопровождения.

– А, – отмахнулась мисс Холловей, – моя горничная как всегда больна. Да без нее даже лучше – она бы донесла па. А вы и правда уезжаете. Я думала, он врет.

Она так выделила это «он», что я снова чуть не засмеялась. Эта милая крошка совсем не похожа на покойную леди Джон, которая была воплощением благовоспитанности, смирения и изысканно балансировала между сдержанностью и чопорностью. Мисс Холловей была живой, яркой, стремительной девчонкой, едва ли на самом деле понимавшей, что ждет ее в браке с Блэкстоном.

– Я уезжаю завтра. Можете быть спокойны.

– Я и не переживаю по поводу вас. Па принял все меры, чтобы ваша связь с моим женихом прекратилась. Он не собирается содержать бастардов. Па сам так сказал.

Мое веселье ушло также молниеносно, как появилось. Эта юная леди оскорбила меня дважды в моем же доме. И я не намерена была больше ее слушать.

– Думаю, вам пора, мисс Холловей. Вы увидели и сказали достаточно.

– На самом деле я хотела просить вашего совета.

– Моего совета? – переспросила я, удивленно.

– Вы много лет жили с лордом Лонгфордом. Па говорит, что вы наверняка его приворожили.

Девушка собралась с духом и, шумно выдохнув, выпалила:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как вы это сделали? Научите меня!

Я горько рассмеялась.

– Вы хотите, чтобы я научила вас, как соблазнить человека, которого я люблю всем сердцем и от которого родила троих детей? Нет, дорогая! Я и так сделала вам слишком щедрый подарок, когда оборвала связь с Блэкстоном. Поверьте, даже ваш Па не удержит его, если он захочет прийти ко мне. А впредь, прежде чем обращаться к падшим женщинам, спросите совета у матушки. Дверь вон там. Прощайте, мисс Холловей.

Мой тон, мой взгляд, резкость моих слов дошли до нее мгновенно. Покрасневшая от досады она вылетела из дома стрелой.

Эва молча сидела у меня на руках все время, пока невеста Блэкстона была в доме, но как только та ушла, малышка громко заплакала. Я стала успокаивать ее и неожиданно поняла, что это кричит моя душа. Я больше не могла это выносить. Хватит с меня Блэкстона с его обстоятельствами. Я и сама не могу больше быть обстоятельством. Куда же пропало ощущения полной свободы и легкости, которые привели меня в объятия Блэкстона? Исчезли? Трансформировались? Или?..

Впрочем, от вопросов и бесконечного анализа, что же произошло, я тоже нечеловечески устала.

Утром мы, как и было запланировано, уехали в Бат. Начиналась новая жизнь. Еще раз. Что ж, самое время.

Элеонор Уороби

В Бате мы сняли жилье на Дэниэл-стрит, неподалеку от Бекфорд-роуд, в районе Батвик. У нас было 5 комнат, подвальное помещение и крошечный задний дворик. Впрочем, это было даже больше, чем то, на что я рассчитывала.

На нижнем этаже была кухня с выходом во двор и гостиная. На первом этаже была спальня с крошечной каморкой и ванная комната, на втором этаже две небольшие комнатки. И дом был мрачным внутри. Тусклый и весь пропитанный безнадежным отчаянием, он наводил на меня страшную тоску. Без сожалений я потратила почти 70 фунтов на разрешения, ремонт и отделку дома.

Мы сами выкрасили все стены в белый цвет, облагородили каморку, превратив ее в полноценную гардеробную. Мы с Эвой и Джемми спали в комнате на первом этаже – самой большой в доме, Лили и Робби заняли одну из верхних спален, вторая же отошла к Грэнни и Шону, который, правда, чаще всего спал вместе со мной на большой кровати. Питтс поселился в подвале.

Саймон сколотил из ящиков для овощей, купленных в ближайшей лавке за бесценок, отличную перегородку в гостиную, мы перекрасили ее в тон стенам, украсили цветами в горшках – так появилась детская зона. Все было очень маленьким по сравнению с домом в Ричмонде и первое время все были в какой-то пространственной дезориентации. И все же. Здесь было все необходимое из привычных нам вещей. Был сад, где мы могли подышать свежим воздухом и поиграть в солнечные дни. Была ванная комната и бойлер с горячей водой. У каждого была возможность уединиться и побыть в одиночестве. Конечно, у Питтса в его подвале были сложности с обогревом и проветриванием, но, поверьте, все могло быть гораздо хуже.

Да, денег стало в десятки раз меньше. И все же я не скатилась в нищету, не потеряла все до последнего. Я лишилась любимого мужчины, милого дома, тепла спокойной умиротворенной жизни, многих вещей, создававших особую атмосферу. Но я все еще оставалась собой. Я, Мэрлин Уороби, была все так же верна себе и все так же предана своему сердцу.

Иногда ужас произошедшего неожиданно накатывал на меня, и я подолгу не могла заснуть, ворочалась в кровати, ощущая напряжение каждого дюйма своего тела. Звенящее натужное состоянии души. Порой мне было так страшно, что я забывала дышать. Но потом усилием воли заставляла себя сделать пару-тройку глубоких вдохов и выдохов. Я мысленно уходила в глубины своего сознания и пыталась отключить все неприятные чувства, упрямо концентрировалась на своем теле и заставляла его расслабиться.

