Онтологически человек

Онтологически человек
Марина Аницкая

Кино в буквах.

Философский комикс.

Путь, поиск, приключения.

История короля Артура и его рыцарей, пересказанная в духе классической научной фантастики. Кельтские легенды в стиле ретрофутуризма.

Авалон – страна дану, наследников Атлантиды. Камелот – земля людей. Аннуин – мир духов.

И Мерлин, он же Мирддин, он же Талиесин, ищущий свою судьбу между тремя мирами. Смертный по маменьке, падший дух по папеньке, авалоновец по воспитанию, сущая катастрофа по проявлениям – и человек.

Онтологически.

Онтологически человек

вода и ветер

Марина Аницкая

© Марина Аницкая, 2015

© Ксения Погорелова, дизайн обложки, 2015

Редактор Татьяна Агеева

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

[1х01] дети дану

– Помни – ты всегда можешь отказаться, – сказал отец, поворачивая штурвал. – Всегда есть альтернативные варианты. Не подойдет один – подойдет другой.

Он говорил обычным ровным тоном, но чувствовалось, что среди этих альтернативных вариантов есть такие, которые его совершенно не устраивают.

Мать чуть улыбнулась, подпирая рукой подбородок.

– Богатство не лучше бедности, здоровье не лучше болезни, радость не лучше горя – лучше то, что ведет к цели.

Отец поморщился:

– Не передергивай.

– Но ведь это так, – мягко сказала мать.

Это был один из их бесконечных, полуозвучиваемых разговоров, которые прорастали из глубин какого-то прошлого, выступали на поверхность, пропадали снова, оставляя после себя невнятное эхо образов. Вот и сейчас – «хромой кондотьер», «призвание», «судьба», «Единый». Привкус чувства, которое Нимуэ не могла разобрать, как фразу на незнакомом языке.

Нимуэ стала смотреть в окно.

Флаер заложил вираж, снижаясь. Внизу виднелись холмы, сизая река, расходящаяся множеством рукавов – мелкая в это время года, лесистые острова… маленькое серповидное озеро. Несколько других флаеров покачивались у пирса. Отец посадил машину на воду.

Прежде, чем они вышли наружу, он взял ее за подбородок и развернул к себе.

– Цель – чтобы ты была. Чтобы ты длилась. Чтобы ты длилась счастливо.

Мягкие ладони легли на плечи – мать обняла ее со спины.

– Только помни, что счастье не равно отсутствию боли. Не равно отсутствию страха.

Мать и отец; белое и черное; стоять между ними было все равно что на краю скалы у моря – пена взлетает, доплескивая до вершины, рассыпается брызгами, откатывается обратно. Взлетает; рассыпается; откатывается. Взлетает; рассыпается; откатывается – только не снаружи, а внутри.

Нимуэ не могла уловить тех смыслов, которые они пытались в нее вложить – как можно перестать быть, если ты есть?

– Я не понимаю, – произнесла она вслух.

– Мы все когда-то не понимали, – сказала мать.

На дощатом причале, скрестив ноги, сидел дану и наигрывал на глиняной свистульке. Был он русый, длинноносый, до красноты загорелый, весь в каких-то пестрых шнурках и ленточках чуть не до локтя.

Отец молча заступил между дану и солнцем. Скрипнула лаковая штиблета. Дану, не открывая глаз, выпустил последнюю трель, сунул свистульку в карман, крутанулся вокруг себя и ввинтился в воздух, поднимаясь. При каждом его движении медные монетки, костяные бусины, деревянные палочки на браслетах чуть слышно брякали.

Дану выпрямился, приложил руку к сердцу и изобразил поклон. Мотнулись светлые косицы, собранные в пучок на затылке.

– Мое почтение! Не зыркай так глазами, Вран. Надо будет все-таки взять с тебя слово, что ты не вырвешь у меня печень, если тебе что-то померещится не то.

– Почка тоже подойдет, – сказал отец.

– А чинить потом, конечно, мне, – усмехнулась мать, беря его под руку.

– Все как в старые добрые времена! – дану поймал взгляд Нимуэ и подмигнул. – Я – Энгус.

– Я – Каэр, – раздался голос.

Нимуэ обернулась и увидела дану – курносую, с круглыми карими глазами и яблоневым цветком в волосах. Было в ней что-то от рыбы или от птицы, какая-то обтекаемая аэродинамичность в облике.

– Я – Нимуэ, – сказала Нимуэ.

– Добро пожаловать, Нимуэ, – сказала Каэр.

На берегу озера раскинулся городок, из тех, что выращивают за ночь. Четкие геометрические линии выступали из зелени, как плавники из морской пены.

– Тут совсем нет чар, – заметила Нимуэ. – Совсем дикое место.

– Пришлось постараться, – сказала Каэр. – Помех должно быть как можно меньше.

Энгус вывел их к большой десятиугольной беседке.

Чуть наискось от входа в низких креслах, расставленных по периметру, сидели трое.