Нити. Красная Хроника

«Надо заказать рун для изгнания и отпугивания», – подумав так, Кифа потянулась за зажигалкой в заднем кармане узких брюк, собираясь зажечь сигарету.

– А вы знаете, что пассивный курильщик вдыхает с дымом гораздо больше вредных веществ, чем сам курящий?..

– Нет здесь «пассивных» курильщиков…

Перебила его женщина, впервые прервав молчание, взгляд невольно скользнул на младшего брата, и, цыкнув сама себе, она потушила огонь, так ничего и не сделав. Виктор, конечно, дымил, как паровоз, но в таком состоянии дым мог лишь навредить…

– А как же я?– ответил ей старичок, но медиум пропустила эту фразу мимо ушей…

Голос из радио на первом этаже, проникающий через открытую форточку, все еще кричал «Не спят», добившись своего и перебудив, казалось, собой всю округу. Еще было слышно, как работают лопатой, убирая снег.

Кифа захлопнула книгу, опустив её на колени, и задрала голову на спинку кресла, обратив взгляд немного вперед, где, видимые через стекло окна, по небу редко плыли облака.

Виктор пребывал в четвертой стадии, так называемого, «медленного сна» – это было самое спокойное время, которое закончится кошмаром. Сейчас же на его лице царила такая безмятежность, которую редко можно было заметить у этого человека и десять лет назад.

Действительно, кошмары в этом городе не снятся только мертвым, но и это было доподлинно неизвестно даже самим Жнецам…

Бессонная ночь, проведенная в «Ателье», вымотала её, и ненадолго закрыв глаза, Кифой овладела дрема…

***

Кифа родилась двадцать восемь лет назад в семье медиума и мага. Одной из последних, рожденных при Соглашении. Родители были заняты на своих работах и могли пропадать где-то во Внешнем мире от нескольких дней до месяцев. И с трех до восьми лет девочка прожила в постоянных разъездах между Обществом Жнецов, Архипелагом магов и домом в Столице. Так же иногда ее оставляли с теткой на Перепутье. И такие дни она любила больше всего, ведь всегда восхищалась этой женщиной и даже прическа – конский хвост – была последствием этого чувства.

Между Обществом Жнецов и Общиной магов была большая разница. Первые поощряли любопытство и всестороннюю образованность, но запрещали слишком сильно углубляться в одну тему. Медиум должен быть эрудированным, много знать и уметь применить на практике, ведь работа с призраками всегда индивидуальна, как психоанализ. Разрешалось лишь одно занятие, которое ребенок мог развивать годами, в остальном, он должен был впитывать в себя ровно столько информации, сколько необходимо для понимания темы, больше – уже считалось роскошью, недопустимой тратой времени и ресурсов. А этого им всегда категорически не хватало, именно поэтому детей уже с десяти лет отправляли на работу.

В Общине магов у каждого была своя специализация, на приобретение знаний в которой они могли потратить всю жизнь, иногда даже нескольких поколений. Магия считалась чем-то непомерным, что можно было черпать бесконечно и все равно не доберешься до дна. Но свое дело каждый маг выбирал лишь к восемнадцати годам, после обучения базовым концептам и глубокому пониманию себя, сущности магии и мира вокруг. Правда, право выбора было не у всех, ведь если твои родители и родители твоих родителей жизнь положили на определенную тему, а она все не кончается, от тебя ждали того же, и мало кто мог пойти против воли семьи.

Если бы кто-то предложил выбрать, Кифа не задумываясь отдала бы свой голос магам, ведь именно здесь у нее были настоящие друзья и детство. Здесь от нее ничего не требовали, потому что она была медиумом, и ее обучение магии было необходимо именно Жнецам. Конечно, зачастую маги не питали к ней симпатии, но девочка с малых лет могла позаботиться о себе сама. Она впитывала только лучшее от одной и от другой профессии, и развивалась не по годам.

Тем единственным занятием, которое выбрала Кифа, была скрипка. И причина была такая же, как и при выборе прически. Это было одно из многочисленных умений Роксаны, которыми девочка восхищалась. Пусть к идеально ухоженному, но старому инструменту Хозяйка Перепутья прикасалась не так часто, в ресторане всегда играли оркестровые записи со скрипками на главных ролях. Девочка могла часами с закрытыми глазами наслаждаться тем, как смычок касается струн, словно бы вырезая из них музыку. Но живое исполнение нравилось ей больше, ведь в такие моменты женщина, на которую она равнялась, казалось сливается с мелодией в одно целое, будто сама становится звуком, трепет и волнение от этого чувства невозможно было подавить.