А днем Грэнни поила нас дешевым травяным чаем, и мы все усердно занимались благоустройством своей жизни.

Окунувшись в заботы и ремонт дома, я потерялась в числах и пропустила день свадьбы Блэкстона и его брата. Признаться, у меня было потаенное желание мелодраматично пострадать в этот день, упиваясь жалостью к себе. Но увы, я вспомнила об этом слишком поздно.

Впрочем, как и обещала, я написала и герцогу, и Блэкстону о том, где живу и как. Лэндайр написал в ответ, что приедет навестить племянников вместе с братом в конце августа. Блэкстон не ответил ничего. Что ж, дети были настолько захвачены переездом и всеми изменениями в их жизни, так переживали по этому поводу, что частое отсутствие отца, к сожалению, стало такой же частью общей картинки, как и все остальное.

Была ли я несчастлива тогда? О да! Я очень тяжело переносила разрыв с Блэкстоном. Я чувствовала себя невероятно одинокой. Я впервые в жизни оказалась совсем без поддержки. Когда я жила с родителями, их забота и опека в какой-то степени тяготили меня, мне хотелось свободы. Но в отношениях с Джоном я никогда не чувствовала себя в клетке. Я наслаждалась своей жизнью. Я была собой, была свободной настолько, насколько мне этого хотелось. И при этом у меня всегда была поддержка, сильное плечо, рука помощи. Все самые тяжелые моменты в своей жизни я переживала с участием Джона. Даже когда я страдала по поводу Дика Дженссена, именно встреча с Блэкстоном положила начало моему исцелению. Джон был тем, кто всегда рядом, кто любит всецело, безусловно, несмотря ни на что. И самый ужас был в том, что сейчас я стала сомневаться в нем. Словно одно его решение перечеркнуло все, что я о нем знала до этого, и теперь мне приходилось по крупицам восстанавливать образ мужчины, к которому так стремилось мое сердце. Сомнение, страх, чувство беспомощности… во мне всколыхнулись все непрожитые до конца чувства по поводу смерти родителей. Гнетущее одиночество, от которого так искусно спасал меня Джон все эти годы. Он создал для меня целый мир. Или это я создала мир для него?

Еще я думала о том, что снова вернулась в ту же точку, из которой вышла 8 лет назад. Тогда я мучительно искала способ заработать деньги, найти дело по душе и иметь возможность обеспечивать себя. Да-да, тогда я больше надеялась выйти замуж за кого-то, кого я встречу на работе. И хоть сейчас у меня не было такой проблемы, но суть оставалась той же. Я не знала, куда я могла бы пойти работать, чтобы это комфортно вписалось в мою жизнь.

Признаюсь честно, варианты были. Но я еще могла выбирать и без зазрения совести пользовалась этим положением. Мне не хотелось втискивать свою жизнь, детей, дом, отношения с близкими людьми в промежуток между сном и работой. Я мечтала о чем-то, что станет частью моей жизни с легкостью. О такой работе, которую я смогу делать без ущерба семье. И возможно без ущерба себе.

Вскоре приехала Ноэль. Она еще была на содержании у Холларда, но уже подыскивала себе нового покровителя. Мы с ней встретились на вокзале и сразу же пошли пить чай и есть мороженое. Пока что я могла себе это позволить.

– Я думаю, что очень легко быть собой и жить так, как велит сердце, когда ты в своем доме, среди любящих людей, в мире, словно подвешенном в невесомости. Но по сути, Ноэль, все это лишь мыльный пузырь. Я так и не научилась жить в реальном мире, взаимодействовать с людьми, ставить какие-то цели в материальном плане и добиваться их. Я все так же не умею ничего делать, ничего хоть сколько-то прибыльного или полезного для себя и других. Я так и не знаю, где и кем я могла бы работать, и уж тем более не имею представления, чем бы я хотела заниматься всю оставшуюся жизнь. Я была так счастлива, что совершенно не замечала, как застыла в своем мирке.

– Я тебя не понимаю. Тысячи женщин мечтают жить так, как ты, а высокородные леди так и вовсе ведут куда более праздную жизнь.

– Но я не высокородная леди. У меня было все, чтобы создать себе подушку безопасности, научиться чему-то большему.

– Пффф! Ты всегда мечтала о великой любви! И вот она! Любовь – вот чем ты занималась все эти годы. Ты любила мужчину, ты любила детей, ты любила родителей. Свой дом, сад. В своей жизни ты всегда желала только лишь любви!

– Видимо этого недостаточно для меня. А может любовь, о которой ты говоришь, не только в отношениях с близкими, может эта любовь вообще везде. В деле, которым занимаешься изо дня в день, в работе, в том, что продолжаешь делать несмотря ни на что, в том, что не можешь перестать делать, как бы не заставлял себя.

– И все же! Я не понимаю. Чего ты хочешь? Зарабатывать деньги?

– Возможно. Почему бы не попробовать? По крайней мере сейчас они мне нужны.