О котах и людях: О маках и пижме. Книга 1

– Ну-ну, Гатта, хватит. Не так уж и сильно тебе досталось.

Керидвен злобно зыркнула на нее исподлобья. Белая засмеялась еще звонче и подняла руки:

– Все-все, ничего не трогаю.

Она легким движением поднялась и начала оглядывать стены, мимоходом проходя и трогая разные предметы:

– Не был бы ты таким болваном, Гатта, ты бы вспомнил, что эту проблему мы уже решали. Ты сам же и предлагал, как решать… Хотя кто из нас в Жажду соображает, конечно… где же они… где же – где же – где же… а, вот!

Белая щелкнула пальцами, запустила руку по плечо в одну из огромных сот и что-то там дернула. Пол забурлил ртутными каплями, из него пророс цветок – блестящий, хищный, металлический, с острыми лепестками, и раскрылся, как кувшинка.

Внутри была шкатулка. Белая цапнула ее и прищелкнула языком.

– Ай да я! Ай да молодец! Серьезно, Гатта, это прямо обидно – я так старалась, так старалась, тебе эти кольца делала, а ты сунул их в подвал и забыл. Нехорошо.

Белая развернулась и кинула в Эльфина шкатулкой. Она упала ему прямо на колени. Эльфин вздрогнул. Белая улыбнулась:

– Можешь не благодарить.

– Что это? – спросила Керидвен.

Эльфин судорожно вздохнул.

– Это разлучальные кольца, – сообщила белая. – Останавливать таких отчаянных дурочек, которые бегут за милым на край света. Необычайно полезная вещь в хозяйстве, а, Гатта?

– Уходи, – просипел Эльфин.

Белая вдруг оказалась близко-близко, припала рядом с ним на одно колено и резко развернула за подбородок к себе.

– Семь лет тебе, чтобы восстановить разрушенное. Если нет – то Завет ты знаешь, и ни я, ни Вран не будем говорить за тебя. – Она резко оттолкнула его – и исчезла.

Эльфин сделал усилие и сел. Зашарил вокруг глазами, увидел Керидвен, и лихорадочно притянул ее к себе.

– Керри! – он принялся гладить ее по волосам, по лицу, по плечам, так, будто боялся, что она сейчас исчезнет. – Керри! Я не хотел причинить тебе зла! Ты мне веришь? Веришь?

Керидвен смотрела на это прекрасное, любимое, молодое, безумное лицо. На закушенные губы, на лихорадочно блестящие глаза, в которых плескалось голодное, изнемогающее отчаяние, и чувствовала, как внутри, в желудке, все смерзается в ледяной ком.

– Да, – сказала она. – Я верю.

[1x09] РАЗЛУЧАЛЬНЫЕ КОЛЬЦА

Ночь была тяжелая. Как они добрались до спальни, Керидвен не запомнила. На Эльфине лица не было. Он доковылял до кровати и тяжело сел, закрыв лицо руками.

Толстая круглая луна заглянула в высокое окно, высветив белый ворот и бросив от ног Эльфина длинную, скорченную тень. У Керидвен заныло в горле. Он был такой красивый. Даже сейчас.

Особенно сейчас; жалость поворачивалась внутри, как нож, и это было сладко и невыносимо одновременно.

Она подошла и погладила его по голове.

Эльфин отнял руки; лицо у него было бледное, чеканное в темноте.

Он поцеловал ее в ладонь.

– Керри, я… Мне нужно побыть одному. Пожалуйста.

– Все хорошо? – спросила она.

Эльфин улыбнулся одними губами. Поднял ее на руки, как ребенка, и вынес в гостиную. Усадил на софу и подоткнул подушку ей под локоть.

– Я ненадолго.

Керидвен кивнула и прикусила палец.

Эльфин поцеловал ее в щеку и скрылся в спальне. Тяжелые двери захлопнулись бесшумно.

Керидвен обхватила колени. Внутри ныло – будто кто-то намотал жилу на палец и тянет, тянет, тянет. Где-то внутри пустого дворца тикали часы. Невозможно было так сидеть, невыносимо. Что он там делает, за закрытой дверью? Что там происходит?

Она не выдержала, подкралась и стала прислушиваться. Ничего не было слышно. Она приложила ухо к двери – ничего, только гладкая деревянная створка вкусно и тревожно пахла кедром – как от Эльфина иногда.

Ну же. Ну же, ну же, ну же. Как ты там? Открой. Откройся.

Я твое море. Ты мой берег.

Откройся мне.

Изнутри раздался грохот. Керидвен вскрикнула и ворвалась внутрь.

Эльфин лежал на ковре и страшно кашлял. Керидвен упала перед ним на колени.

– Что с тобой?!

Он попытался подняться и закашлялся. Из легких полилась вода. Он весь был мокрый, как мышь – посреди гостиной, посреди дворца, посреди парка. Вода стекала по светлым волосам, по рубашке, облепившей гладкие плечи, и расплывалась на ковре темными пятнами.

– Что со мной… Кто со мной… Стикс и Лета! – Эльфин беззвучно засмеялся.

Керидвен с трудом перевернула его на спину.

– Тебе плохо?

– Мне? – он опять закашлялся в рукав. Поднял ладонь и погладил ее по щеке. – Нет. Мне хорошо.

Он опять засмеялся, и Керидвен стало страшно.

Во сне Эльфин ворочался и вздрагивал. Керидвен прижимала его голову к груди, стараясь успокоить; Эльфин просыпался, бормотал извинения, она закрывала глаза – и, стоило ей задремать, тут же начинал задыхаться. Все начиналось заново. Керидвен удалось задремать только под утро.

Когда она проснулась, она была одна. Керидвен отдернула полог.

Утренний свет уже залил комнату – так ярко, что на глаза набежали слезы. Солнечные пятна плясали по позолоте – лепным потолкам, изгибам кресел, ножкам мебели.