– Что? Ты хочешь играть на скрипке?

Роксана по-настоящему удивилась, но это замешательство быстро сменилось на радость, и она бросилась обнимать ребенка, которой как раз заплетала волосы. Кифа была послушной и всегда выполняла все, что от нее требовали окружающие, и до этого момента она никогда не высказывала собственные желания, если это не было потребностью организма. Женщину это беспокоило, поэтому, услышав, что девочка чем-то заинтересовалась, она была в пьяном восторге от счастья.

– Отлично! Тетка тебя всему научит. Приготовься, поблажек не будет,– улыбка, царившая на ее лице, озаряла пространство подобно свету дневного светила. В зеркале отразилось, как она показала знак виктории.

Кифа быстро влилась в новое увлечение. В Обществе Жнецов, в Общине магов, Столице, на Перепутье – везде, где было возможно и когда удавалось урвать немного времени, она брала в руки скрипку, которую ей отдала тетка. Для нее этот инструмент был подобен реликвии – самому настоящему сокровищу.

Девочка была одной из трех младенцев, родившихся в последний год Соглашения между магами и медиумами. Братьев-близнецов Кифа знала с первых лет жизни и считала своими лучшими друзьями. После ее рождения родители покинули Общину и уехали жить в Столицу, но дети всегда проводили все возможное время вместе, когда она возвращалась обратно.

Смычок плавно касался струн. Кифа всегда уходила с головой, бывало забывая об окружающем мире, когда брала в руки инструмент. Это был небольшой сквер рядом с Главной библиотекой на центральной улице. Николас и Нейтан, сидя на траве, возле одного из деревьев, играли в шахматы, но фигуры бывало не двигались с места по несколько минут просто потому, что мальчики заслушивались ее игрой, словно она уводила их за собой в мир фантазий. Когда музыка затихала, один из них неприменно поторапливал другого с очередных ходом, хоть и пребывал точно в таком же трансе все это время и даже не заметил паузы. Внешне они были похожи чуть больше, чем обычные родственники, но все еще отличались друг от друга с первого взгляда. Больше всего это было заметно в привычках, таких как аккуратность и опрятность в ношении одежды Ником, и более спортивном, «хулиганском» наряде Нейтана.

Девочка садилась на траву, брала в руки красный карандаш и меняла что-то в нотной линии, потом вставала и вновь принималась играть. Это действие повторялось вновь и вновь, пока она не оставалась довольной тем, как звучит фрагмент. Дойдя до конца композиции в своих изменениях, Кифа еще раз просмотрела все взглядом, сделала глубокий вдох-выдох и принялась играть. Парни затаили дыхание и не отрывали от нее глаз все то время, пока звучала мелодия, и тоже не заметили маленького гостя, подошедшего к ним. Девочка, почувствовавшая натяжение на одной из штанин, выпала из состояния забытья, и посмотрела вниз, поразившись увиденному. На траве рядом с ее ногой сидел ребенок, широко улыбаясь и глаза его горели, словно у сороки, увидевшей очередную стекляшку – они, казалось, отражали небесную гладь. Он крепко держал ее за одежду, а другой рукой тянулся вверх. Ему очень приглянулась ее скрипка.

– Глен, черт тебя дери… На пять секунд отвернулся же… Куда уже успел удрать?– Кифа подняла взгляд и увидела бегущего к ним человека. Высокий мужчина в очках остановился рядом с ними. Он взял ребенка на руки,– Шустрый, да? Едва научился ходить, а уже пытаешься сбежать с острова?..

Потом он снова посмотрел на детей. Мальчики с любопытством встали и подошли на пару шагов ближе. Мужчина обратился к Кифе:

– Извини, надеюсь он не сильно помешал?

– Нет, я все равно уже закончила,– ответила девочка. Она бережно положила скрипку в футляр и закрыла его, а потом приблизилась к мужчине,– Я рада, что ему понравилось.

Ребенок на руках у мужчины смеялся, выгибался и тянулся к новой знакомой. Кифа улыбнулась ему в ответ и протянула руку, дотронувшись до маленькой ладошки. Она и сама знала каково это быть очарованной чьей-то игрой.

Это была колыбельная этих мест. Впервые девочка услышала ее от матери, которая играла на рояле. Она взяла у нее нотную тетрадь и попыталась адаптировать под скрипку, ведь в этот самый момент, где-то в Столице, у нее должен был родиться братик. Кифа ждала этого с нетерпением, и хотела сыграть ему эту мелодию, хотела, чтобы он прочувствовал всю любовь, что она испытывает и восторг от самого факта его рождения. Поэтому когда увидела, как кому-то понравилась ее игра, она не смогла сдержать улыбки и нежного взгляда. Ведь значит у нее получилось передать все то, что она хотела вложить в мелодию.

– Как его зовут?– спросила она мужчину. Но только этот вопрос слетел с ее уст, как девочка и сама задумалась: «А как назовут ее братика? Придумали ли родители уже имя? Или, может, ей самой подумать об этом?».

– Глен. Его зовут Глен Рассел,– ответили ей. Кифа подняла взгляд на мужчину, но солнце, отразившись в стеклах очков ослепило ее и закрыло его лицо.

– Кифа, смотри, твой отец идет,– сказал один из мальчиков, показывая ей направление, и девочка напрочь забыла о странном чувстве, что на долю секунды охватило ее. Она быстро развернулась и побежала к Сергею, кинувшись в объятья.

– Эй, с чего бы столько счастья?– спросил тот, улыбаясь и прижимая ее к себе в ответ,– Неужто по мне соскучилась?

– Братик, он уже родился? А как там мама? Ну же, расскажи мне…

Мужчина улыбнулся, присел рядом с ней и ответил:

– Да, родился. Здоровый малыш. С мамой все хорошо. Я пришел сюда, чтобы забрать тебя и отвести к ним. Собирайся.

Девочка обрадовалась и оглянулась назад, где друзья смотрели на нее со своих мест, но мужчины с мальчиком уже не было. Она вернулась к ним, взяла свои вещи и, обнявшись на прощание, пообещала, что будет и писать, и звонить, и обязательно в скором времени приедет погостить еще. Потом она вернулась к отцу. Сергей забрал у нее скрипку и рюкзак. Они еще раз оглянулись назад, Кифа помахала, а мужчина кивнул, потом они взялись за руки и пошли по аллее дальше, к машине.

– Па-а-ап?– протянула Кифа, когда он пристегивал ее ремнем безопасности и садился на место сам.

– Что?

– А вы уже придумали имя для братика?

– Нет, еще не думали об этом,– заводя мотор сказал он.

– Тогда, я придумаю сама, можно?– мужчина на долю секунды задумался, глядя на нее. А почему бы, собственно, и нет?

– Будь добра. Выбери хорошее имя, пока мы едем в больницу.

– Ура,– обрадовалась девочка, после чего стала перебирать все мужские имена, которые знала, начиная с Сергея (на что получила комментарий от отца: «а что, хорошее же имя», но оно было забраковано, так как Сергей Сергеевич звучало слишком нарциссически), потом были имена друзей, знакомых, и которые она просто когда-то прочитала в книжках…

Через два часа они доехали до Столицы и еще через десять минут – до больницы. Все это время Кифа перебирала имена, высматривая подсказки за окном, иногда советовалась с отцом и опять уходила в себя, обдумывая услышанное.

Родильное отделение было в отдельном корпусе. Девочка не могла усидеть на месте, пока отец отстегивал ее, потом пока она ждала его на улице, потом пока он подойдет к тетеньке на ресепшене и докажет, что она здесь с папой и ей можно раскрыть большой секрет – в какой палате ее мама с братиком. Когда же услышала нужную информацию, Кифа вновь не дожидаясь мужчину, убежала по коридору, выискивая нужную дверь. Открыв ее, девочка забежала внутрь.

Мать лежала на кровати, держа младенца на руках и с нежностью укачивая его своим мелодичным голосом и мягкими прикосновениями. Она услышала свою дочь еще до того, как она открыла дверь и забежала внутрь. Девочка подбежала к матери, но увидев, что на руках у нее ребенок, резко остановилась и, затаив дыхание, замерла. Малыш лежал с закрытыми глазами и тихо дышал, укутанный в пеленки. Из-за шума он открыл глаза и мать качнула его пару раз, успокаивая. Кифа сняла ботинки и поддалась вперед, залезая на кровать, как раз уместившись на свободное место с краю, рядом с Патрицией.

– Знаешь, наша дочь придумала имя для малыша,– сказал отец, стоя в проеме, а потом прошел внутрь и закрыл за собой дверь.

– Правда?– отозвалась женщина,– Интересно. И какое же?

– Виктор,– с гордостью ответила девочка, показывая два пальца на руке, изображающие букву «v».